Что такое 'антинаука' - Холтон Джеральд - Страница 7

20. Наиболее показательным и существенным различием, характеризующим альтернативные, оппозиционные картины мира, является именно симметрия тем и антитем: альтернативная картина мира включает в себя значительное количество антитем, занимающих аналогичное структурное место и выполняющих ту же функцию, что и темы ее оппонента.

21. Картина мира и соответствующая ей альтернативная контркартина могут быть взаимно несовместимыми. Но при этом между ними необязательно должны существовать отношения логической несоизмеримости. Так, например, почти полное расхождение во взглядах К. Сагана, активного сторонника экологического движения, и Э. Теллера, который, в свою очередь, с энтузиазмом верит в технологический прогресс, не мешает им, вообще говоря, вести осмысленный спор и хорошо понимать смысл идей, целей и аргументов друг друга.

22. Пластичность тематического каркаса. Подобно тому, как индивидуальные представления о мире со временем могут изменяться, тематический состав коллективной картины мира так же может претерпевать изменения во времени. Другими словами, влияние тематического состава мировоззрения данного сообщества может ослабевать в одной из составляющих его картин мира, при том, однако, что в другом сообществе, картина мира которого построена на антитематической схеме, эта схема сохраняет свою устойчивость и значение. Таким образом, может оказаться, что кажущаяся «новой» картина мира состоит из выдвинутых на центральные позиции положений, которые в действительности вошли в оборот некогда прежде и в контексте иной картины мира. Важным примером в этом случае служит принятие в 1979 г. Папой Иоанном-Павлом II многих из тех положений, которые были отвергнуты церковью еще со времен суда над Галилеем, — включая сюда признание автономии и равного с верой статуса научного знания и научных открытий.

23. Как для индивидуальных, так и для коллективных картин мира иногда возможно проследить корреляции между изменениями в их тематическом составе, с одной стороны, а с другой, — изменениями во внешних социальных условиях (политика, экономика и т.п.), которые подтверждают либо ставят под сомнение адекватность и дееспособность принятой картины мира. Здесь можно напомнить о широком распространении коперниканской картины мира в условиях освоения и изучения Нового Света; о «контрперестройке» Екатерины II в свете событий Великой французской революции; о подъеме антинаучных настроений в США во времена Великой депрессии и вьетнамской войны.

24. Помимо прочего, изменения в тематическом составе принятой картины мира нередко обнажают и заостряют заложенные в ней внутренние противоречия. несообразности всякого рода, конфликты. Так, подъем антинаучных настроений в Германии, потерпевшей поражение в первой мировой войне, сочетался с расцветом холизма; недолгий всеобщий энтузиазм по поводу «атомной победы» и величия науки надолго сменился процессом покаяния и осуждения подобных настроений в пост-хиросимную эпоху; бурный выход на поверхность до того подавляемых и скрываемых этнических, религиозных, националистических чувств и притязаний на волне крушения и демонтажа небезызвестных государственных идеологий в странах Восточной Европы.

25. Сам факт наличия внутренних противоречий в той или иной картине мира и, особенно, возможность их «разоблачения» и осознания под давлением каких-то внешних потрясений — все это создает благоприятные условия для эффективного влияния на умы людей со стороны просвещения и образования. Такова была стратегия действий М. Ганди и М.Л. Кинга, например. При этом значение фактора образования не сводится к попыткам просто рассеять «мрак невежества» или «указать на ошибки». Оно состоит в том, что в этих условиях лучше всего излечиваются дисфункции общественного сознания, включая сюда и симптоматичную тягу к принижению репутации научного познания[16].

26. Очень трудно правильно понять суть картины мира, доминирующей в обществе или в какой-то из его социальных групп, если предварительно не изучена специфическая предыстория этого общества или этой группы.

Я имею в виду такое явление, как исторический «партикуляризм», или «исключительность». В особенности это справедливо по отношению к Америке и более всего применимо к самоощущению американской «исключительности», которое утвердилось в сознании нации еще с колониальных времен. Интересно, что идея «американской мечты» была тесно связана с идеей «научной», рациональной организации общества. В этой связи обращают на себя внимание такие, до сих пор повергающие в изумление иностранных наблюдателей, факты, как желание отцов-основателей США создать конституцию страны на основе и по образу ньютонианской физики и космологии, — и это при том, что в США до сих пор нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало централизованное министерство по делам науки. Вот по этим характерным приметам и попытайтесь представить себе, что значит наука для американцев! Но это так, мимоходом[17]. Нельзя, однако, не отметить, что и в Советском Союзе тоже существует и силен дух «исключительности», поскольку это государство с самого своего основания строилось, исходя из упования на некое всесильно-истинное и передовое «Научное Учение», на «научную политику» и т.п. Правда, и специфика, и результаты такого государственного строительства оказались весьма отличными от американских.

27. И, наконец, последнее (опять-таки, по порядку, а не по значению): как в личностной, так и в коллективной картине мира между их научными и политическими компонентами существует обоюдное стремление к взаимной согласованности и взаимоукрепляющей поддержке. Эта тенденция способна благоприятно сказаться на внутренней консолидации картины мира как целого, при условии, однако, что структуры самих этих компонентов хорошо упорядочены внутри себя. Но возможен и обратный эффект — когда целое становится более рыхлым и податливым к внешнему давлению, когда его составные части сами хаотичны, нестабильны, слабо структурированы. В этом случае сохраняется угроза неожиданных и катастрофичных для целостности мировоззрения поворотов и метаний[18].

Что такое «модерн»? Социологический подход

Мы наметили контуры той аналитической модели, которая необходима для серьезных размышлений о «феномене антинауки» в любом из его аспектов. Теперь попытаемся использовать ее для выявления скрытых, подспудных взаимосвязей, существующих между организованными формами враждебного противостояния науке и теми картинами мира, выражением которых эти формы являются.

Здесь сразу напрашивается гипотеза, что враждебное отношение к науке или, по крайней мере, ее игнорирование указывают на неприятие и оппозицию картине мира. которую можно определить как «современную», или «модернистскую». При этом вовсе не имеется в виду, что «современное» обязательно означает «лучшее». Нет необходимости специально напоминать читателям о том, что многие выдающиеся интеллектуалы современности отнюдь не в восторге от модернистских реалий (в этом отношении характерна новая книга И. Берлина «Искривленное древо человечества»), а также, что многие мыслители безуспешно пытались дать исчерпывающее и точное определение этого трудного понятия — «модерн», равно как и определить разницу между модерном и просто «текущим сегодня», — например, применительно к теории искусства. Тем не менее все же и мы попытаемся определить «модернизм», хотя бы лишь в качестве рабочей гипотезы и с учетом заданного выше контекста.

Можно утверждать, что во всякий конкретный момент исторического времени в ходе конкурентной борьбы между общепринятой картиной мира и различными ее оппонентами существуют такие области, где это противостояние отличается особым напряжением, особой остротой. В рамках любой культурной «современности» существуют более или менее устойчивые водоразделы, вокруг которых постоянно происходит или вызревает конфронтация. Если воспользоваться привычной, но не вполне правильной терминологией, то речь идет о тех областях, где происходит взаимное размежевание «традиционализма», «модернизма» и «постмодернизма». И каждый из нас в той или иной мере знает из личного опыта, сколь остры и напряженны бывают подчас эти столкновения. Для старшего поколения примером могла бы послужить борьба ставших затем известными под именем модернизма интеллектуальных течений, способов видения и понимания в искусстве против всех старых и привычных традиций, — борьба, олицетворяемая теперь именами Фрейда, Стравинского, Брехта, Джойса и др. Сюда же, наверное, стоит отнести и либералистскую философию истории, восходящую от Дж. Локка к Б. Расселу. И вот теперь люди старшего поколения обнаруживают, что линия духовного фронта ушла далеко вперед, что идущие им на смену поколения уже считают многое из того, что было для них опорой и образцом, — архаическим пережитком, который безжалостно отвергается новейшим антиканоном (Жак Лакан? Джон Кэйдж? Роберт Уилсон?..).