Русалка для интимных встреч - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 59

— Валя, мне кажется, вы не правы! — с укором воскликнул он. — Нельзя полностью доверять Истомину. Он старый алкоголик, и время от времени на него находит… А вы видели, как он завидует Гликерии Петровне — только потому, что она нашла себя в этой жизни, а он — нет?..

— Юлий Платонович — алкоголик? — удивилась Валя. — Он просто несчастный больной человек, не смирившийся со звериными законами капитализма, выражаясь газетным языком…

— Еще какой пропойца! — с азартом принялся доказывать Коваленко. — Вы, Валя, наивны, как дитя…

— Или как божий одуванчик? Правда, так принято называть старушек, но моя подруга однажды назвала меня «божьим одуванчиком»… — засмеялась Валя.

— Божий одуванчик… — с улыбкой пробормотал Герман. — Нет, вы не одуванчик, вы какой-то другой цветок… Вы — лилия. Белоснежный цветок со сладким дурманящим запахом, от которого кружится голова… Невинность и царственная красота.

— Я не люблю лилии, — призналась Валя. — К тому же глупо сравнивать с лилией женщину, которой давно за тридцать.

— Вам и тридцати-то не дашь… А какие цветы вы любите? — Герман посмотрел на клумбу перед собой.

— Помню, давно у нас на даче росли купавки…

Это такие желтые цветы. Впрочем, я даже не помню, пахнут они или нет… — задумалась Валя.

— Я не знаю таких цветов, — признался Герман. — Надо заглянуть в специальную энциклопедию. Купавки…

— Вы странный.

— И вы, Валя, — довольно улыбнулся тот. — Не люблю нормальных людей, которые действуют и говорят по правилам. У меня тетка работала доктором в психиатрической клинике, так она утверждала, что нет никого нормальнее людей с легкой чудинкой, а все те, кто прячется за образцово-показательным забором, — психи и извращенцы. Мнение профессионала, между прочим!

— Что ж, будем надеяться, что ваша тетя не ошиблась с выводами… — опять засмеялась Валя. — Хотя, я слышала, сумасшествие иногда бывает заразным.

— Моя тетя была в полном порядке! — шутливо нахмурился Герман. — Нормальная тетя с легкой чудинкой…

— Мы говорили об Истомине, — напомнила Валя. — Так почему же вы считаете, что я не должна ему доверять?..

— Юлий Платонович, конечно, милейший человек, но… Почему бы вам не отнести вашу рукопись в издательство? — вдруг выпалил Коваленко. — Что вы теряете, а?

— А смысл? — отвернулась она.

— Смысл в том, что там она может понравиться.

— Не может!

— А вы попробуйте, — настойчиво повторил тот.

— Мой муж говорит…

— И на мужа тоже наплюйте! Вы свободны, свободны — от мнения Истомина, от мнения своего мужа, от подруги Лены…

— Лиды, — поправила Валя.

— …Лиды и всех прочих!

Валя с удивлением посмотрела на Коваленко и вдруг произнесла:

— Хорошо.

— Валя… Слушайте, а давайте поедем вместе!

— Куда?

— Ну в издательство…

— Вы тоже хотите отдать туда свою рукопись?

— Нет. Я уже понял — писатель из меня никакой… — захохотал Коваленко, обеими руками зачесав светлые волосы назад. — Я, пожалуй, тоже брошу эту студию…

— Так зачем же вы вообще в нее пришли?

— Затем, что захотелось узнать, на что я способен. Выяснилось, что литератор из меня не получится.

— Теперь пойдете в художественную студию, чтобы узнать, нет ли у вас способностей к рисованию? — насмешливо спросила Валя.

— Нет, нет! Я уже нашел, чего мне не хватало, — загадочно ответил Коваленко. — Все оказалось проще и гораздо сложнее…

— Что же? — тронула его за руку Валя. — Признавайтесь!

— Не скажу… — ответил он, глядя ей прямо в глаза. — То есть — пока не скажу. Вы не поймете. Еще рано…

— Скажите! — потребовала Валя. — Потом мы можем не встретиться!

— Нет, мы еще встретимся… Обязательно. Я узнал у Леонарды Яковлевны ваш домашний телефон.

— И она дала?!

— Дала, — довольно произнес Герман Коваленко. — Я ей наврал, что занял у вас денег и теперь должен их вернуть.

— И она поверила этой чепухе? — возмутилась Валя. — Ничего более бессмысленного и невероятного нельзя было придумать! Сказали бы лучше, что я заняла у вас денег…

— Чем невероятнее, тем убедительнее, — многозначительно поднял палец Коваленко. — Впрочем, это все ерунда, я в любом случае узнал бы ваш телефон — если не через заведующую, то каким-нибудь другим образом.

— Вы меня преследуете, — констатировала Валя. — Зачем? Или Наталья отказалась с вами встречаться?

— О господи, опять вы про Наталью! — схватился он за голову. — Да забудьте вы про нее!

— А зачем вам тогда я? — серьезно спросила Валя. — Я уже начинаю вас подозревать, Герман Витальевич, в странной и порочной склонности к библиотечным работникам…

— Вы же скоро уже не будете таковым, — напомнил Коваленко. — Валентина Кирилловна…

— Что?

— Почему вы все время ускользаете от меня — и буквально, и в переносном смысле, на словах?

— Я не понимаю…

— Вы не хотите понимать!

Тут задняя дверь позади них со скрипом отворилась, и на крыльцо вышла Нина Константиновна.

— Валюта, ты тут? — громко спросила она. — Заходи же! Ключи сегодня у меня, потому что Леонарда Яковлевна ждет комиссию из центральной к пяти и сказала, что задержится, так как в отчете допущены кое-какие неточности и их надо исправить…

— Ты куда? — спросила Валя.

— Мне надо ненадолго… — Илья, стоя перед зеркалом, зачесал свои волосы назад и посмотрел на часы. — К одиннадцати вернусь.

Обычно Валя редко когда интересовалась делами мужа, но сейчас ей непременно надо было узнать, куда тот направляется.

— Уже вечер, — сказала она. — Это все как-то подозрительно…

— Глупенькая! — засмеялся он и чмокнул жену в висок. — Так приятно, когда ты меня ревнуешь.

— Я не ревную, я просто беспокоюсь.

— Ладно-ладно… К Сокольскому я еду. Опять что-то с машиной, а у него в автосервисе замечательный мужик работает — сколько раз меня выручал…

— Значит, ты встречаешься с Сокольским?

— Да! Все, я побежал…

Илья сорвал с вешалки пиджак и исчез за дверью.

Валя села за компьютер, включила его. Но мысли ее были далеко — она смотрела на экран и пыталась понять, что же в словах мужа насторожило ее. «Илья сказал, что едет к Сокольскому. Но Сокольского нет в Москве, мне Лидка недавно говорила, что Стае уезжает в командировку недели на две… Зачем же Илья соврал?..»