Зомби! - Тримейн Питер - Страница 22

— Вуду? — недоверчиво спросила Джун.

— Ты знаешь, что Сан-Микилон усеян людьми, которые продолжают придерживаться старинных обрядов Вуду? Почему, как ты думаешь, я не пускала вас на эти самые «танцы», как вы их называли, прошлой ночью в деревне?

Джун тряхнула головой, не веря девушке.

— Вы в самом деле считаете, что какой-то старый колдун пытается запугать меня при помощи зажженных свечей, стоит мне только отвернуться?

Свибель сердито замотала головой.

— Это трудно постижимо. У меня есть догадка, что все происходящее как-то связано. Я думаю, нам нужно скорее уйти в Мерикейдж и дожидаться твоего мужа там. Пойдем.

Снаружи послышались звуки. Свибель метнула на Джун беспокойный взгляд.

— Должно быть, это вернулся Пироджи, — сказала Джун с явным облегчением.

Свибель закусила губу.

— Но он может быть связан с заговорщиками. Я лучше останусь внутри. Ты выйди и скажи ему, что все в порядке.

Джун вышла на террасу и огляделась. Вокруг не было ни души. Она обошла по террасе вокруг всего бунгало, но в округе было так же пустынно. Она возвратилась на кухню.

— Все в порядке, Свибель, Здесь никого нет.

Свибель не ответила.

Насторожившись, Джун выглянула в прихожую.

— Свибель!

Дом отозвался пустотой.

— Свибель, где ты? — Джун была сбита с толку. — Свибель!

Она пронзительно закричала.

— Свибель! Ответь мне!

В ответ была только тишина.

Затем глаза Джун что-то уловили. Маленькую темную лужицу на полу. Джун нагнулась и дотронулась до этого места пальцем. Когда она поднесла палец к глазам, он был покрыт кровью.

Джун попятилась прочь, ее рот задергался. Боже! Что тут произошло? Где Пироджи? Что случилось со Свибель? Что делать дальше? Вопросы молнией проносились в ее голове.

Она направилась к центральной входной двери дома и начала безуспешно пытаться открыть ее, дергая и выкручивая дверную ручку, Она была либо подперта, либо закрыта на замок. Рыдая, она заколотила в дверь в неистовом желании убраться из мрачного, страшного дома. Затем, видно, волна ужаса хватила через край: темнота заволокла ее мысли и она рухнула, теряя сознание.

Через секунду или две она выплыла из омута тьмы. Она замигала глазами и обнаружила себя лежащей в футе от центральной двери, в полутемной передней. Пытаясь прийти в себя, пошатываясь, встала на ноги и сделала несколько неверных шагов. Ее нога что-то задела.

Она механически наклонилась, чтобы подобрать это. Это была тряпичная кукла; кукла, которая имела сходство с ней самой в одежде и у которой было две маленькие булавки в висках.

Она в негодовании бросила это на пол.

Куклы с булавками! Вуду! Она припомнила, что ей говорила Свибель и содрогнулась. Свибель! Ее мысли работали медленно. Где Свибель?

— Джун! — голос был низкий и мягкий, почти как шепот.

Она повернулась, направляясь к кухне.

— Свибель? Это ты?

— Иди сюда, Джун.

Джун неохотно шагнула вперед.

— Кончай игры, Свибель. Ты запугала меня со всей этой чепухой Вуду. Почему ты скрываешься?

— Сюда, Джун, — послышался опять голос.

Джун вошла в кухню и резко остановилась. Две свечи стояли на прежнем месте, освещая мерцающим светом кухню.

— Свибель?

Ее голос перешел на неестественно высокий тон. По ту сторону кухонного стола вход в подвал был полуоткрыт. За ним был мрак. Там шевельнулась чья-то фигура.

— Здравствуй, Джун.

Джун прищурила глаза и попыталась разглядеть то, что шевелилось в темноте. Свечи горели так ярко, как если бы сейчас были сумерки, а вовсе не самый что ни на есть полдень.

— Свибель?

Фигура двинулась вперед странной, подволакивающей ногами походкой и остановилась возле стола, в свете горящих свеч. Это была старуха с пристально смотревшими черными глазами и необычно бледной кожей, бледной и серой, какая бывает у трупа.

— Добро пожаловать, внученька. Я ожидала тебя с нетерпением. Ты так мне нужна.

Джун поднесла руку ко рту и обнаружила, что не в состоянии дать выход тому ужасающе пронзительному крику, что наполнял ее горло.

— Тебя ждет радушный прием, внученька, — промурлыкал голос.

Джун с ужасом увидела, что рот старухи не открывался. Голос, казалось, исходил изнутри нее, но не от нее. На лбу у нее выступила испарина, Джун с усилием заставила свои онемевшие члены тела действовать: повернулась и бросилась в переднюю — позабыв о запертой двери. Мягкий, тихий голос продолжал говорить:

— Не убегай, Джун. Ты теперь наша. Твое тело не отличается от куклы и до тех пор, пока кукла у нас, ты наша слуга.

Едва Джун приблизилась к двери, два острых булавочных шипа вонзились ей в голову. Она закричала от сильнейшей боли и, рухнув на колени, обхватила голову руками.

Она снова услышала шаркающий звук позади нее. Затем до нее дошло, что воздух сотрясался от ужасных пронзительных криков — ее криков.

Рука, костлявая, скелетообразная, с иссушенной смертью плотью потянулась в ее направлении. Продолжая пронзительно кричать, Джун попыталась увернуться от ищущей ее руки. Костлявые пальцы ухватили цепочку на ее шее — ту самую, которую Стив подарил ей в день рождения. Она была сорвана прочь с острой, опаляющей болью.

— Не сопротивляйся мне, Джун, — промурлыкал голос. — Тебе не причинят вреда. Ты так нужна нам.

Но Джун продолжала пронзительно кричать; страх стал невыносимым для нее и она вновь осела на пол, потеряв сознание.

Глава 14

Первым осознанным ощущением Стива Ламберта был резкий запах дезинфицирующих средств — незнакомый, стерильный запах госпиталя. Он осторожно принюхивался, не открывая глаз. Он почувствовал, что лежит на похрустывающих, свежевыстиранных простынях. Осторожно он открыл глаза, начиная осознавать сильную головную боль.

Морщась от боли, Стив огляделся. Он обнаружил, что лежит в небольшой побеленной комнате, которая была почти лишена мебели, на железной койке. Рядом был маленький ночной столик, на нем стояли ваза с цветами, графин с водой и стакан, тут же лежали его бумажник и часы. В дальнем углу стоял небольшой гардероб. Чуть в стороне была пара стульев с прямыми спинками, никакой другой обстановки в комнате не было.

Он перевел взгляд на окно. Венецианская штора была полузакрыта, но и через это он смог разглядеть яркое голубое небо.

Стив бегло оглядел себя и затем попытался сесть на кровати. Застонав от боли, которая пронзила его голову, он поднял руку и ощутил, что голова забинтована.

Воспоминания медленно вернули его назад. Предупреждающий крик отца Тейлора; удар по тормозам, бурное торможение, его полет через ветровое стекло и затем... затем чернота.

Дверь отворилась, и пухлая, по-домашнему выглядевшая женщина в униформе сиделки вошла и широко улыбнулась ему.

— Доброе утро, мистер Ламберт. Как вы себя чувствуете?

Стив провел сухим языком по исцарапанным губам, попытался сглотнуть и откашляться.

— Довольно паршиво, — признался он. — Ужасная головная боль.

— Ну, ну, хорошо, — прокудахтала сиделка, проходя вперед и колдуя над стаканом воды с его ночного столика. — Сейчас может быть и хуже. Вы просто примите эти таблетки и головная боль скоро пройдет.

Стив покорно взял две пилюли, которые она предложила, и с великим трудом проглотил их, запивая водой.

— Именно так, — одобрительно прокомментировала сиделка. — Теперь головная боль скоро пройдет.

— Что произошло? — спросил Стив, откидываясь в изнеможении на подушки. — Где я?

Сиделка наклонилась над его кроватью и поправила подушки.

— Вы в Свободном госпитале Маркуса, вот где, — ответила она. — Вы не можете вспомнить, как попали сюда?

Стив потряс головой.

— Вы помните, как произошел несчастный случай? Вы ударились и потеряли сознание.

Стив медленно кивнул.

— Я могу вспомнить происшествие, но ничего из того, что было потом.

— Ну хорошо, священник... Отец...