Пятый постулат - Измайлова Кира Алиевна - Страница 29

— Ну что, — произнес Весь и взглянул на небо. — Сворачивай-ка во-он туда, в лесок. Надо с большой дороги убираться… Ну что ты делаешь? Тяни за вожжу!

— Я трактором умею управлять, — с достоинством произнесла Маша. — А лошадьми, извиняюсь, не доводилось!

— Ты же говорила, что целых два раза правила? — фыркнул Весь, легко соскочил с телеги и помог направить кобылу на верный путь.

— А вы сказали, это не считается, — парировала Маша. — И вообще… всё равно мы на бродячих артистов не очень похожи.

— Почему это?

— А я читала, — девушка припомнила старые библиотечные книжки, — у них были фургоны, они там жили и целый год по дорогам колесили. А на телеге зимой жить не получится! Да и вещей у нас мало…

— Хм… — Весь не торопился забираться обратно на телегу. Ее немилосердно трясло, и, видно, это пришлось мужчине не по вкусу. — А, ерунда. Спросят — скажем, что отстали от своих, в столице встретиться должны.

Маша подумала и согласилась, что это похоже на правду.

Ехали почти до темноты, потом мужчина решил, что пора останавливаться на ночлег. Они выбрали местечко посимпатичнее чуть в стороне от дороги — тут лес немного отступал, виднелось старое костровище, видно, не они первые облюбовали эту прогалину. Маше приходилось ходить в походы, так что она живо набрала хвороста, развела костер: уже научилась обращаться с огнивом, а запасливый Весь не забыл его захватить. Ужинать предстояло всухомятку, но что уж теперь…

Пока девушка возилась с костром, мужчина о чем-то размышлял, поглаживая лошадь. Потом заявил безапелляционно:

— Ее надо распрячь!

— А запрячь мы потом сумеем? — задала Маша резонный вопрос. Она в этом сильно сомневалась.

— Сумеем, — решительно ответил Весь. — Запоминай, в каком порядке снимала сбрую, надевать будешь в обратном. Ничего сложного.

Девушка только вздохнула: ясное дело, работать снова предстояло ей, этот белоручка побоится ногти обломать!

Дело не заладилось с самого начала: то ли Маша расстегнула не ту пряжку, то ли еще что, но какой-то ремень безнадежно запутался, другой никак не удавалось отцепить… Зорька стоически сносила суету двуногих, но видно было, что скоро ей это надоест.

— Эй, путники! — раздалось сзади, и Маша от неожиданности вздрогнула: завозившись, она не услышала чужих шагов по мягкой лесной земле, а Весь так увлекся командованием, что тоже проворонил гостя. — Вам, может, пособить?

В нескольких шагах от них остановился молодой парень, невысокий, вряд ли намного выше Веся, чернявый, очень загорелый, с хитроватым веселым взглядом неожиданно светлых серых глаз. Он был явно из тех людей, что кажутся хрупкими, а на самом деле они прочнее стального троса.

За спиной у него висел объемистый дорожный мешок, на поясе тоже что-то болталось, да и в целом угадывалось, что путешественник это бывалый: то ли по запыленной одежде, то ли по видавшим виды, но еще крепким сапогам…

— А пособи, — неожиданно согласился Весь, внимательно приглядываясь к неизвестному. — Видишь, как напутали!

— Сразу видать, не к рукам дело! — путник сбросил мешок наземь, подошел к лошади, погладил ее по умной морде. — Ну-ка, милая…

В два счета он снял с Зорьки сбрую, вывел ее из оглобель и привязал к дереву — так, чтобы могла отойти попастись.

— А вы кто таковы будете? — спросил парень.

— Артисты бродячие, от своих отбились, — гладко соврал Весь.

Путник смерил его веселым взглядом.

— Точно, артисты, — хмыкнул он, а Маша запоздало сообразила: те, кто всю жизнь в дороге, должны бы уметь лошадь распрягать! Шита их история белыми нитками! А уж от такого востроглазого ничего не утаишь… — А я тоже, считай, из вашей братии. Сказочник я. Брожу вот по миру, где что услышу, где расскажу… Примете к костерку на вечерок? Вы мне огонек — я вам историю какую-нибудь хорошую…

— Отчего же не принять, — Весь, по мнению девушки, демонстрировал какое-то чрезмерное гостеприимство. — Как тебя звать-то, сказочник?

— Раххан-Хо, — ответил тот. — Другого прозвища нет, Сказочник и Сказочник. А вас как величать?

— Это вот Маша Звонкая, а меня Весем Сторожем назвали, — выдал мужчина, и девушка опешила.

Ну ничего себе! А впрочем… если бы он своим настоящим именем назвался, любой бы понял, кто он такой! Только ей-то он зачем такое прозвище придумал?.. За песни, что ли?

— Ну, вот и познакомились… — Раххан-Хо, присел у костра, развязал свой мешок, и на свет появились какие-то припасы. — Ну, чем богат! Хотите, силок на ночь поставлю? Тут дичь водится, глядишь, попадется что, изжарим…

— А поставь, — согласился Весь, снимая с телеги их запасы и чем-то звякая.

— О! — обрадовался гость. — Да у тебя и выпить найдется за знакомство? Уважаю!

Маша поняла, что вечер перестает быть спокойным…

Глава 11. Сказки на ночь

Путники сидели у костра, дожидаясь, пока будет готова еда: новый знакомец помешивал в котелке, добавлял каких-то приправ, и запах от варева шёл упоительный. Маша и не знала, что из какой-то серенькой крупы, обрезков вяленого мяса и сушеных травок можно сварить такую душистую похлебку!

Девушка задумчиво смотрела на пламя, дивясь про себя, почему ей так уютно в соседстве с Рахханом-Хо и Весем. Она мимолетно подумала, что именовать белобрысого Весем много удобнее, чем пытаться выговорить непослушными губами противное «хозяин», а оттого и общаться с мужчиной стало куда как проще, будто они оказались на одной ступеньке. Маша фыркнула и разозлилась на себя: вот еще, они и так равные, люди и все!

Она вдруг поняла, что потихоньку, как-то исподволь начала привыкать к этому миру и его правилам, и от осознания этого стало жутко. Чего доброго, спустя пару лет Маша и вовсе позабудет, кто она и откуда, замуж выйдет да местным богатеям кланяться привыкнет… Конечно, она и раньше почтительно отвешивала поклоны, без этого тут никак, но всегда помнила, что она — общевистка и заветы Вождя блюла неукоснительно, но что, если вернуться домой не удастся? Как тогда жить?

Маша так глубоко задумалась, что даже не заметила, как поспел ужин. Раххан-Хо снял котелок с огня, пристроил на земле и попросил найти какую-нибудь деревяшку, подложить, чтоб не опрокинулся!

Девушка спохватилась и кинулась помогать случайному гостю, рассердившись про себя на Веся — ишь, опять благородного из себя строит! Некрасиво это по отношению к товарищам.

Не то, чтоб Маше тяжело было ужин приготовить (хотя Весь был прав, уверяя, что хорошая кухарка из нее не выйдет, да и Раххан-Хо тоже это понял, раз мягко, но непреклонно отказался от машиной помощи), но ведь и он мог хотя бы предложить помочь, а не делать вид, будто выше любой работы!

Тут Раххан-Хо очень кстати отлучился с полянки, отговорившись срочной надобностью, и Маша набросилась на Веся, стараясь говорить потише, чтоб новый знакомец не услышал ненароком:

— Да как вы можете! Мы ведь теперь за одним станком стоим! А вы из себя аристократа изображаете!

Тот поднял взгляд на девушку — смотрел он до невозможности высокомерно — и проронил веско:

— Я никого не изображаю. Если ты забыла, я и есть аристократ. И не тебе, девка, мне указывать!

Маша вспыхнула и отвернулась. Вот еще, нашелся избранный, считает себя выше других. А почему? Лишь из-за того, что родился в знатной семье?! Все правильно Вождь говорил, они клопы на теле народа!

Мужчина хмыкнул и неожиданно добавил:

— Но, как ни странно, кое в чем ты права: раз уж приходится изображать из себя невесть что, то придется не бояться испачкать руки, а то слишком уж подозрительно выходит! И еще, — будто вспомнил он, — называй меня на «ты», а то странно, что ты к товарищу-артисту так уважительно обращаешься. С другой стороны…

Он снова смерил ее взглядом, и Маша уже готова была услышать что-нибудь вроде "ну, если я хозяином труппы представлюсь, то будешь и дальше мне кланяться!", но Весь только усмехнулся и отвернулся.

Маша подозрительно взглянула на Веся, но тот нисколько не шутил. Он признал ее правоту, пусть по-своему, и это было неожиданно приятно.