Танец богов - Бейшир Норма - Страница 49

Мередит мысленно припомнила эпитеты, которыми награждали его другие игроки: взрывной… расчетливый… быстрый как молния… неукротимый. Почему-то ей показалось, что его слова насчет преодоления яростного сопротивления и тому подобного относятся вовсе не к игре в поло. Его неотрывный взгляд невольно заставил её припомнить их последнюю встречу в Нью-Йорке.

— Я хотела бы, чтобы вы сказали несколько слов в камеру, — попросила Мередит столь естественным тоном, что Александр даже на мгновение не заподозрил, как она волнуется.

Он кинул мимолетный взгляд на оператора, словно пытаясь убедить себя, что придется примириться с его присутствием как с неизбежным злом, а потом посмотрел на Мередит и согласно кивнул. Она задала несколько дежурных вопросов об игре, на которые Александр быстро ответил. Закончив съемку, Брайан выключил камеру и со словами «Буду ждать вас в машине» исчез в проходе.

— Я скоро! — крикнула ему вдогонку Мередит.

Поблагодарив Александра за любезность, она уже зашагала было прочь, когда тот ухватил её за руку.

— Мне кажется, мы ещё не договорили, — произнес он с улыбкой.

— Ах да, интервью, — вздохнула Мередит.

— Помимо всего прочего.

— Ничто другое меня не интересует, — отрезала она.

— Давайте сегодня вместе поужинаем.

Мередит подняла голову и посмотрела на него в упор.

— Вы, похоже, никогда не отступаете от намеченной цели?

— Никогда, — быстро ответил Александр. — А что вас удерживает на этот раз, Мередит? Только честно.

Она отвела глаза в сторону.

— Я просто не могу.

Александр ухмыльнулся.

— Ага, значит наш великий режиссер ревнует, — заключил он. — Скажите, он всегда возражает против ваших встреч с мужчинами, у которых вы берете интервью? — В его голосе слышались нотки удивления.

— Нет, конечно, — пожала плечами Мередит. — Но ведь речь идет о чисто деловых встречах. — В вашем же случае это не так, и он об этом догадывается.

Александр небрежно оперся спиной о стену и, скрестив на груди руки, устремил на Мередит изучающий взгляд.

— Обо мне многое говорят, — сказал он наконец. — И не только хорошее. Однако я всегда говорю то, что думаю. И не привык скрывать своих чувств.

Мередит беспомощно оглянулась по сторонам, словно опасаясь, что Ник может их подслушать.

— И ещё вы не принимаете отказа, — еле слышно прошептала она.

Черные глаза Александра засверкали.

— Если вы не согласны, чтобы мы встретились за ужином, то, может быть, согласитесь попозже посидеть со мной в баре и обсудить интервью? Я остановился в отеле «Беверли Уилшир».

— Я ведь уже сказала — не могу. Не сегодня.

— Скажите честно, Мередит — нужно вам это интервью?

— Да, — твердо сказала она. — Но это все, что мне от вас нужно. Если вы согласны встретиться со мной в исключительно деловой обстановке, то я готова завтра отобедать с вами в ресторане «Ла Белла Фонтана».

Александр отрицательно покачал головой.

— Боюсь, что ничего не выйдет, — сказал он. — Утром я вылетаю в Нью-Йорк. Очень жаль, что нам с вами никак не удается договориться. Вы хотите взять у меня интервью, тогда как я хочу только вас.

Мередит оторопело уставилась от него — такой прямоты она не ожидала даже от Александра Киракиса.

— Извините, — сказала она наконец и, не оборачиваясь, зашагала прочь по коридору.

Проводив её взглядом, Александр снова, в который уже раз изумился, насколько возбуждает его эта женщина. А ведь до сих пор он с легкостью добивался расположения любых женщин — самых красивых и желанных. Все они только и мечтали о том, как оказаться в его постели. И в Нью-Йорке его ждала Анна Константелос. Анна с её сумасшедше ласковыми руками, умелым и ненасытным ртом, потрясающим телом; Анна, сексуальные фантазии которой не имели границ. И тем не менее все его мысли были устремлены к Мередит Кортни — стройной белокурой Мередит, которой он был совершенно безразличен. Которая не испытывала к нему ничего, кроме холодного равнодушия. И ведь Мередит была совсем не такая, как женщины, которых он привык считать «своим» типом: пышнотелые жгучие брюнетки. Нет, она была их полной противоположностью. Что же было в ней такое, отчего, при одном взгляде на нее, кровь в его жилах вскипала? Что делало её в его глазах самой желанной женщиной на свете? Может, её недоступность? Упорство, с которым она отвергала все его притязания? Его так и подмывало отложить поездку в Нью-Йорк. Может, и в самом деле задержаться в Калифорнии? Тогда он отобедает с Мередит. И даст ей это чертово интервью, если она согласится остаться с ним хотя бы на одну ночь. Однако в глубине души Александр твердо знал, что это невозможно. Этой ночью из Афин вылетал его отец, а уже на завтрашний день в Нью-Йорке было назначено заседание Совета директоров. Александру менее всего на свете хотелось огорчать своего старика. Снова восстанавливать его против себя из-за очередной женщины, которую он пытался соблазнить. Нет, пожалуй, Мередит придется подождать. Пока.

«До следующего раза, — подумал Александр, заходя в раздевалку. — Тогда я уже свое возьму».

Глава 9

Нью-Йорк, январь 1981.

Из окна спальни своих апартаментов в южной части Центрального парка Анна с отвращением следила за снегопадом. Снег валил всю ночь, не переставая. К раннему утру весь Центральный парк покрылся белым ковром; пока ещё девственным, не потревоженным прохожими и любителями бега трусцой. Большинство людей сочло бы это зрелище прекрасным. Но вот для Анны Константелос, чуждой сентиментальности и романтизма, непрекращающийся снегопад означал одно: день для покупок будет безнадежно испорчен. Поймать такси на Пятой авеню было и при нормальной погоде задачей не из простых, а в такой день она становилась попросту невыполнимой. Черт бы побрал Александра — мог хотя бы одолжить ей свой лимузин! Тем более, что сам куда-то уехал. Анна не раз жаловалась ему на свои трудности, однако Александр неизменно отвечал ей отказом. Лимузин мог понадобиться ему в любой миг, а водитель был всегда готов выехать по первому требованию. Александр напоминал, что и без того делал для неё очень много: передал в пользование свои личные апартаменты, не скупился на подарки, да ещё и положил исключительно щедрое содержание, что позволяло Анне покупать самые роскошные туалеты в лучших нью-йоркских магазинах. Вдобавок Александр водил её по самым дорогим ресторанам и ночным клубам. Взамен Анна беспрекословно удовлетворяла его любые сексуальные желания и прихоти. Она быстро поняла, что щедрость Александра напрямую зависела от её искусства в постели, однако в свою очередь была абсолютно убеждена, что честно отрабатывает все деньги и подарки. Александр в постели был груб и требователен, его желания нередко бывали неуемны. Причем Анне почему-то всякий раз казалось, что страсть его вызвана скорее вымещением какой-то обиды, нежели проявлением настоящего желания. Сам Александр никогда не был щедр на ласки. Не то, чтобы Анне их недоставало — нет, она прекрасно понимала, что делает лишь то, за что ей платят, — но порой его черствость и грубость даже её выводили из себя. Александр уже давно не удосуживался хоть для вида поласкать её перед половым актом. Нет, он быстрехонько удовлетворял свою похоть, после чего переставал обращать на Анну внимание. Сами сношения становились все более скоротечными и — для неё — болезненными. Александр возбуждался, проникал в её лоно, быстро и резко отмолачивал его и — бывал таков. Словно таким образом подвергал её телесному наказанию. А выглядел при этом как одержимый. Точно в него бес вселился. Ни разу за восемь месяцев, проведенных вместе, Анна не задавала ему лишних вопросов. Она четко знала свое место. Пока Александр сыт и удовлетворен, он готов дать ей все, что угодно. Или почти все.

Цель у Анны была одна — успеть получить как можно больше. Накопить денег, обзавестись дорогой одеждой и драгоценностями. Она прекрасно понимала, что в один прекрасный день надоест Александру, и её выставят вон. По собственному опыту, она понимала, что такая развязка неизбежна. Рано или поздно женатые мужчины возвращались домой, а холостые женились или находили себе новых любовниц. Анну это совершенно не беспокоило, поскольку всякий раз, когда это случалось, она уже откладывала себе что-то на черный день и могла спокойно дожидаться появления нового богатого любовника.