Волхв (СИ) - Атилла "Русич" - Страница 46

Так заложено в программе всего живого, рано или поздно наступает старость, которая заставляет задуматься над тем, как прожита жизнь, что сделано, и что поджидает впереди. Программа работает, как таймер, год от года убивая один процент клеток, пока наиболее ослабевший орган, не выдержав нагрузки, не откажет. Старость — это отложенная смерть, в ней свой смысл. Но умирать всегда тяжело и печально. Болит все тело, энергия уходит в никуда, мозг разрушается, слабеет память, зато сильнее становится душа, понемногу беря на себя некоторые функции.

Тихомир подкачал энергией старушку, убрал явные признаки заболевания сердца и печени, тем самым отодвигая неизбежный конец, затем погрузился в спокойный тихий сон. Проснулся он от ощущения неправильности. Что-то странное ворвалось в его сон и заставило вырваться из приятного сна, в котором он учился летать, остро кольнуло сердце, озноб прошел по позвоночнику, волосы на руках и ногах поднялись, предупреждая о чем-то приближающемся и несущем угрозу. Еще не совсем понимая, что происходит, Буров свалился с кресла и откатился за дерево.

Сработали старые навыки, а это говорило только об одном, надвигалась нешуточная опасность. Тихомир закрыл глаза, ощупал ментальным щупом территорию усадьбы и обнаружил две группы людей: одна шла от дальнего забора, другая от ворот. О том, что они были настроены враждебно по отношению к обитателям, говорил алый цвет ауры.

Буров встал и пригнувшись, побежал к дому, в крыло, где находились Настя и бабушка. Хорошо, что в него вел отдельный ход, его ему показал Серый еще в прошлый раз, когда вел на ужин кратким путем. Было темно, но для него это не имело значения, он бежал с закрытыми глазами, видя тоненькие лучики энергий, идущих от всего: теплые от деревьев и маленьких животных. Тихомир открыл дверь, вбежал в особняк, поднялся на второй этаж, и рванулся к двери спальни, где спали женщины, но тут его схватил за руку Крест, который неожиданно вывернулся из небольшой ниши. Водитель осветил его лицом фонариком и удивлено спросил:

— Село? Ты тут чего делаешь?

— На усадьбу напали, — быстро проговорил Буров. — Две группы, в каждой по десять бойцов, двигаются с разных сторон, одна от ворот, вторая от дальнего забора.

— Там калитка, — озадаченно произнес Крест. — Но где наши парни? Они же должны были отслеживать движение по камерам, да и сигнализация есть. Почему не подняли тревогу?

— Ты такое слово «предательство» знаешь? — спросил Тихомир. — Если знаешь, то помогай. Я сейчас заберу женщин и уведу их отсюда, а ты нас прикрой, задержи нападающих у двери. Хорошо? Сможешь?

— Попробую, — водитель вытащил пистолет. — Только у меня травматик. Он больше годится пугать, чем ранить или убить кого-то, так что долго не продержусь.

— Тогда, сколько сможешь, — Буров отодвинул его с пути и приоткрыл дверь в спальню. Там уже горел свет, видимо, старушка или Настя услышали их голоса, Тихомир громко проговорил. — Это странник. Быстро одевайтесь, желательно в такую одежду, чтобы вы могли ползти и бежать, если потребуется. На усадьбу напали, и нападающие пришли явно вас убить. Извините, но времени у нас мало, я через пару минут снова заскочу, надеюсь, к тому времени вы будете готовы.

Он пробежал до кабинета, открыл сейф, забрал оттуда все бумаги, деньги, сунул все в пакет, а пакет закинул в рюкзак, который оставил еще в прошлый раз здесь, и побежал обратно к спальне. Девочка уже оделась в спортивный костюм и кроссовки, старушка натянула на себя в брючки, легкую кофточку и ветровку.

— Молодцы, оделись быстро, — похвалил их Тихомир. — С этого момента вы должны слушаться меня беспрекословно, объяснять что-либо времени просто не будет, вы идете и делаете, что я говорю, тогда обещаю вам, что мы уйдем отсюда живыми и невредимыми. Хорошо?

— Мне нужно еще кое-что взять с собой, — сказала старушка. — Но мои вещи в другом крыле.

— Тогда мы все погибнем, — сказал Буров. — У нас от силы пара минут, потом придет смерть.

— Умеете вы убеждать, — вздохнула Антонина Петровна. — Тогда ведите туда, куда вам нужно. Придется смириться с пропажей.

— Не думаю, что кому-то понадобятся ваши вещи. Нужны вы и Настя, чтобы получить наследство, так что сбережете себя, и остальное возвратите со временем.

Они вышли из спальни, и Тихомир прислушался к себе. Его внутреннее я показало, что идти следует в сторону кухни на первый этаж, туда он и направился. В особняке горели ночники, поэтому было видно все, хоть и не очень хорошо. Буров спустился по боковой лестнице, и быстро заскочил на кухню, женщины едва поспевали за ним. Он прикрыл дверь и стал напряженно прислушиваться. С той стороны, откуда они пришли, послышался один выстрел, другой, в ответ послышались глухие щелчки автоматического оружия с глушителем, потом послышался легкий стон. Крест свою задачу выполнил, и вероятнее всего выбыл из строя по причине ранения.

Буров подсунул стул под ручку, чтобы ее не открыли, а сам стал осматривать кухню. Не зря же его привело в это место внутреннее чутье, тут должен быть запасной выход.

— Если вы ищете дверь во двор, то она здесь, — сказала старушка, показывая на нишу, закрытую занавеской. — Отсюда заносят продукты.

Тихомир тронул ручку, дверь была закрыта, ключ в замке отсутствовал. Он схватил нож со стола, и с третьей попытки отжал язычок. Дверь открылась, и он вышел на улицу, остановился, глядя по сторонам. По-прежнему было темно, только со стороны фасада светил фонарь, его свет сюда не доставал, и это было хорошо. Буров прислушался к себе — направо или налево? Ощутимо дернулась правая рука.

— Сейчас, — шепотом сказал он женщинам. — Мы пойдем к забору, там кусты, они нас спрячут, но идти придется в темноте, держитесь меня, и пожалуйста, постарайтесь двигаться тихо, от этого зависит наша жизнь.

Он двинулся вперед. Как всегда в напряженной обстановке, ему казалось, что он ощущает кожей все вокруг. Тихомир словно видел, как две команды бродят по дому, в поисках женщин и его самого, еще трое находились у дверей, один в операторской комнате, контролируя через видео камеры происходящее, а двое перекрывали задний выход. Шансов на то, чтобы уйти, почти не имелось, точнее это было невероятно трудно. Один он бы исчез из этой усадьбы без особого труда, но с ним были две женщины, одна из которых постоянно спотыкалась и при этом тяжело дышала, а вторая…

И тут Тихомир понял, что Настя идет бесшумно, словно видит, и еще помогает своей бабушке, не спотыкаться о высокую траву и сучья. Это было интересно, Буров для себя запомнил этот факт, чтобы еще раз проверить свою догадку, но уже в более спокойной обстановке. Они добрались до забора, и пошли вдоль него, прячась в кустах. Наконец, кто-то из нападавших догадался, и территорию усадьбы залил свет прожекторов. Правда, у забора в густых кустах их разглядеть было пока нельзя, но скоро придется выйти на освещенный участок, и тогда могут возникнуть проблемы.

— Я правильно иду к задней калитке? — спросил Тихомир у старушки. — Извините, но мне ее не показывали.

— Правильно, — она остановилась, тяжело дыша. — Только она всегда закрыта. А через забор мне не перелезть, слишком я стара для таких подвигов.

— Поживем-увидим, — Буров двинулся дальше. — Может и не придется геройствовать.

Так понемногу шаг за шагом они достигли освещенного пространства, который обойти было нельзя.

— Сюда камера смотрит, — сказала Настя. — Я когда на речку ходила через эту калитку, охрана меня всегда видела. Заметят, если кто-то есть в операторской комнате.

— Ясно, — выдохнул Тихомир. — Сейчас.

Он закрыл глаза, мысленно добрался до операторской комнаты. Нашел там человека сидящего у пульта и сжал сердце. Плохой это был прием, опасный, но деваться некуда. Наемник упал со стула и, захрипев, рванул бронежилет.

— Вперед! — скомандовал Буров. — Бегом, если можете.

Он перебежал освещенное пространство, добрался до задней калитки, и тут на него напали два охранявших выход наемника. Один ударил его кулаком, но Тихомир чуть сместил центр тяжести, поймал его за руку и, используя инерцию нападавшего, швырнул на второго наемника, вытаскивающего нож. Получилось как нельзя более удачно, клинок вошел первому наемнику куда-то область паха, и он перестал быть опасным, а второго Буров оглушил, ударив рукой в область сердца, и ментально в мозг. Боец зашатался и упал, выход был открыт.