Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 83

  У них тут что, измена наклевывается? Валя просто пожирала актера глазами, так что мне пришлось незаметно под столом толкнуть ее ногу. Она тут же покрылась румянцем, и торопливо выпила свою рюмку. Теперь супруга могла позволить себе спиртное хотя бы в небольших количествах, поскольку с грудным вскармливанием было покончено.

  Высоцкий выразился проще:

  - Ну, с новосельем, чтобы эти стены помогали тебе творить, а твоим близким давали чувство покоя и уюта!

  Давид Израилевич выдал короткий, но сильный тост:

  - Я пью за то, чтобы наши враги жили на одну зарплату и сахар имели только в моче!

  Правда, после этого все же добавил классическое поздравление с новосельем, пожелав долгой и счастливой жизни на новом месте, в которой он готов быть первым помощником. Ну еще бы, куда без этого 'завхоза'!

  Марина и Ольга Владимировна обошлись без тостов, за них все сказали мужья. Витя, словно находясь в прострации, сидел рядом с Ленкой и скромно ковырял вилкой в своей тарелке. Похоже, парень пребывал в легком шоке от такого собрания звездных гостей. Но после пары бокалов вина он оживился, и даже попытался вставить пару слов в завязавшуюся беседу. Впрочем, его попытки практически никто не заметил. Тем временем тема беседы перескочила на фильмы Леонида Гайдая.

  - Я и говорю, что фильмы Гайдая не несут в себе никакой смысловой нагрузки, - горячился подвыпивший Янковский. - Что за фильм ни возьми - сплошная клоунада. Это при всем моем уважении к тем же Олегу Далю, Андрею Миронову и Анатолию Папанову, да и другим актерам.

  - А я ведь едва не сыграл у него Бендера в '12 стульях', - с ноткой грусти вспомнил Высоцкий. - В последний момент кому-то наверху моя кандидатура показалась сомнительной, и утвердили Гомиашвили. Сейчас бы ты и меня ругал?

  - Так ведь не утвердили же! А если бы снялся - может, и ругал. Хотя это едва ли не единственный фильм Гайдая, за который не так стыдно.

  - Молодые люди, не все же кино должно нести в массы идеологическую примесь. Оно должно и развлекать иногда, - не сдержался Окуджава.

  - Вот-вот, - поддакнул Давид Израилевич, - жизнь и без того нелегкая, а кино должно стать отдушиной. Нам-то с Булатом Шалвовичем с высоты прожитых лет виднее.

  Затем разговор перешел на футбол. Вспомнили прошедший чемпионат Европы, куда наша сборная не пробилась, и издевательский для вратаря гол с пенальти чеха Паненки в финальном матче. Поговорили о поэзии. Выяснилось, что Высоцкий увлекается стихами средневековых восточных поэтов - китайца Ли БО и японца Басе. Не удержался, пожаловался, что не берут его в Союз писателей СССР. Находясь под спиртными парами, я самонадеянно пообещал решить этот вопрос, сам толком не понимая, как такое дело провернуть.

  Не обошли стороной, понятное дело, и диссидентов. Ну блин, как же без этого-то в творческой тусовке! Сначала обсуждали Солженицына, Войновича с его Чонкиным, и 'Поиски жанра' Аксенова, затем перескочили на политических диссидентов. Перемыли косточки Боннэр и Сахарову, далее перекинулись на сторонников русского национализма Шафаревича, Бородина и Осипова.

  Женщинам стало скучно, они организовали свою тусовку, похоже, им нашлось, о чем поговорить. Между тем я подумал, что пора прекращать эти политические дебаты, пока до греха не дошло. А то мало ли, вдруг тот же Давид Израилевич между делом постукивает. Интересно, а я завербованный агент или нет? То, что я давал показания в областном управлении КГБ - считается вербовкой?

  Прогнав эту мысль из головы, предложил собравшимся что-нибудь спеть, если не трудно, благо что имелась не только моя старая гитара, но и новая, подаренная Володей. В первую очередь предложение относилось к Окуджаве и Высоцкому, поскольку в бардовских способностях Янковского и тем более Раха я сомневался. Оба идею восприняли с энтузиазмом, и вновь по старшинству первым инструмент взял Булат Шалвович. Вооружившись фотокамерой, я фиксировал на пленку исторический момент.

  Все ждал, когда бард споет 'Ваше благородие' из фильма 'Белое солнце пустыни', но Окуджава упорно обходил это произведение, а я стеснялся настаивать. Начал он с 'Арбатского романса', затем спел 'Бумажного солдатика', и закончил 'Молитвой'. После чего инструмент взял Высоцкий. Похоже, настроение у него было приподнятое, он выбрал из своего репертуара юморные вещи. Зазвучали аккорды 'Письмо рабочих тамбовского завода...', кто-то стал подпевать.

  - Теперь песня про конькобежца, который рванул на десять тысяч, как на пятьсот, - довел до нашего сведения Высоцкий, ударив по струнам.

  Через какое-то время очередь дошла и до меня, хотя я честно отнекивался. Но народ собрался упорный, пришлось брать гитару. Поддержать веселый настрой, заданный Семенычем, или ударить русским роком по неокрепшим умам? А давай-ка спою 'Осень' Шевчука! Пусть и не по погоде песня, но что-то вот, как говорится, приспичило. Запел, стараясь придать голосу побольше хрипотцы:

  Что такое осень - это небо

  Плачущее небо под ногами...

  Не успев насладиться превосходными эпитетами, перешел к более задиристому 'Скворцу' из репертуара 'Машины времени':

  Куда нам пpотив пpиpоды

  И дело дpянь, и лету конец

  И только споpя с погодой

  Поет какой-то глупый сквоpец...

  Песня в это время еще не была написана, 'машинисты' разродились ею уже в 80-х, так что я не опасался прослыть плагиатором. Но вот этот подтекст, о котором. Похоже, догадались не только гости из числа мужчин, но и супруга Окуджавы, мог сослужить мне недобрую службу. Тот же Рах возьмет и донесет куда надо. Ну да ладно, бог не выдаст, свинья не съест.

  - Ладно, хватит на первый раз, - улыбнулся я, закончив петь и отставляя инструмент в сторону.

  - Очень талантливо, - сказал Окуджава. - Это что-то новое, я раньше не слышал.

  - Да это так, для себя, - заскромничал я. - О, Валя уже горячее несет!

  На горячее супруга, расстаравшись, приготовила в духовке свиные ребрышки с горчицей и медом. Гарниром выступали небольших размеров отварной картофель, красиво порезанные огурцы с помидорами, пучки укропа и петрушки.

  - Под такое угощение можно и еще по одной, - заявил Высоцкий, потянувшись за бутылкой водки. Сегодня он предпочитал этот брутальный напиток всем остальным, тогда как Окуджава, к примеру, налегал на вино, а Янковский дегустировал коньяк.

  - Володя, - умоляюще попросила его Влади. - Может, хватит уже на сегодня?

  - Мариш, любовь моя, эта последняя, клянусь!

  Да уж, в очередной раз посетила меня мысль, сопьется Семеныч в итоге, а я тут всячески этому потворствую. Нет чтобы придумать, как спасти его... Но, с другой стороны, есть такое слово - 'карма'. Смотрел в свое время голливудский фильм 'Пункт назначения'. Герои знали, что их ждет смерть, всячески пытались изменить свою судьбу, однако старуха с косой все равно их находила. Может быть, и с Высоцким та же история? Скорее всего, он сам по себе деструктивный персонаж, склонный к саморазрушению. Да и вдруг после моего серьезного вмешательства он не сыграет Жеглова? Никого другого, кроме Высоцкого, в этой роли я не представлял, как, наверняка, и большинство моих современников из будущего. Сам себе тогда не прощу.

  Между тем Валя включила радиолу, поставила пластинку с каким-то веселым диско. Супруга, уже будучи явно навеселе, вытащила меня из-за стола, заставив с ней отплясывать, тут же присоединились и Ленка со своим хахалем. Когда же поменяли пластинку и зазвучал медляк, я предложил Валентине повальсировать с Янковским.

  - Все, родная, не могу больше, - сказал я, вытирая вспотевший лоб.

  Олег, до того с прищуром глядевший на 'па', которые мы выделывали с женой, согласился без раздумий. Здесь и остальные тоже решили подвигаться. Высоцкий танцевал соответственно с Влади, а Окуджава со своей супругой, благо что места на веранде хватало всем. Ленка, заметив, что Давид Израилевич скучает, втихую прикладываясь к бутылке с коньяком, отшила на время Виктора и вытащила из-за стола несостоявшегося поэта. Тот пробовал возразить, мотивируя это тем, что якобы не умеет танцевать, однако девушка была необычайно настойчива. В итоге Рах согласился и вскоре закружился в вальсе.