Тэтэ (СИ) - Буров Владимир Борисович - Страница 23

— Кто? Менты? Здесь они не бывают, — сказал Литовский и попросил плеснуть еще пивка.

— Пейте — сказал я. Сначала мне показалось, что пиво ничего, нормальное. Теперь я почувствовал, что это просто какое-то разбавленное пойло с привкусом бочки.

— У тебя кровь, — сказал фиксатый, — хочешь — вылечу. У меня тут есть знакомая медсестра. — Он встал и направился к выходу.

— Подожди, пусть менты совсем уйдут, — сказал я. — А то еще столкнемся с ними на выходе.

— Какие менты? — удивился фиксатый Женя.

— Ну эти, во второй половине, — я кивнул в сторону ресторанной половины.

Женя остановился, посмотрел туда, где еще мотались уходящие ни с чем милиционеры, и с комическим ужасом схватился за голову. Он состроил рожу, потом спокойно двинулся к выходу.

— Подожди, я тебе говорю. Менты меня повяжут.

Тут появилась его жена и заорала, чтобы я заплатил.

— Я тебе сейчас голову прошибу! — заорала она и замахнулась пустой бутылкой.

— На, на, возьми! — я сунул этой кокошнице два стольника. — Хватит? Здесь двести.

— Двести? Нормально. — Она сделала два шага и тут же вернулась. — Ты че мне дал? Ты че мне хотел протиснуть проклятый фальшивомонетчик?! Гад! — Она замахнулась деньгами, но все-таки не выбросила их. — Что ты мне дал?

Подошла буфетчица. Они вместе стали рассматривать деньги. Женя тоже вернулся и взял одну сотню.

— Что это такое, парень? — обратился он ко мне. — Что это за деньги?

— Баксы, — сказал я со злостью. — Вы что, не видите?

— Какие еще баксы? — не поняла официантка.

— Это доллары, — сказала буфетчица.

— Это доллары? — Женя посмотрел деньги на свет. — Нет, здесь этого не написано. Здесь написано, что это простые рубли.

— Да какие это рубли? — опять сделала страшное лицо официантка. — Это резаная бумага. Я знаю, так делают. Ты давай, или плати, или мы сдадим тебя ментам, — она кивнула на двух ментов, которые еще не вышли из богатой части кафе.

Я взял свои деньги назад и внимательно рассмотрел их.

— Это нормальные деньги, — сказал я. — Вы видите, как они шуршат? Нет, послушайте, послушайте! — я прислонил деньги к уху Жени.

— На самом деле, — сказал тот, — такие деньги не подделаешь.

— Да брось ты! — рявкнула барменша. — Я знаю людей, которые все могут. — Ее звали Эдит. А может она сама придумала себе это имя. Не знаю точно. Это была довольно мощная женщина с большим животом и большими сиськами. Если такая женщина говорит, что знала фальшивомонетчиков, которые могли достать настоящую бумагу для денег — значит, так это и есть. Я ей верю.

Я растерянно топтался на месте. Может, деньги на самом деле поддельные. Только, как они это узнали? Я ничего подозрительного не видел.

— Ладно, — наконец сказал Женя, — он потом отдаст. А сейчас мы уходим.

— Подожди еще секунду, — сказал я, — сейчас последний мент уйдет.

— Да какой еще мент? Нет здесь никого, — сказал Женя. — Пошли. Мерещатся ему везде менты. — Ты че такой пуганый?

Мы вышли на какую-то незнакомую улицу.

— А мне показалось, что мы вышли через ту же дверь, — сказал я Жене.

— А мы через какую вышли? — спросил рассеянно Женя. Он поймал такси, и мы поехали на блатхату.

Там сидели два мужика, и пили дешевое красное вино. При нашем появлении один ушел, а другого Женя предложил послать за вином.

— Дай ему денег, — сказал Женя.

— Я?

— Ну не я же? Я на мели сейчас, — ответил он.

— Хорошо, — сказал я и вынул опять те же двести рублей.

— Да прекрати ты совать эти фантики. Дай другие.

— А других у меня нет, — сказал я. — Только эти.

— Двести рублей и больше нет?

— Есть. Но они все такие. Вот есть одна пятисотка.

— Пятисотка? Дай посмотрю. Ни разу не видел.

Он взял, рассмотрел внимательно купюру и отдал ее Васе. Вася это был хозяин квартиры. Он взял деньги. Перед уходом остановился у двери и сказал:

— Там эта…

— Что? — спросил Женя.

— Ну, там эта… — он кивнул на соседнюю дверь.

Я лично подумал, что Вася предлагает посмотреть телевизор. Но в комнате находились две милые девушки. Одна сидела за столом, а другая лежала в кровати. Она как будто только и ждала, чтобы кто-нибудь лег к ней.

— А вот и наши медсестры, — сказал Женя. — Они тебя вылечат.

Девушки перевязали меня, а потом с одной из них я лег в кровать. Вторая хотела в это время посидеть за столом.

— Я пока посижу здесь, — сказала она.

— Не надо, — сказал я, — ты будешь мне мешать.

Одну из них звали Саша, а другую Даша. Женя тоже хотел полежать с девушками. Он так и сказал:

— Хочу полежать.

Даша была не против, а Саша с которой я уже полежал, уперлась. А Женя хотел именно с ней. Он начал ругаться, даже ударил ее по лицу. Саша тоже разозлилась. Она лягнула ногой и попала Жене точно между ног. Даша ударила его лампой по голове. Показалась кровь. Но девушки даже не думали лечить Женю.

— Так тебе и надо, так тебе и надо, — твердила все время Даша. А Саша плакала и одновременно пыталась замазать царапину на лице.

Потом Женя неожиданно сказал:

— С этими бабами, я совсем забыл… — он вытер кровь с виска. — Я забыл, что надо смотреть с балкона. Этот хмырь Вася может притащить сюда ментов. И знаешь, почему? Я видел на твоей купюре год выпуска. Там написано 2005 год. Зачем ты написал этот год? Шутник ты, Ваня.

В дверь позвонили.

— Все проворонили. Менты! Уходим через балкон.

Мы были на втором этаже. Женя прыгнул, схватился за ногу и, прихрамывая, побежал в кусты. Я тоже хотел прыгнуть, но побоялся. Все-таки высоко было. Открылась дверь, Вася втащил две большие сумки с вином, сыром, колбасой, икрой и другими продуктами. Оказывается, из магазина его выгнали, но Вася продал купюру какому-то коллекционеру.

— Понимаешь, он заплатил натурой. Ведь в магазинах не все есть. А здесь!.. Как в Елисеевском!

Мы пили и ели два дня. За это время в квартиру пытались войти разные мужики. Но мы не пустили никого. Только иногда Вася кидал в окно бутылку вина со словами:

— Пейте и валите. Сегодня у меня свадьба.

Я его спросил:

— Почему у тебя не приняли пятьсот рублей в магазине? — Мы все четверо сидели за столом, и пили водку. Помаленьку, по пятьдесят граммов. Я настолько упился, что пытался разбавлять водку водой.

— А как их могли принять? Там же написано, что это деньги 2005 года.

— А сейчас какой? — со смехом спросил я.

— Сейчас 1955 год, — спокойно ответил Вася. — Ошибка ровно на полтинник.

— Не понимаю, как это могло произойти, — сказал я.

— Вот и я не понимаю, — сказал Вася. — Ладно бы ошиблись в одной цифре, а то ведь в трех. Странно. Ведь, в общем-то, купюра сделана отлично. Даже я бы лучше не сделал. Удивлен? — Он выпил свои пятьдесят граммов. — Ты не бойся, я не бандит. Я гравер. Но завязан с очень крутыми людьми. Тебе придется ответить, кто делал эту купюру, — он пощелкал пальцем по бутылке водки. Я не должен бы тебе этого говорить… — он помолчал. — Но если уж мы вместе пьем второй день, то знай, что завтра у тебя ждут неприятности.

— Я не верю, что сейчас 1955 год. Давай включим телевизор.

— У меня его нет. Этих телевизоров на всю Москву, говорят, пять штук.

— Пять? — я смеялся, наверное, целую минуту.

— Ты чего? Остановись.

— А… а при чем тут Москва?

Девушки за столом тоже засмеялись. И смех их продолжался тоже не меньше минуты.

— А они-то что смеются? — спросил я Васю.

— Они тоже не помнят, как попали в Москву.

Нетвердым шагом я подошел к темному окну. Посмотрел вверх на звезды.

— Нет, серьезно, это Москва? Не может быть! — Я сел на подоконник. — Думаю… думаю, это Москва.

— А что тут удивительного? — спросил Вася. Он тоже встал и подошел к окну.

— Да, — ответил я. — Если я действительно, попал в 55 год, то остальному удивляться не приходится. В этот момент мне показалось, что я смотрю на себя со стороны. — Это не я.