Русалка для интимных встреч - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 49

Он был совсем старенький, и мысли его путались. «Заберу его к себе… — размышляла Валя, пока Арсений Никитич развивал очередную теорию. — Пусть Илья говорит, что хочет, но я его заберу…»

— Ладно, мне пора, — вздохнула она через некоторое время. — Мне сегодня к трем на работу.

— Валечка, так ты подумай насчет того, что я тебе сказал!

— Насчет информационной структуры воды? — рассеянно спросила Валя.

— Да нет же, насчет моей квартиры! Близился конец марта — снег почти растаял, и небо было ярко-синим, без единого облачка. Она шла по бульварам от Котельнической, лицо ее обдувал свежий ветер, вдали звонили колокола…

«Зачем я соврала деду, — думала сейчас Валя, — что не верю в предчувствия? Ведь все последнее время я чего-то жду. Как будто что-то должно произойти… Но вот что?»

Она остановилась, глубоко задумавшись. Вернее, замерла — сердце билось часто-часто, в унисон колокольному звону. Валя даже испугалась, не понимая, что же такое с ней творится. По песчаной дорожке шуршали позади нее шаги — кто-то просто догонял ее. Обычный звук, но он почему-то вызвал у Вали приступ непонятного волнения.

Она обернулась, и на фоне уходящей вниз улицы в дымке фиолетового весеннего тумана вдруг увидела силуэт.

Это был Ваня!

Сначала она просто увидела худощавого мужчину в элегантном темно-сером плаще и элегантных очках — стекла блеснули радужным бликом, на миг отразив солнечный свет. А потом… «Вот оно, мое предчувствие… Ну да, я ждала его! Я всегда его ждала. Я узнала его даже по звуку шагов, я почувствовала его всей кожей…» Ветер взметнул волосы, и она машинально убрала их назад.

Так они стояли, глядя друг на друга издалека.

— Валентина! — улыбнулся он чуть смущенно. — Привет.

— Привет… — не слыша собственного голоса, произнесла она.

— Вот так встреча… А я, понимаешь, ехал сейчас мимо «Новокузнецкой» и вдруг вижу — кто-то знакомый выходит из метро. Неужели, думаю, Валя… Вылез из машины, пошел за тобой следом. А окликнуть вроде как неудобно… Иду и иду, как дурак! — он удивленно засмеялся. — Ты чего, совсем мне не рада?

— Нет, просто не могу поверить, что это ты… — тоже удивленно засмеялась она. Страх и волнение вдруг пропали.

— Вот так встреча… — опять повторил он, подходя ближе. Пожал ей руку, как старой знакомой. — Сколько же лет прошло, как мы не виделись?

— Много.

— Сколько? Впрочем, не важно… Ты бы хоть позвонила мне как-нибудь!

Он говорил и вел себя так, словно ничего не произошло, словно они были обычные знакомые, которых время разметало по разным сторонам света…

Он почти не изменился, только стал чуть сухощавее, изящнее, уверенней. Те же светлые волосы… Ах нет, вот этих складок у крыльев носа не было, и непривычные очки… Потом Валя вспомнила, что Лида в последнюю встречу упоминала о том, что Ваня носит очки.

— Да все как-то некогда было, — пожала она плечами.

— Посидим где-нибудь, поболтаем? — Он оглянулся по сторонам. — Вон, на той стороне какое-то кафе…

— У меня, к сожалению, не так много времени, — Валя посмотрела на часы.

— Ты торопишься? Жаль… Ну хотя бы пять минут. Как ты живешь, Валентина?

— Хорошо. Я изменилась? — вдруг спросила она.

— Немного… — Он усмехнулся. — Ты замужем?

— Да.

— Поздравляю. И кто же тот счастливчик? — Он поправил на носу очки.

— Илья.

— Как?.. — Он страшно удивился. — Или это просто совпадение?

— Нет, тот самый Илья, — спокойно ответила Валя. — Разве ты не знал?

— Нет… Вот так дела! Надо же, Илья… Я сто лет его не видел.

Они болтали друг с другом как ни в чем не бывало. Ни дать ни взять старые друзья, встретившиеся после разлуки, бывшие одноклассники, дачные приятели — да кто угодно, только не те, кем они были друг для друга когда-то. Как будто не было ни той юношеской, горячей, сумасбродной страсти, ни той горькой разлуки… Он спрашивал, она отвечала. Потом она спросила что-то о его работе.

«А чего я хотела? — мысленно задала себе вопрос Валя, пока Иван Тарасов, перспективный московский адвокат, с веселой ироничной улыбкой рассказывал ей об особенностях своего ремесла. — Чтобы он принялся просить у меня прощения? Но разве он виноват?.. Тогда время было такое — каждый выживал, как мог. И потом… Я, нынешняя, наверное, не вызываю у него никаких лирических воспоминаний. Кто я такая? Потертая жизнью тетка, сидящая на неперспективной работе, бледная, с весенним авитаминозом, ненакрашенная, кое-как одетая…»

Валя незаметно себя оглядела — обычная куртка, обычные джинсы, сапожки с прошлого года… А волосы? Заколола их кое-как, убегая от деда, и теперь они лезут на ветру в лицо, щекочут нос… «Наверное, никакого сравнения с Марьяной! Ну да, Лидка же рассказывала, что Марьяна, и так никогда не бывшая дурнушкой, после трех пластических операций выглядит просто сказочно… Он даже не помнит, что когда-то любил меня! Милый Ванечка, так вот ты каким стал…»

— А Лида? — вдруг спохватился Иван. — Ты все еще с ней общаешься? Как она там?

Валя рассказала ему и о Лиде.

— Ты говоришь, у нее сын? Сколько лет, восемь?.. Надо же! А у нас с Марьянкой двое — ужасные хулиганы. Правда, мы редко их видим в последнее время — учатся в Англии, в закрытом пансионе, приезжают к нам только на каникулы…

— Я бы не отдала, — сказала вдруг Валя.

— Что, прости? Я тебя не понял… — спохватился он.

— Я бы не отправила своих детей так далеко, — сказала она.

Ваня пристально посмотрел на нее.

— Это все особенности российского менталитета, — серьезно произнес он, — держать ребенка пришпиленным к своей юбке и никуда не пущать… А потом удивляемся, что дитятко наше к жизни не приспособлено и работать не хочет!

— Возможно, я не права… — пожала она плечами. — Это все оттого, что своих детей у меня нет.

Он опять покосился на нее как-то странно и провел рукой по животу.

— Желудок что-то барахлит, — пожаловался он. — Потому что работы много и питаюсь нерегулярно. Ты, Валь, точно не хочешь заглянуть в кафе?

— Нет.

«О чем мы говорим? Боже, как глупо… Я столько лет ожидала этой встречи, хотела рассказать ему, как мне было больно, когда он ушел… И вот, мы стоим на бульваре рядышком, рассуждаем о педагогике, о неправильном питании. Ванечка, милый Ванечка! Ты теперь совсем другой. Ты смотришь на меня свысока, снисходительно, ты даже не помнишь, что любил меня раньше!»