Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич - Страница 78

Все же вторая беседа не была совсем безрезультатной. Видимо, Миллер заинтересовался и просил Поремского подкрепить рассказы документами. В начале февраля Поремский вручил ему копию «Идеологии» и копии писем Закржевского Рончевскому. Беседа на этот раз велась с глазу на глаз, И Миллер уже не выражал никаких сомнений в наличии «стоявшего над РОВСом и НСНП» таинственного ордена, обязывавшего каждого своего члена всегда помнить, что «Организация и ее работа для него является главной осью его политической жизни».

Озадаченный Миллер с большим вниманием отнесся к дополнительным разъяснениям Поремского. Перечитывая несколько раз наиболее поразившие его откровения Закржевского, генерал повторял:

— Это вижу впервые. Странно. Удивительно.

Миллер благодарил Поремского. Прощаясь, крепко пожал руку.

После этой беседы Миллер издал дополнительные распоряжения по РОВСу об усилении своего контроля над «Внутренней линией» во Франции.

Дело Линицкого-Коморовского

Русский Белград был крупным центром Зарубежья. К счастью для эмигрантов, Югославия не признавала советского правительства законной властью России. Благодаря покровительству короля Александра, воспитывавшегося в Пажеском корпусе в Петрограде и признательного России за ее братскую помощь в роковом 1914 году, около 30 тысяч русских эмигрантов нашли убежище в Югославии. Многие устроились на службу в правительственных учреждениях. Воинские части армии Врангеля получили работу на строительстве дорог, некоторые из них охраняли границы королевства сербов, хорватов и словенцев.

По сравнению с эмиграцией в других странах, здешние русские эмигранты чувствовали себя на привилегированном положении.

Крупнейшими организациями эмигрантов были IV Отдел РОВСа под начальством генерала Ивана Гавриловича Барбовича и Югославянский Отдел НСНП, принявшего в начале 1936 года новое наименование — Национально-Трудовой Союз Нового Поколения — НТСНП. В Белграде находилось Исполнительное Бюро Совета НТСНП. Местонахождение центра НТСНП в стране, не признававшей власти большевиков, казалось бы, благоприятствовало его безопасности. Но в действительности безопасность оказалась относительной. Органы НКВД протянули свои щупальцы и сюда, завербовав к себе на службу эмигрантов, состоявших в рядах РОВСа.

5 декабря 1935 года в Белграде вспыхнуло нашумевшее в эмиграции дело Линицкого — Коморовского.

Ранним утром 3 декабря в казенной квартире инженера-химика, председателя НТСНП В. М. Байдалакова раздался настойчивый, повторный звонок.

Байдалаков отворил дверь. Вошедший представился:

— Я из криминальной полиции.

— Чем могу быть полезным? — спросил изумленный Байдалаков.

Оглядев внимательно скромное жилище Байдалакова, полицейский чин неожиданно заключил:

— Значит, это — не криминальное дело. Вот что: от агента мы знаем, что сегодня днем будет ограблена Ваша квартира, а завтра вечером квартира Марии Пепескул, когда она будет на балу. Уберите Ваши ценные вещи и бумаги, предупредите госпожу Пепескул. Мы возьмем под наблюдение Вашу и ее квартиры.

Подумав немного, полицейский спросил:

— Скажите, не знаете ли вы, кто пригласил ее на бал?

Вечером на балу выяснилось, что пригласил ее ротмистр Альбин Николаевич Коморовский, секретарь генерала Барбовича.

Мария Дмитриевна Пепескул в это время была казначеем Исполнительного Бюро НТСНП. Незадолго до событий Коморовский обратил свое благосклонное внимание на незамужнюю женщину. Встревоженный, Байдалаков не раз пытался убедить ее в опасности увлечения Коморовским, известным руководству НТСНП крупным агентом «Внутренней линии». Но все деликатные попытки отговорить ее от рискованной связи успехом не увенчались. С каждым новым днем крепли и углублялись ее отношения с Коморовским. Было решено на заседаниях Исполнительного Бюро в ее присутствии ничего секретного не говорить.

Днем 3 декабря налетчики проникли в квартиру Байдалакова. В ночь с 4 на 5 декабря они пытались войти в квартиру Пепескул и были пойманы с поличным — дамской сумочкой, украденной у Пепескул на балу, с ключом от ее квартиры. Идя по следам налетчиков, полиция пришла к Линицкому, у которого были обнаружены вещи, похищенные у Байдалакова.

5 декабря полиция арестовала доктора Леонида Леопольдовича Линицкого, капитана Ивана Андреевича Шклярова, военного чиновника Дракина и ротмистра Коморовского.

12 декабря в Белград прибыл из Вены тайный советский курьер, торговец Самуил Яковлевич Иншлихт, не знавший об арестах. Полиция нашла у него письмо, адресованное Линицкому советской разведкой, с инструкциями о работе в среде эмигрантов. В свою очередь был арестован и Иншлихт. Арестованные, заподозренные в военном шпионаже, были преданы Суду защиты государства.

Линицкий и Шкляров с большой легкостью проникли в РОВС. С ведома и при содействии Коморовского, оба они вступили в 1933 году в Белградское отделение Общества Галлиполийцев, и уже 21 июня были кооптированы в состав правления. С 3 января 1934 года и вплоть до ареста Линицкий состоял действительным членом правления. В ноябре 1934 года он занял весьма удобный пост секретаря правления, через него шла вся переписка местного отделения Общества Галлиполийцев. В то же время он был частым гостем Коморовского в управлении IV Отдела РОВСа. Здесь через его руки проходили доверительные бумаги РОВСа.

Тесть Линицкого Дракин вступил в Общество Галлиполийцев в январе 1934 года. Вскоре он снял комнату в квартире генерала Барбовича и переехал с женой к нему для постоянного наблюдения за деятельностью своего ничего не подозревавшего хозяина.

Собраниями галлиполийцев в Белграде руководил Коморовский, проводник политического курса «Внутренней линии» и начальник ее сети в Югославии. На собраниях выступали не только галлиполийцы. Читали доклады гости: руководители НТСНП В. М. Байдалаков и М. А. Георгиевский, представитель Лиги Обера Г. Г. Миткевич и члены многих других эмигрантских организаций.

Обычно Коморовский оглашал свой еженедельный политический бюллетень, представлявший «полную картину происходящих событий».

В начале 1935 года Линицкий стал помощником Коморовского. Выступая с краткими еженедельными информационными сообщениями, в тон Коморовскому Линицкий призывал эмиграцию к активным действиям. Он требовал проведения террористических актов против советской власти. Он поддерживал высказанный Коморовским «принцип малых дел, которые в сумме дают великие достижения… есть высший героизм, более трогательный и более трагический. Это героизм борцов, гибнущих без фанфар и реляций в борьбе с врагом низким и жестоким. Это героизм высокой духовной ценности, ибо имена гибнущих только случайно становятся известны широкой массе»…

Слушая пламенные призывы Линицкого, кто смел бы усомниться в белизне его риз?

16 ноября 1936 года Суд защиты государства, заседавший девять дней при закрытых дверях, вынес решение по этому делу.

Линицкий, виновный в нарушении закона о защите общественной безопасности и порядка в государстве, был приговорен к двум годам и восьми месяцам каторжных работ, двум с половиной годам лишения прав и высылке из Югославии навсегда;

Шкляров, укравший сумочку М. Д. Пепескул, был осужден на 10 месяцев тюремного заключения и к изгнанию из Югославии навсегда;

Иншлихт — к трем годам строгого тюремного заключения, трем годам лишения прав и к изгнанию из Югославии за принадлежность к шпионской организации.

Коморовский, не подпавший под статьи уголовного уложения, был выслан в административном порядке в Болгарию. Югославские власти оценили по достоинству скользкую личность Коморовского. Высылая его из страны, они не дали ему нансеновского паспорта.

В Софии Коморовского встретили с распростертыми объятиями Фосс и его помощники. Изгнанному из Югославии Коморовскому они поручили работу среди русской молодежи в Болгарии, уже подмятой незримыми руководителями.