Снег в трауре - Труайя Анри - Страница 21

Глава 10

Он положил ее на кровать, снял с нее меховые шубы. Потом зажег керосиновую лампу.

Пламя разгорелось под стеклянным колпаком. Она лежала на спине в своем разорванном, испачканном белом одеянии и, казалось, радовалась покою. Фиолетовое покрывало плотно облегало плечи. Серебряные браслеты отливали тысячей слепящих огоньков. Талия была перехвачена золотым поясом.

– Если бы я знал раньше, я бы прибрал получше комнату.

Исай падал от усталости и все никак не мог поверить, что он цел и невредим и у него снова крыша над головой. Он не знал, куда деть обмякшие без привычной ноши руки. На щеках таял иней и вместе со слезами радости тек по лицу. Он сбросил ломкие, хрустящие от мороза варежки, перчатки, капюшон. От одежды шел густой пар. Над кроватью светилась картинка в раме: «Непорочное Сердце Христа».

Исай перекрестился и сказал:

– Благодарю, Господи, что Ты не оставил меня.

Женщина не шевелилась, не стонала. На запрокинутом лице проступила чистая, восковая бледность. Ночные тени запутались в волосах. Золотая сережка сидела, как мушка, на тонком крыле носа. Уже не видно было раны, через которую улетела ее душа. Исай знал, что индианка умерла. Но какое это могло иметь значение? Для него она не была такой, как все. Она остановилась на полпути между мечтой и реальностью, ей не нужно было дышать, говорить, быть живой для того, чтобы хозяйкой войти в этот дом.

Все было хорошо и так. Он был доволен.

– А теперь я разведу огонь, приготовлю ужин. Вкусный суп. Сыр. Вы отведаете моего сыра. У него запах гор…

Из-за перегородки слышалось блеяние, раздавался стук копыт.

– Простите меня, – сказал он. – Пойду проведаю коз. Они у меня целый день недоенные. Вымя налилось молоком. Мучаются, бедняги.

Он прошел в хлев. Овцы уже ждали его Он потрепал каждую по спине, сменил воду, подсыпал свежего сена в ясли. Потом сел доить коз.

– Знаете, – рассказывал он. – У нас – новость. В доме гостья… Она из Индии.

Овцы сгрудились вокруг и внимательно слушали, пощипывая сухую траву. Он ловил их рассеянный взгляд, вдыхал теплый запах, от которого как рукой снимало усталость.

– У нее черные волосы, серебряные браслеты… Золотая сережка в уголке носа… Она красива. В ее стране водятся слоны и танцующие змеи…

Мунетта потерлась острой гладкой мордочкой о его плечо.

– Я рассказал ей о тебе… И обо всех других… – сказал он.

В ответ раздалось тихое блеяние. Животные понимали его. Он рассмеялся.

– Вы только подумайте!.. А ну, подождите тут немного… Пойду посмотрю, что она делает… Не люблю оставлять ее одну…

Он вернулся в комнату, придвинул к кровати стул, сел, облокотившись о колени, подперев голову руками. Затаив дыхание, он долго смотрел на женщину, словно ждал ее пробуждения. Усталые глаза заволокло туманом. Голова налилась свинцовой тяжестью. Временами ему казалось, что легкая дрожь пробегает по ее телу, одежды вздымаются, лицо оживает. Исай тер глаза, присматривался и, убедившись в своей ошибке, улыбался.

– Отдыхайте… У нас еще много времени впереди.

Зимний ветер свистел за дверью. Скрипели балки. Снежная ночь приникла к заиндевелому оконному стеклу. А спустя некоторое время через открытую дверь хлева в дом забежали овцы. Они семенили по комнате, принюхивались, лизали покрытые селитрой стены, перекликаясь и подбадривая себя дрожащими голосами. Они шли на свет. И на запах хозяина. Они сбились вокруг кровати. Комната наполнилась сутолокой. Казалось, что женщина парит в облаке бледной густой шерсти, Исай гладил овцам спины и приговаривал:

– Тише, не шумите… Вы же видите, она спит.