Русалка для интимных встреч - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 93

— Так еще рано! Будет шевелиться в декабре, ближе к Новому году, — с досадой произнесла Валя. И добавила: — Я так думаю.

Он еще минуту потрясенно таращил глаза.

— И ты молчала? — вдруг закричал он. — А если бы я тебя не нашел?! Ты что, хотела лишить ребенка отца? Ну я от тебя не ожида-ал…

— Не ори на меня, — обиделась Валя. — Я бы все равно тебе сказала. В любом случае!

Герман замолчал так же быстро, как и начал кричать.

— А как назовем? — неожиданно спокойно произнес он.

— Еще рано называть, — принялась терпеливо объяснять ему Валя. — Вон посмотри на карточку — еще непонятно, кто это — он или она. Просто пока еще маленькое пятнышко, и все!

— Ничего не рано!

— Герман…

— Нет, я сейчас с ума сойду. — Он схватился за голову. — Пять минут назад я был обычным человеком…

— А теперь ты кто? — удивленно спросила Валя.

— А теперь я узнал, что скоро стану отцом, — объяснил он с торжественным видом. — Да, кстати, когда это будет?

— Приблизительно на твой день рождения. В конце апреля, в начале мая…

— Ва-аля… — ахнул он. — Если это будет… Никто никогда не дарил мне таких роскошных подарков!

Он обнял ее, и они долго сидели вот так, обнявшись, и больше ничего не говорили. За окном бушевал листопад.

Потом, уже ночью, когда они лежали обнявшись и Валя почти спала, Герман сказал с внезапным оживлением:

— А ты помнишь, как мы познакомились?

— Ммм… — пробормотала она, уткнувшись носом ему в плечо. — Я тогда работала в библиотеке, кажется…

— На самом деле все было так — я шел по бульварам в начале зимы. Было холодно и противно… Ты слушаешь?

— Да… — сонным голосом отозвалась она.

— И увидел большое окно, все в цветах. Какие-то пальмы, фикусы, традесканции и прочая ерунда. Знаешь, только в больницах и библиотеках так хорошо растут цветы — уж не знаю, чем вызван этот феномен… Так вот, на фоне этой безумной зелени я увидел тебя. Ты сидела на подоконнике и смотрела куда-то в сторону — с таким скучающим, несчастным видом… И такая красивая! У меня даже горло перехватило. Тогда я еще ничего о тебе не знал. И я решил — сделаю все, чтобы ты была моей. Я стоял и смотрел, как дурак, на это окно… Оно мне даже не окном показалось, а аквариумом каким-то. А ты — золотой рыбкой, плавающей в темно-зеленой, скучной воде.

— Я и цветок, я и фея, а вот теперь уже и рыбка… С кем ты меня только не сравнивал! — засмеялась Валя, постепенно теряя сон. — Да ты поэт, мой милый!

А потом ты вдруг соскользнула с подоконника и куда-то исчезла, — продолжил Герман. — Исчезла в глубине. У меня возникло страшное желание разбить стекло того аквариума, чтобы вместе с зеленой водой выплеснулась наружу и ты — прямо мне в руки… Но я сдержался. Нашел вход и узнал, что это библиотека. Рядом висело объявление: «Литературная студия ведет прием. Руководитель — Юлий Платонович Истомин». У меня, разумеется, никаких литературных талантов нет, да и неинтересно мне все это было… А интересна только ты. Ну я и вошел внутрь. Вот так все и началось…

— А я-то думала, что ты ради Натальи туда записался!

— К черту Наталью! — засмеялся он. — Ладно, спи…

— Нет, мне расхотелось. Тебе здесь нравится, в этом пансионате? Не надоело еще?

— Нет. Тогда, в начале августа… Это ведь произошло именно здесь, — прошептал он. — Наш ребенок… И здесь я узнал об этом.

— Ты еще просил любить тебя, — напомнила она. — Наверное, я отнеслась к делу слишком серьезно… — И Валя продолжила, улыбнувшись в темноте: — Ну да, я люблю тебя…