Ставка больше, чем жизнь - Збых Анджей - Страница 30

Погруженный в свои мысли, Клос даже не заметил, как Ганна вышла из лесного домика. И только вопрос вооруженного парня: «Сколько времени?» — вывел его из задумчивости.

— Четверть одиннадцатого, — ответил второй партизан.

Ганна, даже не посмотрев на Клоса, скрылась в лесной чаще.

— Скажи ему по-немецки, что мы прикончим его ровно через час, — обратился один из партизан к другому.

Тот попытался составить фразу на немецком языке, используя скудный школьный запас слов. Но вдруг он умолк на полуслове, услышав Клоса, сказавшего на чистом польском:

— Зря стараешься, я все понимаю. Вы не убьете меня.

Слова эти, произнесенные человеком, одетым в мундир офицера вермахта, ошеломили парней. Но, несмотря на это, они не опустили автоматы, направленные на Клоса.

— Значит, ты все понимаешь? — спросил все так же по-немецки парень, похожий на студента. — Господин офицер все понимает? — быстро поправился он по-польски.

— Хлопцы, — сказал серьезно Клос, — я должен увидеть полковника Конрада.

— У нас приказ, — ответил один из них.

— Конечно, я понимаю вас, но прошу хотя бы сообщить ему, что хочу поговорить с ним по неотложному делу, Поверьте, это важнее, чем наша с вами жизнь. Вы еще успеете меня расстрелять. А сейчас проводите меня к полковнику! — твердо закончил он.

— Мы не имеем права нарушить приказ! — отрезали партизаны.

— Ну если не хотите меня туда проводить, то попросите полковника Конрада выйти ко мне. Пусть один из вас пойдет и позовет его.

— Он думает, что с одним из нас ему легче будет справиться, — усмехнулся парень с детским лицом.

— Вы можете меня связать, — подсказал им Клос.

Один из парней начал отстегивать ремень. Клос шагнул в его сторону, заложив руки за спину, напряг мускулы. Инструктор в военных лагерях под Ереваном называл этот прием «захватом самурая». И когда Клос почувствовал ладони паренька на своих руках, молниеносно присел, выбрасывая одновременно руки вверх. Тело паренька описало дугу и грузно упало, ударив по коленям товарища, стоящего рядом. Этого было достаточно, чтобы скрыться в чаще леса. Клос только услышал, как автоматная очередь разорвала лесную тишину. Но он уже был вне опасности. По крайней мере, на этот раз.

Смеркалось. Матей встал с небольшого валуна, аккуратно отряхнул брюки и поднял лежащий рядом зонтик. Он выглядел как пожилой человек, находящийся на отдыхе в Лиско-Здруе.

— Теперь тебе известно все о Гебхардте, — сказал Матей, обращаясь к Клосу. — Не забыл пароль для Конрада?

— Меня прислал к вам Жук, — повторил Клос. — Если бы я знал этот пароль раньше… — глубоко вздохнул он.

Матей повел плечами:

— Ты же знаешь, что раздобыть пароль было нелегко. Что же ты теперь намерен делать?

— Прежде всего отоспаться. У меня был тревожный день. Мне еще предстоит незаметно проскользнуть в свою комнату, привести в порядок изрядно помятый мундир и собраться с мыслями, чтобы хорошо продумать, как закончить операцию.

Клос осторожно прошел мимо портье, дремавшего у доски с ключами. Он намеренно не взял ключ от комнаты, справедливо полагая, что Ганна и Гебхардт решат, что его нет в номере. Открыть дверь комнаты ему не составило труда.

Вычистив мундир, Клос искупался и вытянулся на широком диване. Он снова задумался о Ганне Бесель.

После разговора с Матеем Клосу стало ясно, почему советник Гебхардт сегодня стрелял в него.

По правде говоря, Клос тогда не придал этому серьезного значения. Больше того, он совсем забыл о Гебхардте, хотя знал, что толстяк около мостика будет ждать его возвращения. Всецело занятый мыслями о том, как бы вырваться из рук партизан, Клос не думал о Гебхардте. Его снова спасла интуиция. Когда он подбежал к мостику, яркий солнечный свет ослепил его, моментально напомнив ему обстоятельства, при которых точно такая же картина произошла полтора часа назад. Он перескочил через перила мостика именно в тот момент, когда раздался выстрел.

Гебхардту не удалось совершить очередное убийство, охраняя свои ящики с драгоценностями, зарытые в лесу. Из рассказа Матея и своих наблюдений Клос так представлял себе эту историю. Сентябрь тридцать девятого года. Батальон пехоты 202-го полка гитлеровской армии занимает городок Лиско-Здруй. Обер-лейтенант Гебхардт, подыскивая место для постоя своим солдатам, случайно оказывается в доме, где хранится богатая коллекция фарфора. Гебхардт, будучи знатоком, не мог не обратить на нее внимания. Через несколько дней хозяин и его семья были зверски убиты неизвестными, а фарфор бесследно исчез.

Клос вспомнил, что Гебхардт еще в поезде рассказывал о какой-то невероятной истории, случившейся с ним в тридцать девятом году в лесах около Лиско-Здруя. Тогда якобы он, Гебхардт, с небольшой группой немецких солдат столкнулся с превосходящими силами вооруженных поляков, и только ему одному удалось остаться в живых. «Неужели такое с ним произошло? — подумал Клос. — А если это так, то не может быть, чтобы вся группа немецких солдат, с которыми Гебхардт пробирался через окрестные леса, погибла в бою с поляками. Сейчас, сейчас… Матей рассказывал, что местные жители видели какие-то ящики, которые в спешке выносились из дома коллекционера, и что за этим приглядывал генерал. Тогда многое становится ясным…»

Уже засыпая, Клос вспомнил неизвестно почему слова, услышанные им в лесном домике: «Послушай, Ганна…» «Почему Ганна?» — успел он подумать, прежде чем заснул.

Было семь или начало восьмого, когда Клос проснулся. Бреясь и одеваясь, он еще раз перебрал в уме все подробности плана, который через несколько минут намеревался осуществить.

Он нажал на ручку двери комнаты Ганны. Дверь открылась без труда.

— Это ты, Больдт? — услышал он ее голос. — Хорошо, что пришел. Ты не знаешь, вернулся ли Клос? Я что-то беспокоюсь о нем.

— Напрасно беспокоишься, — спокойно произнес он, остановившись возле ее кровати с пистолетом в руке.

Внезапное появление Клоса ошеломило ее. Она резко приподнялась, но потом без сил упала на подушку. Неверным движением руки она пыталась нащупать что-то в изголовье кровати. Клос быстро вырвал подушку из-под головы Ганны. Парабеллум лежал там, где он и предполагал. Клос с размаху бросил его под гардероб.

— Ты очень груб, Ганс, — усмехнувшись, сказала Ганна. — Жаль, что ты не был таким с самого начала. Люблю настоящих мужчин.

— Одевайся! — коротко бросил Клос.

— При тебе, — она еще на что-то надеялась, — не могу, я же все-таки женщина. Ты меня смущаешь, Ганс.

— Как хочешь, — ответил Клос, вынимая из кармана небольшой пистолет с глушителем.

Энергичным движением она сбросила с себя одеяло. И уже через минуту стояла около Клоса в том же самом платье, что и вчера, в легких босоножках.

— Накинь плащ, я возьму тебя под руку, а вот эту игрушку, — он показал на пистолет, — буду держать под плащом, точно около твоего сострадательного сердечка, обеспокоенного отсутствием Ганса Клоса. И тут же выстрелю, если только почувствую, что мое присутствие мешает тебе.

— Куда мы пойдем? — спросила Ганна.

— Ты все узнаешь, — ответил Клос.

Он полуобнял ее. Ганна почувствовала, как холодный металл прикоснулся к ней под плащом.

Так, вдвоем, они прошли через коридор и холл, никого не встретив, кроме портье и уборщицы.

— Куда меня ведешь?

— Почему ты хотела, чтобы те люди убили меня? — вместо ответа спросил Клос.

— У меня не было другого выхода. Ты едва не сорвал мне выполнение задания. Моя задача намного важнее, чем жизнь какого-то офицера абвера.

— А потом, — вставил Клос, — доложила бы полковнику Лангнеру, что я шпион, который изъял из тайника за портретом Фридриха Великого настоящий микрофильм с планами наших оборонительных укреплений?

— Да, по-видимому, я должна была это сделать, — ответила Ганна. — Наши шефы любят, когда государственные преступники несут заслуженную кару.