Семь дней в мае - Нибел Флетчер - Страница 71

— Я хотел бы получить разъяснение, — повторил Лимен.

— Да тут, собственно, нечего разъяснять, — ответил Скотт. — А, понимаю: конечно, не полагается использовать военную радиосвязь для личных сообщений такого рода. Но обычно председателю комитета начальников штабов разрешаются небольшие поблажки.

— Мне известно, что вы перевели из Пентагона одного молодого морского офицера, который говорил об этих телеграммах.

— Шифровальщики не должны болтать о каких бы то ни было телеграммах, — огрызнулся Скотт. — Я вижу, что полковник Кейси тоже распространялся о моих личных делах. Откровенно говоря, господин президент, я удивлен и разочарован.

— Откуда вы знаете, что я разговаривал с полковником Кейси? — резко спросил Лимен.

— Я не утверждал, что вы разговаривали. Я только сказал, что полковник Кейси с кем-то разговаривал. Значит, он был у вас?

— Если не возражаете, генерал, вопросы буду задавать я. Почему вы на этой неделе освободили Кейси на четыре дня от работы?

— Он переутомился.

— А почему адмирал Барнсуэлл отказался принять участие в коллективной ставке?

— Не имею понятия, господин президент. Очевидно, некоторые люди просто не хотят рисковать. А я люблю риск, — откровенно заявил Скотт. — Это один из моих многочисленных недостатков.

Лимен внимательно смотрел на Скотта. Ничто не говорило о том, что Скотт знает о поездке Джирарда и его разговоре с Барнсуэллом. Президент выжидал, надеясь, что генерал добавит что-нибудь еще, что могло бы дать ключ к разгадке этого вопроса, но, когда Скотт, в раздумье выпустив несколько облачков табачного дыма, заговорил снова, его голос звучал спокойно и естественно.

— Разрешите мне задать только один вопрос, господин президент: какова цель этих расспросов о моих ставках в Прикнессе? Вы, конечно, не хотите сказать, что требуете моей отставки из-за того, что я послал личную телеграмму?

— Разумеется, нет, генерал, — сказал Лимен. — Теперь еще один вопрос. Объясните, пожалуйста, почему вы и комитет начальников штабов назначили тревогу на такой день, когда в заседаниях конгресса будет перерыв и его члены разъедутся по всей стране?

— Самый лучший способ усыпить бдительность войсковых командиров, — быстро ответил Скотт. — Если помните, вы говорили то же самое, когда утверждали дату тревоги.

— Присутствовал ли адмирал Палмер на заседании комитета, когда утверждалась дата?

— Не-ет. — Скотт в первый раз, казалось, чуть-чуть смутился. — Нет, его не было.

— А его заместитель?

— Насколько мне помнится, его тоже не было. Представители военно-морских сил в тот день отсутствовали.

— И за последнее время было еще несколько заседаний, на которых не присутствовали ни адмирал Палмер, ни его заместители?

— М-м, да. Теперь я вспоминаю, что такие случаи были.

— Вы не находите, что это в высшей степени ненормально?

— Может быть, и ненормально, но не в высшей степени. Представители военно-морских сил просто не могли присутствовать на нескольких последних заседаниях. Адмирал Палмер, как я понимаю, в последнее время очень занят некоторыми специальными проблемами, касающимися крейсеров-ракетоносцев.

— Адмирал Палмер объясняет это иначе, генерал. Его просто не извещали о некоторых заседаниях комитета начальников штабов. А это действительно в высшей степени ненормально.

— Отсюда я заключаю, что адмирал Палмер, как и полковник Кейси, изволил жаловаться. Похоже, что офицеры флота и морской пехоты, начиная с младших лейтенантов и кончая адмиралами, обращаются не по команде.

Лимен оставил это замечание без ответа и перешел к следующему пункту списка. Скотт спокойно ждал.

— Во вторник вечером вы с генералом Райли посетили генерала Гарлока, — сказал Лимен.

— Да, мы хотели убедиться, что в Маунт-Тандере все готово к проведению тревоги.

— И договориться о размещении там в субботу кое-каких специальных войск?

— Видимо, за мной следили всю неделю, — сказал Скотт, не обращая внимания на вопрос президента.

— Я хотел бы получить ответ, генерал.

— Сначала я хотел бы узнать, почему президент Соединенных Штатов считает необходимым устраивать слежку за председателем комитета начальников штабов, как за обыкновенным преступником.

— Ответьте сначала на мой вопрос, генерал.

— Не буду, пока вы не ответите на мой, господин президент.

Скотт встал, возвышаясь над продолжавшим сидеть президентом. Зажав между большим и указательным пальцами сигару, он угрожающе направил ее в сторону Лимена.

— Я не намерен больше оставаться в этой комнате и подвергаться допросу. — В его властном командирском голосе звенел металл. — Я не подам в отставку и не буду отвечать ни на один вопрос. Но хочу кое-что сказать вам, господин президент.

Сидя перед стоящим над ним высоким, внушительным генералом, направившим на него сигару, словно пистолет, Лимен почувствовал себя маленьким и тщедушным. Он встал и сделал шаг вперед, поставив себя в какой-то степени в более равные условия со Скоттом. Теперь оба противника стояли друг перед другом на расстоянии не более двух футов.

— Сведения, собранные национальным информационным центром и доложенные нам обоим Либерменом, подтверждают все опасения комитета начальников штабов, — продолжал Скотт. — Мы неоднократно говорили вам и доказывали с пеной у рта, что неразумно подписывать документ, который оставляет явную лазейку, а именно: та или иная сторона сразу же после демонтирования боеголовок в одном месте в присутствии нейтральных инспекторов может приступить к их сборке в другом месте.

— Я знаю все это не хуже вас, генерал. — Лимен снова почувствовал себя старым и усталым, как всю эту неделю до неожиданного появления Генри Уитни.

— Скажу больше, господин президент: нежелание принять срочные меры граничит с преступной небрежностью. Если вы по-прежнему будете следовать по этому пути, мне, как американскому патриоту, не останется иного выхода, как изложить все факты стране.

— Вы отказываетесь подать в отставку и вместе с тем готовы пойти на такой шаг, который неминуемо приведет к вашему смещению, — заметил Лимен.

Скотт промолчал.

— Не беспокойтесь, — продолжал президент, — я принял меры. Но сначала надо решить другой вопрос, не менее, а может быть, и более важный для страны.

— А именно?

— Я думаю, вы знаете, генерал.

— Не имею ни малейшего представления о том, что вы хотите этим сказать, так же как и о десятке других вещей, которые вы наговорили за этот вечер.

Лимен лукаво посмотрел на Скотта:

— Генерал, а как поступили бы вы со сведениями Либермена, если бы вы были президентом?

— Я сказал, что больше не буду отвечать на вопросы.

— Это не имеет никакого отношения к теме нашего прежнего разговора. Скажите откровенно, мне очень интересно. Президент нуждается во всякой помощи, а у вас, генерал, скромно говоря, изобретательный ум.

— Я никогда не подписал бы этот договор.

— Знаю. Но представьте, что вы стали президентом уже после того, как договор подписан и ратифицирован. Как реагировали бы вы в этом случае?

Скотт, повернувшийся уже было к двери, остановился и пристально взглянул в лицо президенту, видимо стараясь понять, искренне ли тот говорит. Генерал обхватил левой рукой сжатый кулак правой и сосредоточенно нахмурился, явно заинтересованный поставленной перед ним проблемой.

— Это вы серьезно, господин президент?

— Я еще никогда не говорил так серьезно, генерал.

— Ну хорошо. — Скотт еще крепче сжал кулак. Видно было, что он на время забыл все происшедшее.

— Во-первых, — медленно заговорил Скотт после минутного раздумья, — я связался бы с русскими и потребовал немедленной встречи.

Впервые за эти полчаса Лимен улыбнулся. Когда у него зародилась идея о встрече с советским премьером, ему потребовалось на размышление почти столько же секунд.

— Может быть, вас это удивит, генерал, — сказал он, — но я уже это сделал. Государственный секретарь по моей просьбе отдал распоряжение нашему посольству в Москве организовать такую встречу. Я предложил встретиться с ним при первой возможности на следующей неделе.