Меч в камне - Уайт Теренс Хэнбери - Страница 7

Войдя в этот покой, Мерлин снял свою остроконечную шляпу, цеплявшуюся за кровлю, и сразу в одном из темных углов послышалась чья-то пробежка, захлопали мягкие крылья, и на черной шапочке, покрывавшей его макушку, объявилась неясыть.

— Ой, какая милая сова! — воскликнул Варт.

Однако, когда он приблизился к ней, протянув руку, сова распрямилась, став выше наполовину, затвердела, словно аршин проглотив, сожмурилась, оставив лишь узенькие щелки, — вот как обыкновенно делаешь ты, когда приходится закрывать глаза, играя в прятки, — и сообщила неуверенным голосом:

— А никакой тут совы и нету.

После чего совсем закрыла глаза да еще отвернулась.

— Это всего лишь мальчик, — сказал Мерлин.

— И мальчика нету, — с надеждой сказала птица, не повернув головы.

Варт, пораженный открытием, что совы могут, оказывается, разговаривать, окончательно забылся и подошел еще ближе, отчего птица и вовсе разнервничалась, нагадила Мерлину прямо на голову, — комната была совершенно бела от помета, — и отлетела, усевшись на самом дальнем краешке крюкорылова хвоста, вне пределов досягаемости.

— У нас так редко случаются гости, — пояснил волшебник, вытирая голову половинкой драных пижамных штанов, которую держал для этой цели, — что Архимед немного стесняется незнакомцев. Иди сюда, Архимед, я хочу познакомить тебя с моим другом по имени Варт.

Тут он протянул к Архимеду руку, и тот враскачку, совсем по-гусиному, прошелся по крюкорыльей спине, — ему приходилось идти переваливаясь, чтобы не повредить хвоста, — и с явственной неохотой соскочил к Мерлину на палец.

— Вытяни палец и приставь сзади к его лапкам. Нет, повыше, под самым хвостом.

Когда Варт это сделал, Мерлин слегка сдвинул Архимеда назад, так что палец мальчика уперся ему в ноги, и Архимеду осталось либо отступить, либо совсем потерять равновесие. Он отступил. Варт стоял, замерев от восторга, а мохнатые лапки крепко обхватывали его палец, покалывая кожу острыми коготками.

— Поздоровайся как полагается, — сказал Мерлин.

— Не буду, — сказал Архимед, глядя в сторону и ухватываясь покрепче.

— Ох, до чего же он милый, — снова вымолвил Варт. — Давно он у вас?

— Архимед живет у меня еще с того времени, когда был маленьким, — таким маленьким, что головка у него была размером не больше цыплячьей.

— Хорошо бы он со мною поговорил.

— Может быть, если ты дашь ему эту мышь, только вежливо, он захочет поближе с тобой познакомиться.

Мерлин вынул из шапочки мертвую мышь.

— Я их всегда тут держу и червей для рыбалки тоже. По-моему, очень удобно, — и вручил ее Варту, а тот протянул мышь Архимеду — с некоторой опаской, ибо кривой ореховый клюв выглядел достаточно грозно, — но Архимед, внимательно осмотрев мышь, подмигнул Варту, переступил по пальцу поближе к ней, закрыл глаза и наклонился вперед. Он постоял с закрытыми глазами и выражением блаженства на лице, словно читая молитву, и затем, удивительной боковой поклевкой взял лакомство столь нежным прихватом, что будь это мыльный пузырь, и тот остался бы цел. Он еще посидел, наклонившись вперед, с мышью, свисавшей из клюва, как если бы толком не знал, что же с ней дальше делать. Затем приподнял правую лапку, — он был правша, хоть люди уверены, что это относится только к ним, — и взял ею мышь. Он держал ее так, как мальчик держит палочку с леденцом, как полицейский — свою дубинку, и глядел на нее, покусывая за хвост Потом перевернул головою вперед, ибо Варт подал мышь неправильно, и заглотнул одним махом. Оглядев общество (хвост еще свисал из угла его клюва), словно желая сказать: «Я предпочел бы, чтоб вы не глазели так на меня», Архимед отвернулся, воспитанно сглотнул хвостик, почесал левой лапкой свою шкиперскую бородку и взъерошил перья.

— Ну, пусть его, — сказал Мерлин. — Может быть, он не желает сходиться с тобой, не узнав, что ты собой представляешь. С совами нелегко подружиться, зато уж потом не раздружишься.

— Может, он посидит у меня на плече, — сказал Варт и при этом машинально опустил руку, так что Архимед, предпочитавший сидеть как можно выше, взбежал по рукаву и скромно встал у Варта за ухом.

— А теперь завтракать, — сказал Мерлин.

На столике у окна Варт увидел чудеснейший завтрак, аккуратно накрытый для двоих. Персики там были. Там были также дыни, земляника со сливками, сухарики, коричневая, пышущая жаром форель, еще более лакомые жареные окуни, цыплята с обжигающей рот острой приправой, почки с грибами на гренках, фрикасе, кэрри и на выбор — булькающий кофе и наиотменнейший шоколад со сливками в больших чашках.

— Возьми горчицы, — сказал волшебник, когда они добрались до почек.

Горшочек с горчицей приподнялся и, переваливаясь, как Архимед, подошел к тарелке Варта на тонких серебряных ножках. Затем он распрямил свои гнутые ручки и одной приподнял с преувеличенной вежливостью крышку, а другой протянул Варту щедро наполненную ложку.

— Ну и горшочек! — воскликнул Варт. — Где вы такой раздобыли?

При этих словах горшочек расплылся в улыбке и начал важно прогуливаться взад-вперед, но Мерлин стукнул его чайной ложкой по маковке, так что он сел и сразу накрылся.

— Горшочек неплох, — ворчливо сказал волшебник, — но уж больно любит покрасоваться.

Доброта старика и особенно чудесные вещи, которыми он владел, до того поразили Варта, что ему не хотелось приставать к чародею с вопросами личного свойства. Ему казалось, что вежливее всего будет просто сидеть и говорить лишь тогда, когда волшебник к нему обратится. Но Мерлин говорил мало и вопросов не задавал, так что у Варта в конце концов любопытство взяло верх над хорошими манерами, и он решился спросить о том, что томило его уже некоторое время.

— Вы не будете против, если я вас спрошу кое о чем?

— Для того я здесь и сижу.

— Как вы узнали, что завтракать будут двое?

Приготавливаясь ответить, старый джентльмен откинулся в кресле и раскурил огромную пенковую трубку («Господь милосердный, да он же дышит огнем», — подумалось Варту, сроду не слышавшему о табаке). Затем он с неуверенным видом снял свою шапочку, — вывалились три мыши, — и почесал лысую голову.

— Ты когда-нибудь пробовал рисовать, глядя в зеркало? — спросил он.

— По-моему, нет.

— Зеркало, — сказал Мерлин, протягивая руку. Тут же в ладони его очутилось маленькое дамское зеркальце.

— Да не такое, дурак, — сердито сказал он. — Мне нужно зеркало настолько большое, чтобы, глядя в него, можно было побриться.

Зеркальце сгинуло, а на месте его появилось зеркало для бритья размером в квадратный фут. Затем он быстро потребовал карандаш и бумагу, — и получил неочиненный карандаш и номер «Морнинг Пост», отослал их назад, получил авторучку, не заправленную чернилами, и шесть стопок бурой бумаги, годной разве что на обертку, отослал их назад, разразился гневной тирадой, в которой часто упоминалась Пресвятая Богородица, и в конце концов получил угольный карандаш и немного папиросной бумаги, о которых сказал, что эти сойдут.

Он положил один из листков перед зеркалом и нанес на него пять точек.

— А ну-ка, — сказал он, — соедини эти точки так, чтобы вышло W, но при этом смотри только в зеркало.

Варт взял карандаш и попробовал сделать то, что ему велели.

— Ну что же, не так уж и плохо, — сказал волшебник без особой уверенности, — и, пожалуй, даже смахивает немного на М.

После чего впал в задумчивость, поглаживая бороду, вдыхая огонь и глядя на лист бумаги.

— Так что насчет завтрака?

— Ах, да. Как я узнал, что завтракать будут двое? Именно потому я и показал тебе зеркало. Дело в том, что обычные люди, родившись, двигаются во Времени вперед, если ты понимаешь, что я имею в виду, да и почти все в мире движется в ту же сторону. Оттого и жить обыкновенным людям довольно просто, как просто было бы превратить эти точки в W, если бы ты смотрел на них прямо, а не задом наперед и шиворот навыворот. Я же, к несчастью, рожден на другом конце времени и вынужден жить спереду назад, окруженный при этом людьми, живущими сзаду наперед. Кое-кто называет это проницательностью.