Двойной контакт - Уайт Джеймс - Страница 26

Ей инстинктивно хотелось отогнать их, но она знала, что это могло настроить их на враждебный лад. Она медленно подняла руку к поднятой лицевой пластине шлема, чтобы при первых признаках желания насекомых напасть на нее опустить пластину. Несколько минут она продержала руку в поднятом положении, не шевеля ею, отчего рука затекла. Все это время мелкие и крупные насекомые кружили возле ее головы, не касаясь лица. В конце концов они утратили интерес и к ней и разлетелись по своим делам.

Мэрчисон успокоилась, опустила руку и сказала:

– Они явно не агрессивны. Кусать землянку-ДБДГ они тоже не пожелали.

Это означало, что если бы бригаде медиков вместе с пациентами пришлось задержаться на этом райском островке, больных можно было бы выносить на воздух на несколько часов каждый день. Мэрчисон всегда верила в благотворное воздействие свежего воздуха и солнца на больных после операций – метод лечения, который был недоступен в стенах Главного госпиталя сектора.

Она озадаченно проговорила:

– Ни один вид животных или насекомых, независимо от размеров, не может быть настолько универсально дружелюбен и при этом надеяться выжить. У меня такое ощущение, что здесь мы имеем дело с исключением, только подтверждающим правило.

Начался легкий подъем, деревья стали реже. Вскоре Мэрчисон и Данальта выбрались на просторную поляну. Речка, как выяснилось, вытекала из широкого мелкого пруда, дно которого поросло растениями с широкими листьями. Каждое из этих растений тянулось к поверхности воды и заканчивалось единственным ярким цветком. Здесь Мэрчисон и Данальта впервые увидели ненасекомовидных обитателей планеты.

Трое толстых, похожих на свиней животных с пятнистой, желто-коричневой шкурой, сужающимися к носу головами и прямыми как палки ногами, нежились на мелководье, питались цветами и водорослями. Как только на них упала тень Мэрчисон, они издали писклявые звуки, выскочили на берег, отряхнулись и исчезли в высокой траве. Вся поляна и окружающие деревья огласились еще более пронзительными воплями. Из высокой травы вдруг вышло гораздо более крупное животное того же вида, посмотрело на непрошеных гостей.

Судя по всему, они не вызвали у него особого интереса, и оно снова удалилось в траву.

– Это, наверное, мама или папа, – заключила Мэрчисон. – Но как вы заметили, даже взрослые особи этого вида миролюбивы и не пугливы, не проявляют никаких агрессивных наклонностей и лишены каких-либо естественных средств нападения. До сих пор мы не встретили никаких хищников или падальщиков. Приликле бы тут очень понравилось. Вы не заметили птиц?

Мэрчисон опустилась на одно колено и прикрыла глаза ладонями, чтобы лучше рассмотреть дно пруда. Через несколько минут она выпрямилась и встала.

– Ни одной не видел, – ответил Данальта. – Но на незнакомой планете резонно сталкиваться с любыми странностями. Вы готовы идти дальше?

Подъем стал более крутым. Через несколько минут путешественники поравнялись с родником, из которого вытекал ручей. Трещина в земле была окружена плоскими камнями.

Стволы и ветви деревьев, боровшихся за место между камнями, были кривыми. Здесь было намного меньше цветов, и соответственно меньше насекомых. И все же здесь было очень красиво. Красота пейзажа действовала успокаивающе – тем более потому, что дул ветер с моря и, пробираясь сквозь более редкую растительность, приятно холодил щеки. Мэрчисон с наслаждением вдохнула прохладный воздух и выдохнула, издав нечто среднее между смехом и вздохом облегчения.

Данальта, которому свежий воздух никаких радостей не доставлял, равно как ароматы и красота окрестностей, снова изобразил указующий перст и нетерпеливо проговорил:

– Мы всего в пятидесяти метрах от самой высокой точки острова.

Округлая вершина холма была покрыта одиноко растущими деревьями, которые, однако, мешали окинуть взглядом остров. Сквозь прорехи в листве Мэрчисон смогла разглядеть синеву океана, пляж и некоторые из белых построек медпункта. Неожиданно послышавшееся шуршание заставило ее оглянуться и посмотреть на Данальту.

Бывший пляжный мяч как бы сдулся, стал плоским и расползся по земле подобно разноцветному, желто-красно-синему блину. Вдруг блин свернулся и превратился в подобие длинной гусеницы, выпустил множество ножек, после чего направился к ближайшему дереву. На глазах у Мэрчисон «гусеница» обвила ствол и начала быстро взбираться по нему.

– Сверху обзор будет намного лучше, – объявила гусеница, она же Данальта.

Мэрчисон рассмеялась и подошла к дереву. Мысленно она наделяла себя самыми нелицеприятными определениями: если бы она упала с этого дерева и покалечилась, вряд ли бы ей удалось остаться в живых. Но сейчас она чувствовала себя, словно маленькая девочка, а в детстве она замечательно лазала по деревьям. Светило солнце, все вокруг было так прекрасно, что просто не хотелось думать о какой бы то ни было осторожности.

– Земляне-ДБДГ тоже умеют лазать по деревьям, – заявила она. – Наши доисторические предки только этим и занимались.

За несколько минут она добралась почти до самой верхушки дерева. Дальше взбираться было опасно. Одной рукой она обхватила ствол, а более или менее надежную на вид ветку обхватила коленями. Данальта, которому его нынешнее обличье позволяло распределить вес тела более равномерно, разместился на более тонких ветках на несколько метров выше над головой патофизиолога. Отсюда открывался прекрасный вид на остров и его окрестности.

Во все стороны простирался темно-зеленый неровный ковер листвы, были видны его рваные края в тех местах, где деревья подступали к побережью. Медпункт отсюда казался кучкой белых кубиков, окруженных длинными вечерними тенями. Океан был пуст. Только на горизонте голубели округлые возвышенности – судя по всему, это были вершины гор большого, прячущегося за горизонтом острова. Данальта отрастил конечность подлиннее и указал в сторону далеких гор.

– Посмотрите, – сказал он, – я вижу птицу. А вы?

Мэрчисон изо всех сил всмотрелась в ту сторону, куда указывал мимикрист. Ей показалось, что она разглядела крошечную точку с неровными краями чуть выше линии горизонта, но такая мелочь ей запросто могла померещиться.

– Не уверена… – начала она, но тут же умолкла, в изумлении уставившись на толстый цилиндрический орган, который начал формироваться на голове у Данальты. – А что это вы делаете?

– Довожу до максимума остроту зрения, – сообщил мимикрист. – Устанавливаю хрусталик на наибольшем фокусном расстоянии от сетчатки и произвожу точную подстройку. В связи с тем, что устройство, предназначенное для наблюдения, состоит из органических материалов, а его опора заметно движется из-за ветра, резонно ожидать некоторых искажений, но я уверен в том, что получу вполне сносное изображение…

– Вы хотите сказать, что изображаете телескоп? – прервала его объяснения Мэрчисон. – Данальта, вы никогда не перестанете изумлять меня.

– Определенно, это какая-то птица, – сообщил Данальта, явно довольный комплиментом. – Маленькая, с широкими узкими крыльями и хвостом треугольной формы с неровными краями. Точные ее размеры на таком расстоянии определить трудно. Похоже, она коричневого или серого цвета, перья тусклые. У нее короткая толстая шея, но никаких деталей головы я рассмотреть не могу. Лапки она, судя по всему, подогнула на время полета. Крылья не шевелятся, так что скорее всего птица парит в потоках воздуха. Она близко к горизонту, но за него не удаляется.

– На моей родной планете нет птиц, – продолжал Данальта, – но я изучал некоторые их виды с точки зрения возможностей мимикрии. Пока внешний облик и поведение этой птицы позволяют предположить, что она напоминает грифа, обитающего на вашей родной планете. При таком расстоянии все остальное может носить только характер догадок.

– Давайте вернемся в медпункт, – негромко предложила Мэрчисон. – Хотелось бы оказаться там до захода солнца.

«Данальта обнаружил первую птицу на этой планете, – думала она, спускаясь с дерева, – и эта птица оказалась, судя по всему, эквивалентом земного падальщика со всеми вытекающими последствиями». Глупо было так расстраиваться из-за того, что казавшийся таким совершенным мир продемонстрировал первые признаки несовершенства, и все же Мэрчисон расстроилась.