Тэтэ (СИ) - Буров Владимир Борисович - Страница 15

— К сожалению, нет. Я вам так расскажу некоторые факты.

Он учился на одном курсе со мной.

— Где?

— В Москве. Я не буду называть точного места. Это было одно из самых престижных высших учебных заведений СССР. Я влюбилась в него еще на первом курсе. Мы почти сразу попали в одну группу. Я влюбилась в него еще до того, как он показал выдающиеся успехи в математике. Однажды я предложила ему пойти со мной на день рождения. Он, как и все, пришел, но тогда у меня был парень. Я сказала, что хочу быть с ним, а не с тем дураком. Он согласился, но тогда между нами ничего не вышло. Точнее, не дошло. И потом он старался избегать встреч со мной.

— И это всё? — спросил я.

— В общем, да, — ответила Лариса Игоревна. — Мне бы не хотелось с первого сеанса заходить дальше. Да и в голову ничего не идет. И еще: можно сегодня не проводить сеанса с седьмой чакрой?

— Хорошо, хорошо, — заспешил я. Не хотелось мне сегодня начинать с этого. — Посмотрите налево, что вы видите?

Я нажал кнопку, и малиновые шторы на стене раздвинулись. Дама всмотрелась в зеркало.

— Это Философский Камень, — сказал я. — Постарайтесь увидеть его, Графиня.

Лариса Игоревна начала медленно подниматься. Она повернула ко мне лицо. Зрачки ее глаз были расширены, волосы слегка шевелились от ужаса. Она вскрикнула и упала на пушистый ковер.

— Ай! Ай! Он там, — успела она сказать.

Я встал на колени и брызнул ей в лицо водой. Со стоном Лариса Игоревна открыла глаза.

— Вы великий художник, — дрожащими губами прошептала она. — Я видела Владимира. Он звал меня. Я знаю, где встречусь с ним. Спасибо, маэстро.

— Зовите меня Профессор.

— Хорошо. — Она поднялась, положила на стол двести долларов и пошла к выходу. Потом остановилась, порылась в сумочке, нашла еще сотню и положила ее на табуретку у двери.

Не переодеваясь, я сделал себе кофе Картье Нуар. Обычно я делаю кофе из зерен. Сейчас мне захотелось выпить кофе покрепче. Я положил две ложечки в большую чашку и три куска сахару. Кофе получился крепким, ароматным и очень сладким.

Я сделал один маленький глоток и пошел в беседку. Бак, как обычно, сидел внутри. Я погладил его и открыл дневник Александра Федоровича. Фантастика, Что же это за человек такой был? Иногда он принимал три дамы в день. Я не смогу. А если еще и сексом заниматься!.. Это просто невозможно. Это надо штат мачо содержать.

Вечером я переоделся и… и решил съездить в Москву. Дело в том, что надо было приобрести азбуку со стрелкой, чтобы вызванный дух мог писать ответы. В отличие от Александра Федоровича решил я вооружиться настолько, насколько только мог придумать. Все свои знания об экстрасенсах использовал я для приобретения различных атрибутов. Смотрю, а на перроне стоит Лариса Игоревна. Тоже, оказывается, в Москву собралась.

— Вы сами показали мне, где состоится встреча, — сказала Лариса Игоревна. — Место это находится в Москве.

Неужели она на самом деле что-то увидела в зеркале? Я не видел.

Я приехал из Москвы, а наутро ко мне пришла другая женщина. На следующий день третья. Потом пришла дама и попросила утвердить график посещений.

— Сколько раз в день вы будете работать? — спросила она. — Два, три или четыре раза?

Я хотел ответить, что и одного раза много. Нормально было бы три раза в неделю. Но язык не повернулся.

— Запишите: два раза в день. Суббота и воскресенье выходной.

Дела пошли. А Семена все не было.

Я хотел позвонить на завод и объяснить, почему не могу выйти на работу. Но что сказать? Почему это почему? Болен? Но не до такой же степени. Это же консилиум надо созывать. Так ничего и не придумал. Можно бы заявление на отпуск написать. А зачем? На завод я уже никогда не вернусь. А уж если придется, то пусть Усольцев и объясняет все за меня, своего сексота. Ведь только в этой роли я бы мог быть принужден туда прийти работать.

В конце месяца я составил отчет о проделанной работе и приложил большую пачку видеокассет. Приехали менты, я заварил кофе. Большой ковшик ароматного кофе. Они веселились, как дети.

— Ты хороший, крот, Иван, — сказал Смеляков. — Все у тебя получилось.

— Давай-ка, посмотрим какое-нибудь кино, — сказал Козырев.

Включили видик, а там… Я просто опешил. Там был секс в полутемной комнате.

— Да я ничего этого не делал, — сказал я. — Это не я. Это старая кассета.

Потом был ужин в зеркальном зале ресторана Прага.

Они только ржали. Прямо до слез.

— Да не может этого быть, — сказал я. — Здесь нет таких ресторанов!

— Но ведь вы ездили в Москву, — сказал Смеляков. — Нам все известно.

— Ну и что? Я ездил по другим делам.

Просмотрели еще пару кассет. И везде я занимался сексом с теми дамами, которые ко мне приходили.

— Если бы все это было правдой, — обратился я к подполковнику, — я бы ни за что не стал снимать.

— Почему? — спросил Смеляков. — Александр Федорович ведь снимал. Он снимал себя и ты такой же. Это твоя работа.

— Да не может этого быть, — сказал я. — Это какая-то фантастика! Неужели вы не замечаете, что на кассетах совсем другой интерьер? Там не мой дом. Там какие-то рестораны, кафе. Это было не здесь.

— Думаю, раньше вы занимались видеосъемками, — сказал подполковник. — При желании можно создать в павильоне любой интерьер. Снять сначала открытку, а потом сцену любви. И в результате будет казаться, что дело было в туалете ресторана.

— Вот, вот! — закричал я, показывая пальцем на экран большого телевизора, — смотрите.

— А что там? — спросил Смеляков. — Я ничего особенного не вижу.

— Это трамплин на Смотровой площадке Московского Университета!

— Не думаю, что сложно было снять картинку с видом на Главное Здание МГУ, — сказал подполковник.

Я только опустил голову и взъерошил волосы. Ничего не понимаю. Этого не может быть.

Они забрали все отснятые видеокассеты и ушли. Это было воскресенье. А с понедельника дела пошли своим чередом. Я ни с одной женщиной не занимался сексом. Хотел с понедельника попробовать, но теперь решил — нет. Буду работать как положено, без секса. А никто и не требовал лечения через седьмую чакру. Только оказалось, что это самому мне надо.

— У меня проблемы, — сказал я женщине, которая иногда заходила, чтобы скорректировать график приема посетительниц.

— Я вас слушаю, — сказала она, — в чем дело?

— Поминаете, я думаю… ну, эта… как бы не возникло проблем. Ведь раньше все получали не только массаж и психическое внушение, все получали кое-что через седьмую чакру.

— А теперь?

— А теперь я этого не делаю.

— А вам хочется?

— Да я не про себя…

— Врать вы не умеете, — сказала эта дама и начала раздеваться. Звали ее Виктория Львовна. Рост имела метр восемьдесят, вес — сто килограммов. Занималась музыкой. Считала себя композитором. После того, как мы переспали с ней несколько раз, она на самом деле начала сочинять музыку. Потом я провел с ней несколько психотерапевтических сеансов. И… и она исчезла. Перед уходом, правда успела сказать:

— Я встретила свою старую любовь. Только раньше он не обращал на меня внимания.

— А теперь?

— Мы вчера трахались с ним прямо за отделением милиции. Это сначала. А вечером прямо напротив в скверике. Представляете, это любовь. Спасибо вам большое. Я вам должна.

— Спасибо вам. Вы уже расплатились.

Она ушла, и я остался один. Хорошо еще, что график приема был отработан.

Вечером, наконец, появился Семен. Он был ранен, Ауди в семи местах прострелена пулями. Семен присел у стены. Я загнал Ауди в большой гараж. Потом положил руку Семена себе на плечо, и мы через сад прошли в дом. Гараж имел еще один выход.

— Ты пока выпей кофе и лежи. Потерпи, я съезжу за медсестрой.

— Не надо, — прохрипел Семен, — она меня сдаст.