Опаленная колыбель - Тропов Иван - Страница 58

Фыркнул Дымок обиженно, но послушно пересказал все нормальным языком.

В последние дни он оттого такой хмурый ходил, что возникли у него сомнения по поводу теории императора о всемогущественном садисте. Не все на Хоккайдо укладывается в эту теорию. То есть притянуть к паукам за уши можно и эту императорскую теорию – но именно притянуть, и с натугой в нее пауков втиснуть.

Взять хотя бы их поведение – уж больно оно предсказуемое и однообразное. Какая же это игра? При большом желании, конечно, можно контраргументы найти, можно, – но явно не все здесь гладко.

А для Дымка это значит, что теория не годится, и нужно другую искать. Такую, чтобы без натяжек поведение пауков объясняла.

Вот он и ходил такой хмурый. Все пытался разобраться, что же здесь не так и почему.

– Если бы не император с этим своим отмороженным всемогуществом, – говорит досадливо, – я бы понял все гораздо раньше! Но услышав его теорию, я невольно смотрел на все происходящее здесь предвзято, в духе выдуманной императором гипотезы…

Ого! Уже гипотеза? Раньше-то Дымок императорскую выдумку теорией величал. Мне-то большой разницы нет, что теория, что гипотеза – но для интелов это существенно. Вроде того, как бывают просто побасенки, чтобы кого-то развести с выгодой для себя, – а бывает откровенный гон, чтобы кому-то баки забить и просто от души покуражиться. Между теорией и гипотезой приблизительно такая же разница, у теории ранг повыше.

– Ну и как же все на самом деле, Дымок? – говорю.

Краснеет Дымок довольно, перья распускает – и такое начинает рассказывать…

Может быть, конечно, гипотеза императора частично и верна – но где-то в другом месте. А Хоккайдо ко вселенских размеров отморозку никакого отношения не имеет. Именно поэтому роботы-пауки здесь так непохожи на остальных диких роботов, которые из Северной Америки наступают.

Окончательно Дымок это понял, когда Стокер дал ему доступ к архивам торговцев, где вся информация из электроники захваченных на Хоккайдо пауков.

Торговцы только малую часть информации из паучьей электронной начинки смогли расшифровать – голую разметку сотов и еще жалкие крохи. А в памяти пауков много чего есть, одна матрица поведения дикие терабайты занимает!

Прежде всего Дымка заинтересовало поведение пауков в тот момент, когда они первый раз встречают торговцев. Паук-разведчик, как торговцы его называют.

Что он пищит, прежде чем напасть?

Если пауки в самом деле действуют по воле какого-то вселенских размеров отморозка, то их писк, наверное, должен быть каком-то сообщением о правилах игры? Но если это осмысленное сообщение, то пауки должны рассчитывать, что их поймут. А на кого может быть рассчитан их писк? Ясно, на тех, кто жил в сотах Хоккайдо до Конфликта, пока пауки там еще всех не вырезали.

А кто здесь жил до Конфликта?

В архивах торговцев об этом ничего не нашлось. Их архив только на самих пауков заточен и на то, что сейчас на Хоккайдо творится.

Но у Дымка-то под рукой еще и императорский архив. И там Дымок откопал, что жили здесь до Конфликта какие-то японцы. В архиве императора даже их язык нашелся.

Ну, дальше понятно. Собрал звуки, которые пауки-разведчики издают, взял японский язык, повозился с фильтрами – и попытался перевести.

И перевелось! Действительно на японском языке пауки обращаются!

Но не это главное. Самое важное в том, что же именно дал перевод.

Я сначала просто не поверил. Тогда Дымок при мне писк роботов-разведчиков через фильтры перевода прогнал, чтобы я сам убедился. Но мне и после этого не очень-то верится…

Пауки – вовсе не дикие роботы, старающиеся вырезать всех людей.

Это роботы-полицейские!

Видимо, во время Конфликта население Хоккайдо куда-то эвакуировали, но потом оно все равно погибло. А соты почему-то уцелели. И автоматизированные заводы и роботы в городских службах до сих пор исправно функционируют. И себя ремонтируют, и соты, и товары на складах регулярно обновляют, и даже правопорядок в сотах поддерживать пытаются…

Торговцы на Хоккайдо первый раз попали через двадцать лет после Конфликта. Ни японского языка, ни того, что было на острове до Конфликта, не знали. Зато на диких роботов на материке вдоволь насмотрелись. Ну вот и решили, что роботы-пауки – это просто разновидность диких роботов, которые на материке людей атакуют.

И внутрь сотов первый раз с оружием сунулись, конечно же. Ну а роботы-полицейские их за вооруженных налетчиков приняли.

Первый паук, встречающий сунувшихся в сот вооруженных людей, вовсе не разведчик. Это дежурный полицейский. Естественно, что неизвестные люди, да еще с оружием, его несколько нервируют. И он вежливо предлагает показать удостоверения личностей и разрешение на ношение оружия. А торговцы вместо этого его на прицел берут. Тогда робот просит сдать оружие и пройти в ближайший полицейский участок. Но торговцы по-японски ничего не понимают. С надписями на японском сталкивались, конечно, но то надписи, – а паук что-то совершенно нечленораздельное щебечет… Так что торговцы свои гранатометы только крепче перехватывают. Тогда паук требует бросить оружие и поднять руки, тут-то писк и становится угрожающим. Ну, дальше уж я и сам догадался…

И все из-за того, что торговцы просто не знали японского…

Зато прекрасно знали диких роботов.

Восемьдесят лет с миражами воевали!

Не сразу я это переварил. Но потихоньку в себя пришел.

– Подожди, Дымок! – говорю. – Но если это роботы-полицейские, почему они безжалостно уничтожали всех андроидов, которых посылали торговцы?

– Кто тебе это сказал, Серж? – Дымок ухмыляется. – Они уничтожали только вооруженных андроидов.

Да, действительно…

Ну еще бы. Конечно, торговцы даже и не пытались невооруженных роботов внутрь сотов посылать… А до Конфликта на Хоккайдо, как и почти везде на Земле, частным роботам было запрещено носить оружие. Поэтому если в соте обнаружен вооруженный робот, не принадлежащий полиции – то это либо вторгшийся враг, либо робот с поврежденной программой. В любом случае, это опасность для людей. И роботы-полицейские немедленно уничтожали всех таких роботов, без всяких предупреждений.

– Но тогда получается, – говорю, – что если в соты идти без оружия, то разведку можно осуществлять без всякого боя?

– Угу, – Дымок довольно кивает.

А меня натуральное зло берет.

– Тогда как же ты мог не сообщить об этом торговцам?! – на братишку набрасываюсь. – Мы же своими жизнями рисковали все эти дни! А получается – совершенно зря!

Смотрит Дымок на меня как-то странно – но молчит. Зато Линский вперед лезет.

– Простите, Серж, – говорит осторожно, – разрешите, я поясню. Это я убедил Диму не спешить. То, что он обнаружил – это очень важная информация…

– Еще бы!

– Но торговцы… они могут ее воспринять… неадекватно. Простите, но сначала нужно продумать, как мы будем обеспечивать свои интересы…

– Интересы? – цежу зло. – Чьи интересы? Свои – или ваши?!

Не люблю я, когда о моих интересах без моего ведома пекутся! А я же из-за этих самых забот еще и лишний раз рисковать свой жизнью должен! И Стокер с торговцами тоже!

– Серж, как вы можете… – Линский укоризненно головой качает. – Разве судьба Ангарска вас не интересует? Это же наш, – и мой, и ваш! – родной город! А торговцев в первую очередь будет волновать судьба Торговой гильдии, и…

– Слушай-ка, ты, господин президент! – говорю. – Это как ты можешь все это нести после всего того, что с нами случилось? Забыл, как торговцы не выдали нас тогда Шутемкову? А тогда они своими жизнями рисковали, а не какой-то там информацией!

Опускает Линский глаза. Но головой мотает – не соглашается.

– Вы правы, Серж, – говорит. – Но лишь отчасти.

Вздыхает тяжело, но глаза все-таки поднимает.

– Дело в том, – говорит тихо, – что иногда люди действуют благороднее, когда у них нет времени на раздумья. А потом… потом эмоции отступают, и приходит очередь логики. А рано или поздно приходится выбирать между благом для других – и благом для себя. И почти всегда люди выбирают второе. Поймите, Серж, торговцы не исключение из этого правила.