Под кардинальской мантией - Уаймэн Стэнли Джон - Страница 36

Мои увещевания подействовали до некоторой степени. Мадам заглушила свои рыдания. Мадемуазель глубоко вздохнула и села на свое место. Ее лицо было по-прежнему бледно, она вся дрожала, но самое худшее уже прошло.

И было время! Дверь распахнулась настежь, и капитан ввалился в комнату с громкими проклятиями.

— К чертям собачьим! — закричал он, побагровев от злости. — Какой дурак перенес эти вещи сюда? Мои сапоги! Мой…

Его рот так и остался раскрытым. Он был поражен новым видом комнаты, зрелищем общества за столом, всеми теми переменами, которые я произвел.

— Святый Боже! — пробормотал он. — Что это значит?

Седая голова лейтенанта, выглядывавшая из-за его плеча, дополняла картину.

— Вы опоздали, господин капитан, — сказал я веселым тоном. — Мадам обедает в одиннадцать часов. Но все равно, садитесь, для вас приготовлены места.

— Да что же это такое?! — пролепетал он вновь, с изумлением глядя на нас.

— Боюсь, что рагу уже остыло, — продолжал я, заглядывая в блюдо и притворяясь, что не замечаю изумления капитана. — Зато суп еще горяч. Но вы, кажется, не замечаете мадам?

Он уже раскрыл рот для нового ругательства, но вовремя опомнился.

— Кто… кто выбросил мои сапоги в коридор? — спросил он, хрипя от ярости.

Он не отвесил поклона дамам и вообще игнорировал их присутствие.

— Кто-нибудь из слуг, я полагаю, — небрежно ответил я. — А что, разве что-нибудь пропало?

Он молча посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на плащ, повешенный снаружи. Он вышел в сад, увидел на траве свои кобуры и другие вещи. Затем вернулся назад.

— Что это за ослиные шутки? — закричал он, и на лицо его в эту минуту просто противно было смотреть. — Кто затеял все это? Отвечайте, сударь, или я…

— Тише, тише, здесь дамы, — сказал я. — Вы забываетесь, сударь.

— Забываюсь? — прошипел он, на этот раз уже не удерживаясь от ругательств. — Что вы мне тут говорите о дамах? Мадам? Скажите пожалуйста! Неужели выдумаете, дуралей, что мы являемся в дома мятежников для того, чтобы кланяться там, улыбаться и брать уроки танцев?

— В данном случае были бы более уместны уроки вежливости, мосье, — серьезно ответил я и поднялся с места.

— Все это сделано по вашему распоряжению? — спросил он, нахмурив брови. — Отвечайте мне, слышите?

— Да, по моему, — прямо ответил я.

— В таком случае получите это! — воскликнул он, бросая мне свою шляпу в лицо. — И идемте отсюда.

— С удовольствием, сударь, — ответил я, кланяясь. — Сию минуту. Позвольте мне только найти свою шпагу. Она, кажется, в коридоре.

И я пошел за ней.

Вернувшись назад, я увидел, что оба мужчины ожидают меня в саду, между тем как дамы, поднявшись из-за стола, с побледневшими лицами стоят посреди комнаты.

— Вам следовало бы увести сестру наверх, мадемуазель, — тихо сказал я, на мгновение останавливаясь подле них. — Не бойтесь, все кончится хорошо.

— Но что все это обозначает? — тревожно спросила она. — Это вышло так неожиданно. Я… я не поняла. Вы поссорились так скоро.

— Дело очень просто, — ответил я, улыбаясь. — Капитан оскорбил вас вчера и сегодня он поплатится за это. Вот и все. Или нет, это не все, — продолжал я, понизив голос и говоря совершенно другим тоном. — Если я удалю его, это будет полезно для вас, мадемуазель. Вы поняли меня? Я думаю, что сегодня уже не будет никаких обысков.

Она издала какое-то восклицание и, схватив меня за руку, посмотрела мне прямо в лицо.

— Вы убьете его? — пролепетала она.

Я утвердительно кивнул головой.

— Почему нет?

Дыхание вернулось к ней. Она стояла, прижав одну руку к груди, и смотрела на меня.

— Да, да, почему нет? — повторила она, сжав зубы. — Почему нет?

Ее рука продолжала лежать на моей, и пальцы судорожно сжались. Я уже начинал хмуриться.

— Почему нет? Значит вы это придумали для нас, мосье?

Я кивнул головой.

— Но как вы это сделаете?

— Об этом уж не беспокойтесь, — ответил я и, повторив ей, чтобы она увела сестру наверх, повернулся к дверям. Моя нога была уже на пороге, и я готовился встретить своего противника, как вдруг услышал позади себя движение. Через секунду ее рука опять лежала на моей.

— Подождите, подождите одну минуту! Идите сюда, — задыхаясь пролепетала она.

Я обернулся. От прежней улыбки и румянца не осталось и следа. Лицо мадемуазель было бледно, как белая стена.

— Нет, — отрывисто сказала она, — я ошиблась! Я не хочу этого, я не желаю участвовать в этом. Вы придумали это прошлой ночью, господин де Барт. Это убийство!

— Мадемуазель! — с недоумением воскликнул я. — Убийство? Что вы говорите? Это дуэль!

— Это убийство, — настойчиво повторила она. — Вы задумали это ночью. Вы сами так сказали.

— Но я рискую при этом собственной жизнью, — резко возразил я.

— Все равно, я не желаю участвовать в этом, — сказала она слабым голосом.

Она дрожала от волнения и избегала смотреть на меня.

— Ну, пусть это падет на мою голову, — резко ответил я. — Во всяком случае, теперь уже поздно идти на попятный, мадемуазель. Они ждут меня. Но сначала позвольте мне попросить вас удалиться отсюда.

С этими словами я отвернулся от нее и вышел из комнаты, полный самых противоречивых мыслей. «Во-первых, — думал я, — что за странные существа эти женщины. Во-вторых, убийство! Только потому, что я подготовил дуэль заранее и вызвал ссору? Никогда я не слыхивал ничего столь чудовищного. Станьте на такую точку зрения, называйте каждого, кто готов с оружием в руках отстаивать свою честь, Каином, — и много клейменых лиц появится на некоторых улицах». Я рассмеялся при этой мысли и продолжал свой путь по садовой дорожке.

Тем не менее я начинал понимать, что собираюсь совершить неблагоразумный поступок. Лейтенант во всяком случае останется здесь, а он — тертый калач, еще более опасный человек, нежели капитан. Наконец, и солдаты тоже еще будут в деревне. Что, если они разъярятся против меня за смерть начальника и станут преследовать, невзирая на полномочия, данные мне монсеньером. Глупое положение будет в самом деле, если накануне успеха меня выживет из деревни какая-нибудь кучка солдат.