Арбалетчики в Вест-Индии (СИ) - Автор неизвестен - Страница 72

Тот и сам не имел ни малейшего представления, как это теперь сделать, и энтузиазмом явно не горел, но на его счастье наши проводники-туземцы оказались не столь брезгливы…

Ноги же у этой охотничьей блажи моего шурина выросли всё из того же праздника Астарты. Мы-то тогда по жрицам ейным пошли. Я — по не высказанной открытым текстом, но тщательно подготовленной отцом Аришат предварительной «договорённости», остальные — и за компанию со мной, и по соображениям «такие красотки, да ещё и умелые, да ещё и дают в эти дни бесплатно» — это ж дураками надо было бы быть, чтоб таким раскладом не воспользоваться, а дураков среди наших не водилось. Велтур в принципе тоже составить нам компанию намеревался, да вмешался его величество случай. На праздник Астарты ведь в храм практически все благочестивые финикиянки стекаются, дабы передком своим богине послужить. Ну, кроме тех, кому уже по преклонному возрасту или по уродству «просьба не беспокоиться», гы-гы! А обычай ведь священный, как я уже упоминал, помнится, здесь весьма суров. Если баба оказалась вдруг бесхозной, то обязана дать первому же, кто её пожелает, и не гребёт, если этим первым пожелавшим окажется даже и дикое татуированное чудо в перьях. Сифилитика-то туземного, конечно, хрен кто в храмовый двор пустит, даже просто подозрительного найдут повод обратно завернуть, но какой-то ведь риск один хрен остаётся, а обычай есть обычай — не гребёт. Чтоб красивой шестнадцатилетней девчонке, да из хорошей семьи, да бесхозной вдруг оказаться — это я даже и не представляю себе, как постараться надо. Но — факт остаётся фактом — только-только вошедшей в возраст невесты Милькате это удалось. Велтур, правда, уверяет, что её вины тут нет, это жених ейный — дурак и козёл, но звучит это как-то неубедительно. Учитывая панический страх эдемских горожанок перед сифилисом, так уж лучше свой финикийский дурак и козёл — за которого, вдобавок, замуж собралась, чем дикарь-гойкомитич. Поэтому хрен её знает, что там у неё с козлом ейным не так вышло, не интересовался я подробностями, но вышло так, что пришлось весьма аппетитной девке — тут вполне шурина могу понять — нарезать круги по саду, силясь «не заметить», но при этом избежать встречи аж с тремя положившими на неё глаз дикарями.

От судьбы хрен уйдёшь, но Велтур, сходу заценив девчонку и расклад, решил, что её судьба — это уж всяко он, а не эти красножопые. Та, естественно, против такого поворота судьбы не слишком возражала, так что удалились они служить Астарте вдвоём и под ручку. И то, что парню это понравилось настолько, что и продолжения захотелось, меня не удивляет — Мильката эта в самом деле классная деваха. Не аристократка, но, как уже сказал, из хорошей семьи. Здесь это — помимо всего прочего — означает, что примесь тутошних чингачгуков в ней невелика, хотя и присутствует в наличии. Но куда больше она похожа — ну, не на семитку, а скорее, на минойскую критянку — были ведь и эти деятели среди предков финикийцев, да и через Атлантику первыми они или кто-то близкий к ним шастать начал, а потом уж только натуральные финикийцы этим эгейским предшественникам на хвоста сели. Смуглая, фигуристая, волосы не просто волнистые, а мелковьющиеся безо всякой завивки — редкий для здешних мест типаж, да и в Средиземноморье, откровенно говоря, нечасто последнее тысячелетие встречающийся. Короче — есть на что глаз положить, что шурин и сделал. Да только вот ведь незадача — не гребёт это тут никого. Мало ли, кому невеста в праздник Астарты дала? С кем богиня в этот день свела, тому и дала. Послужила богине, пожертвовала ей должное — и баста, никакого продолжения священный обычай предков не предусматривает. Правда, и не запрещает категорически, но ТАКИЕ невесты ведь бесхозными не бывают. Есть у девки какой-никакой, а жених, за которого она просватана, а шаловливая разгульная жизнь до замужества не приветствуется и у финикийцев. Праздник Астарты — типа, не в счёт. А Велтур, похоже, не на шутку смазливой колонисткой увлёкся и добиться от неё взаимности пожелал во что бы то ни стало. Ну и втемяшил себе в башку, что слава великого охотника ему его шансы здорово повысят. Ну, не самая бестолковая затея, демонстрирующих наглядный успех победителей бабы таки любят, а загорелся он этой идеей-фикс так, что готов был и в одиночку на охоту намылиться. Это в наши планы, ясный хрен, не входило, дел куда важнее этой блажи — невпроворот, и можно было бы в конце концов напомнить парню о его собственной клятве — без согласования со мной и без моей санкции — никуда ни на шаг. И скорее всего — сработало бы, ведь данное слово для Тарквиниев свято. Но — вспомнил я самого себя в его годы, когда не был я ещё таким прожжённым циником, как теперь, да и у Васкеса его романтичный испанский менталитет включился — в общем, помозговали, обсудили, да и решили пойти ему навстречу. О том, чтоб одного его на такое дело отпустить, конечно, и речи быть не могло, так что пришлось дела прервать ради этой дурацкой охоты. Вот и поохотились — млять, ну и дичь же он выбрал! Ещё вонючее не мог найти? Впрочем, выбор-то, если разобраться, не столь уж и велик. Кроме «медведя» этого дюже зловонного, из крупняка тут только гигантская хутия ещё встречается. Насколько я могу судить по обычным мелким, которых мы по пути штук пять уже подстрелить успели, этот вариант был бы куда предпочтительнее. Но дикари наши, которые нам о ней и рассказали, уверяют, что редкая она. Когда-то, в давние времена, много её в здешних лесах водилось, да повыбили её их славные предки, и теперь она попадается куда реже, чем этот всё ещё обычный для местных лесов большой вонючий ленивец. И почему меня это не удивляет?

А больше-то здесь на суше ничего достойного великого охотника и не водится. Ну, крокодилы ещё есть, но тех лишь условно можно к сухопутной дичи отнести — в том смысле, что не в море всё-таки. Ну и кому охота по болотам за ними шляться, да москитов кровососущих кормить? Вот в море — совсем другое дело. Те же самые хорошо знакомые ещё по Гадесу тунцы хотя бы. И в тех-то водах, невзирая на активный массовый лов, не редкость ещё двухметровые экземпляры. Если на удочку ловить — так сродни подъёмному крану должна быть та удочка. Таких в античном мире никто не делает, так что только сетью, да ещё и трезубцами гарпунить, иначе ведь хрен вытащишь из воды такую махину. А здесь, где ловят тунца куда меньше, видели как-то раз экземпляр чуть ли не в два человеческих роста длиной. Гойкомитичи окрестные таких даже и не пытаются гарпунить — каноэ ведь перевернёт на хрен! Только колонисты с малой промысловой гаулы могут добыть реально крупный для тунца экземпляр, чем некоторые иногда и развлекаются. Но по делу — лов относительно мелких удочками и сетями и легче, и продуктивнее. Ну, это-то мы и в Гадесе видели, так что таким зрелищем нас не удивишь.

Ламантины — те поспокойнее больших тунцов, когда пасутся, и на них эдемские лихачи с трезубцами охотятся куда чаще — тем более, что и мясо у них настоящее, не чета рыбе. Но и матёрый ламантин, если его шугануть, натворить дел вполне способен. С гаулой он, конечно, ничего не поделает, а вот узенькую туземную долблёнку опрокинет запросто. Поэтому и на них чингачгуки предпочитают охотиться не на самых крупных, а выбирают помельче, да к берегу поближе.

С ламантинами этими, кстати, или с каким-то родственным им видом, вот ещё какая хрень прикольная получается. Гомер греческий, конечно — выдумщик ещё тот, да и вообще греки — любители присочинить небылицы, но вот некоторые считают, что сирены те мифические или русалки морские, если проще, а если ещё проще и доступнее, то бабы с рыбьими хвостами вместо ног, которые матросню Одиссея едва в море не завлекли и не перетопили на хрен — не такая уж и выдумка. За них, говорят, та матросня как раз ламантинов или кого-то похожего на них приняла. Ну, не знаю уж, какой острой формой спермотоксикоза страдать надо, чтоб в такой свинской туше соблазнительное женское тело углядеть — о том тех мореманов одиссеевских спрашивайте, а ещё лучше — самого Гомера. Помер уже старый враль-извращенец, говорите? Ну и хрен с ним, пущай тогда эта хрень с бабами-сиренами его тайной и остаётся, гы-гы!