Арбалетчики в Вест-Индии (СИ) - Автор неизвестен - Страница 32

— Они что, гребанулись? Её ж вымывать надо, и воды на это хрен напасёшься!

— А хрен ли эти дебилоиды понимали? Увидели соль, въехали, что ни хрена не растёт из-за неё — ну и до чего хватило мозгов додуматься, то и отчебучили.

— И чем кончилось?

— Восстанием зинджей — так они негров называли. Представляешь, сколько их перед тем на этой дурацкой работе передохло? Кто ж такое вытерпит? Их, конечно, в мелкий салат тогда покрошили, но и с этим долбогребизмом потом быстренько завязали.

— Так тогда смотри, чего получается. У нас уже сейчас этих чумазиков вот эти вот нумидийские абреки вылавливают — и хорошо вылавливают, масштабно. До хрена ли после них останется? Арабам-то тех остатков хватит?

— Дык, на всё ж воля Аллаха, милостивого и милосердного, гы-гы! Ты за них сильно переживаешь?

— Да хрен с ними! Но кто-то ведь, помнится, говорил, что историю менять нам нежелательно?

— Говорил, говорю и буду говорить. Историю Средиземноморья, в котором живём мы и будут жить наши потомки. Основные события и основные персоналии должны в идеале оставаться неизменными, дабы всё в основном шло так, как написано у великого Тита Ливия и иже с ним. Чем правильнее будет оставаться наше послезнание — тем лучше для нас и для нашего потомства. Вот скоммуниздили мы, к примеру, у Рима испанских рабов — надо других взамен предоставить, а то ведь хрен его знает, как там та история пойдёт, если римляне испанского металла недополучат. Вот это мы и делаем. А Африка — хрен с ней. На что она повлияет в ближайшее тысячелетие? Арабам меньше чёрных рабов достанется? Ну так меньше роскошествовать будут — ага, скромнее надо быть.

— А если эти всех повыловят? Видишь же сам, как они взялись за это дело.

— Всех хрен повыловят. Те ведь тоже не совсем уж без мозгов. Увидят, что дело — дрянь, прикинут хрен к носу, да сами дальше на юг подадутся — поближе к экваториальным джунглям с их малярией и мухой це-це. Выгонят оттуда бушменоидов и сами обоснуются — подальше от нумидийских ловцов двуногого скота. А заодно, глядишь, и внутренние районы Сахары выжигать под посевы проса и вытаптывать своим скотом станет некому. Гринписа ведь на них нет — пущай уж нумидийцы за него поработают. Им же надо экономическую мощь Великой Нумидии крепить!

8. Порностудия

— Макс, мать твою за ногу! Аккуратнее! Фокусировку всю на хрен сбил! — облаял меня Серёга из-под полога своего монструозного сооружения, представлявшего из себя усовершенствованный вариант камеры обскуры, подогнанный под наши задачи.

— Пытаюсь! — честно ответил я ему, — Думаешь, легко быть аккуратным на этом шатком угрёбище, которое ты называешь стремянкой? Тут не рухнуть бы на хрен!

На этом издевательстве над самой идеей стремянки приходится иной раз буквально балансировать ногами и туловищем — где уж тут за фокусировкой уследить! Руки-то ведь заняты обе — моим же собственным раскрытым телефоном, с экрана которого Серёга там внизу честно пытается перерисовать изображение на большой лист папируса…

— Так! Замри! Ага, на полпальца выше подыми! О! То, что надо! Вот так и держи! — нет, этот фантазёр явно всерьёз полагает, что я могу НЕПОДВИЖНО держать аппарат в ТАКОМ положении всё то время, пока он соизволит перерисовать с экранной проекции подробную физическую карту Пиренейского полуострова! Ну, не всю, хвала богам, это я утрирую, только нужной нам его юго-западной части, но и на ней ведь до хренища всякой нужной, но вот прямо сей секунд — весьма утомительной хрени. Но для него это творческая работа, а я ему тут — что, штатив изображать должен?

— Юля, подай мне вон те планки — подложу под аппарат, — какого, спрашивается, хрена этот хрендожник сам до этого не допетрил!

— Макс, млять, ты там — что, танцуешь на стремянке?! — взвыл тот, когда Юлька взобралась мне на помощь с планками, и лестница заходила при этом ходуном.

— Ага, медленный танец, хи-хи! — тут же прикололась эта оторва, — Ну-ка, Макс, обними меня покрепче! Оооооо! Класс! Аахххх!

— Млять! Уррроды! — взревел Серёга снизу. Он, конечно, понимает, что эта мучительница его разыгрывает — на самом деле мои руки по прежнему заняты телефоном, а вовсе не выпуклостями евонной благоверной, но стремянка-то шатается, и изображение у него на папирусе пляшет, а у него ведь там уже не так уж и мало перерисовано!

— А будешь выступать — мы сейчас вообще «Ламбаду» станцуем! — пригрозила ему Юлька.

— Я вам станцую, млять!

— Так, он ничего не понял! Ну-ка, Макс, держи меня покрепче, не урони! Ага, вот так! Аахх! Оооооо! Уфф, класс! Ааааахххх! — на самом деле мы в это время, давясь от едва сдерживаемого смеха, аккуратно сооружали из планок и дощечек подставку для моего перевёрнутого экраном вниз коммуникатора, но эта стерва ведь ещё и в натуре пританцовывала на ступеньке лестницы, изображая приведение угрозы в исполнение!

— Млять! Ну вас на хрен, задолбали! Я тут сексом занят, а они там…

Тут уж мы не выдержали и расхохотались.

— Кстати, Серёга, ты мне анекдот напомнил! — осенило меня по ассоциации, — Слухай сюды! Студент в комнате общаги дрочится с курсачом — обводит уже готовый чертёж тушью. К нему заглядывает однокурсник: «Ну ты тут и засел, ботаник хренов! Хочешь потрахаться вволю?» Тот ему: «Ясный хрен, хочу!» Этот берёт пузырёк с тушью и плещет ему на чертёж: «Вот теперь — трахайся!»

Юльку пришлось на сей раз в натуре подержать, чтоб не навернулась вместе со стремянкой, да и Серёга там, кажется, чего-то опрокинул:

— Макс, млять, предупреждать же надо! А если бы я сейчас зеркало раскокал на хрен?

— Не пугай! Хрен ты его раскокаешь, оно бронзовое!

— А, точно! Вылетело из башки! Не, ну вас на хрен — перекур!

Он выбрался наконец из своего сооружения, и мы с наслаждением подымили — вдвоём, поскольку Юлька «этот горлодёр», каковым ей представлялся настоящий заокеанский табак, курить не могла. Это ей не слабенькие тонкие сигареты с ментолом! В отместку она прочитала нам лекцию о вреде курения, которую мы встретили особо смачными затяжками.

— Кстати насчёт зеркала! Твоя тебе уже, конечно, нажаловалась на меня? — спросила меня Юлька, — Я ведь на денёк только просила, а получилось — неделю уже держим…

— Ну не получается быстро, — добавил Серёга, — Пока все подробности прорисуешь — сам видишь…

— Понял, не парься. Когда Велия мне рассказала, я же сразу въехал и разжевал ей, что этот «денёк» затянется минимум на месяц, а ещё вероятнее — вообще с концами. Мы с ней на следующий же день пошли и другое купили, так что это оставляйте себе и работайте с ним спокойно.

Самое смешное, что «изобретать» примитивную камеру обскуру нам так и не пришлось. Иначе хрен её знает, сколько бы мы до неё додумывались. Мы ведь поначалу сушили мозги над диапроектором, но обломились — для полноценного объектива требовалось две хороших оптических линзы, у меня же была только одна — из нашего современного мира, взятая из раскуроченного объектива кинопроектора, от которой я прикуривал. Местные же, которые мне сделал из горного хрусталя Диокл, при всём его мастерстве и старательности, даже у него выходили всё-таки кривоватыми — на подзорную трубу лучшие из них ещё кое-как с грехом пополам сгодились, но для точного оптического объектива не подходили категорически. Мы ломали головы, что тут можно придумать, когда как-то на прогулке увидели представление заезжих александрийских фокусников — ага, как раз с камерой обскурой, роль которой играла затемнённая палатка с маленьким отверстием в одной из её матерчатых стенок. Никакой навороченной оптики, просто дырка! За несколько медяков попали на «сеанс», въехали в принцип, казавшийся темным обывателям чародейством, и поняли, что это — путь к решению нашей проблемы. Но оказалось, что это только его начало. Зеркало тут нужно позарез. То, что изображение в камере обскуре перевёрнуто вверх ногами — хрен с ним, лишь бы перерисовывалось нормально, а готовый рисунок можно ведь потом и снова перевернуть. Но это если пейзаж, скажем, рисуешь, от которого не точность, а красота и художественная реалистичность требуется. Или, допустим, поясняющие текст рисунки из учебника — сложные, но не теряющие своего смысла при их зеркальном отображении. Ведь тут принцип-то какой? Местами меняются абсолютно все стороны спроецированного предмета или картинки. И в результате — даже после возвращения с головы обратно на ноги — получается именно зеркальное отображение, то бишь право с лево меняются местами. Пока Сёрега рисовал всякую полезную мелочёвку типа устройства той же «багдадской» батареи — это принципиального значения не имело. Но потом он добрался до карт, и не игральных, а георгафических. А кому, спрашивается, нужна такая географическая карта, у которой запад на востоке, а восток — на западе? Нет, чисто теоретически-то можно пользоваться и такой, но на практике — это же запросто мозги сломаешь всякий раз её мысленно переворачивать! Вот такую хрень как раз и помогает исправить расположенное наклонно хорошее зеркало. Меняя местами верх и низ изображения, оно оставляет на местах его бока, возвращая ему тем самым его прежний первоначальный вид. Отображённая на папирусе карта с экрана становится нормально читабельной, с правильным расположением сторон света. Хотя, на мой взгляд, гораздо проще было бы разместить всю эту систему не вертикально, а горизонтально…