Жанна д'Арк - Твен Марк - Страница 97

Судебное заседание началось. И чем началось, как вы думаете? Тем же, чем и вчера, — той же скучной процедурой, с которой, казалось, следовало покончить раз и навсегда после столь бурных препирательств. Епископ начал так:

— Теперь от тебя требуется, чтобы ты дала клятву, что будешь говорить правду и только правду, чистосердечно отвечая на все задаваемые тебе вопросы.

Жанна спокойно возразила:

— Я поклялась в этом вчера, ваше преосвященство, и этого вполне достаточно.

Но епископ не отступал и настаивал все с большим упорством; Жанна сидела молча и лишь изредка отрицательно качала головой. Наконец, она не выдержала:

— Я приняла присягу вчера, с меня хватит. — Потом, вздохнув, добавила: — Если говорить правду, вы чересчур притесняете меня.

Епископ настаивал, требовал, приказывал, выходил из себя, но был не в силах заставить ее вторично принять присягу. Наконец, он сдался и передал допрос своему помощнику — опытнейшему мастеру в делах сутяжничества, крючкотворства, ловушек и придирок — некоему Боперу, доктору богословия. Теперь обратите внимание на форму, в какую этот хитрый ловец душ облек свой первый вопрос, брошенный небрежным тоном, способным усыпить бдительность всякого неосторожного человека:

— Так вот, Жанна, дело весьма простое: говори громко, внятно и отвечай правдиво на все вопросы, какие я стану тебе задавать, как ты и поклялась.

Но его постигла неудача. Жанна не зевала. Она сразу же подметила каверзу и сказала:

— Нет. Есть такие допросы, на которые я не могу и не должна отвечать.

Затем, поразмыслив над тем, как глупо и нагло, позоря свой священный сан эти служители бога стараются проникнуть в дела, совершенные по его велению и под печатью его великой тайны, она добавила предостерегающе:

— Если вы все обо мне знаете, вам бы лучше поскорее сбыть меня с рук. Все мои поступки определялись небесным откровением.

Бопер отказался от лобового удара и начал действовать в обход. Он хотел поймать ее из засады, прикрывшись невинными и ничего не значащими вопросами.

— Обучалась ли ты дома какому-нибудь ремеслу?

— Да, шить и прясть, — при этом непобедимый воин, победительница при Патэ, укротительница льва-Тальбота, освободительница Орлеана, национальный герой, вернувший корону королю, главнокомандующий французскими войсками гордо выпрямилась, слегка тряхнула головой и с наивным самодовольством добавила: — О, в этом занятии я могу соревноваться с любой женщиной Руана!

Толпа зрителей дружно зааплодировала, и это было приятно Жанне; кое-кто улыбался ей с явным сочувствием. Но Кошон гневно прикрикнул на народ, требуя соблюдения тишины и приличий.

Бопер задал еще несколько вопросов, а потом:

— А еще у тебя дома было какое-нибудь занятие?

— Да. Я помогала матери по хозяйству и гоняла на пастбище овец и коров.

Голос ее немного дрожал, но это не каждому было заметно. И мне припомнились прежние счастливые дни; образы прошлого нахлынули на меня, и некоторое время я не различал того, о чем писал.

Бопер прощупывал возможности приблизиться к запретной зоне при помощи разных вопросов и в конце концов повторил тот же вопрос, на который она отказалась отвечать незадолго до этого, а именно — принимала ли она святое причастие в другие праздники, кроме пасхи.

Жанна ответила просто: — Переходите к следующему, — иными словами: оставайтесь в границах своей компетенции.

Я услышал, как один из членов суда сказал своему соседу:

— Обыкновенно подсудимые и свидетели — это мелкая глупая рыбешка, раз-два — и они трепыхаются в руках опытного судья. Их нетрудно запутать и запугать, но эту девчонку, право, ничем не возьмешь.

Но вот все насторожились и стали внимательно прислушиваться, ибо Бопер перешел к так называемым «голосам» Жанны, — вопросу весьма интересному и вызывавшему всеобщее любопытство. Бопер стремился совратить ее на легкомысленные признания, которые могли бы указать, что эти «голоса» давали ей иногда дурные советы, а следовательно, они исходили от дьявола, — вот куда он метил!.. Признание, что она имела связь с дьяволом, быстро привело бы ее на костер, а это и нужно было суду.

— Когда ты впервые услышала эти «голоса»?

— Мне было тринадцать лет, когда я впервые услыхала глас божий, указавший мне путь к праведной жизни. Я испугалась. Он послышался мне в полдень, в саду моего отца, летом.

— Постилась ли ты в тот день?

— Да.

— А накануне?

— Нет.

— С какой стороны он послышался?

— Справа, со стороны церкви.

— Сопровождался ли он сиянием?

— О да! Он был озарен сиянием. Когда я позже прибыла во Францию[54] , я часто слышала голоса очень ясно.

— Как звучал этот «голос»?

— Это был величавый голос, и мне казалось, что он исходил от бога. В третий раз, когда я услышала его, я признала в нем голос ангела.

— И ты могла понять его?

— Весьма легко. Он всегда был чист и ясен.

— Какие сонеты он давал тебе для спасения души?

— Он говорил мне, что я должна жить праведно и аккуратно посещать церковь. И еще он сказал мне, что я должна отправиться во Францию.

— В какую форму облекался «голос», когда он являлся перед тобой?

Жанна подозрительно взглянула на священника, а потом спокойно ответила:

— Вот этого я вам и не скажу.

— Часто говорил с тобой «голос»?

— Да. Два или три раза в неделю, и неизменно твердил: «Оставь свое селение и иди во Францию».

— Знал ли отец о твоем намерении?

— Нет. Голос говорил: «Иди во Францию», и я не могла больше оставаться дома.

— Что еще он говорил?

— Чтобы я сняла осаду Орлеана.

— И это все?

— Нет, мне было велено идти в Вокулер, где Робер де Бодрикур должен был дать мне солдат, чтобы они следовали за мной во Францию, а я возражала и говорила, что я бедная девушка, что я не умею ни сидеть на коне, ни воевать.

Потом она рассказала, как ее задерживали и не пускали в Вокулер, но в конце концов она все же получила солдат и отправилась в поход.

— Как ты оделась в поход?

Суд в Пуатье определенно установил и оговорил в своем решении, что, поскольку сам бог определил ей исполнять мужскую работу, вполне допустимо и не противоречит религии, чтобы она носила мужскую одежду; но это ничего не значило: новый суд готов был использовать против Жанны любое оружие, даже сломанное и признанное негодным, и таким оружием пользовались все время, пока не закончился этот гнусный процесс.

54

Когда я позже прибыла во Францию… — Родная деревня Жанны д'Арк — Домреми (поместье собора святого Реми) хотя и входила во владения французского короля, но не полностью. Другая часть той же деревни — по другую сторону ручья, пересекающего Домреми с запада на восток, находилась уже во владении герцогства Барруа. Жители северной части деревни считались королевскими подданными, жители же южной ее части — подданными Германской империи (Лотарингия в те времена входила в состав Германской империи). Поэтому у местного лотарингского населения было представление о Франции не как о своей стране, а как бы об иностранном государстве.