Шестое чувство Ридера - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 26

Глава 7. Последствия грамматической ошибки

В дни молодости Ридера — иными словами, в дни, когда еще водились извозчики, каждый джентльмен считал своим долгом носить цветок в петлице, — он был послан в сопровождении полицейских в Ноттингем для того, чтобы арестовать одного молодого изобретателя.

«Изобретатель» придумал способ, дававший ему без особого труда средства на жизнь, но изобретение это не встретило одобрения со стороны Скотленд-Ярда.

Этот молодой человек не изобретал никаких сложных машин. Все его изобретение сводилось к сочинению различных историй или, точнее говоря, к созданию различных ложных утверждений, при помощи которых ему удавалось выуживать деньги из Кармана легковерных людей.

Мистер Эльтер промышлял под двумя десятками различных имен и обладал примерно таким же количеством различных адресов и был уже на пути к спокойной и безбедной жизни, когда Немезида, в облике высокого сухощавого господина в несколько своеобразной шляпе и в обуви на широких каблуках, прекратила его деятельность.

Судья, перед которым пришлось предстать мистеру Эльтеру, оказался весьма несимпатичным человеком, приговорившим своего нового клиента к семи годам тюрьмы. Последнее произвело на Вилли Эльтера некоторое впечатление, но зато все предшествовавшие приговору рассуждения судьи о том, что подобные судьбы угрожают общественному правопорядку, могли лишь вызвать улыбку на его лице. Вилли был толстокож — по сравнению с ним кожа слона показалась бы тончайшим шелком.

Ридер запомнил этот случай из своей практики в силу любопытной детали: во время судебного разбирательства выяснилось, что обвиняемый усвоил себе привычку писать слово «возможно» через «ш» — возмошно.

— У каждого преступника, как бы он хитер не был, — сказал прокурор, — всегда найдется какая-нибудь особенность. Как бы безупречна и ловка не была его работа, но всегда какая-нибудь мелочь выдаст его. Особенно применимо это в отношении специалистов по подделке банкнот и по вымогательству.

Эти слова глубоко врезались в память Ридера.

Немногим было известно, что он работал в контакте со Скотленд-Ярдом. Он предпочитал уклоняться от беседы на эту тему и добросовестно утверждал, что он — всего лишь сыщик-любитель и что его «немногие» успехи надлежит приписать целиком случайности и его счастливой звезде, а также способности во всем видеть, что-либо, дурное.

В одном из скромных пансионов на Броклей-Род жила девушка, которой Ридер очень симпатизировал не только в силу того, что мисс Маргарет Беллмен была красива, но и потому, что она была очень умна.

Как известно, эти два достоинства сочетаются очень редко.

Он настолько симпатизировал ей, что не раз вместе с нею возвращался домой, и тогда им случалось беседовать о принце Уэлльском, новом составе правительства, дороговизне и о целом ряде не менее интересных тем.

От мисс Беллмен он узнал а ее соседке по пансиону, — о мисстрис Карлии. Как-то ему пришлось ее встретить. Мисстрис Карлин была хрупкой, миниатюрной женщиной, на лице которой лежал отпечаток печали, а в глазах ее можно было прочесть о. том, что ей пришлось пережить большое горе.

И в силу этой случайности ему пришлось поближе узнать о Гарри Карлине, прежде чем его вызвал к себе, чтобы поговорить в нем, лорд Селлиигтон.

В прокуратуре стояло затишье — можно было предположить, что отныне наша планета свободна от пороков и преступлений. Ридер изо дня в день являлся к себе в кабинет, исправно прочитывал «Тайме» или развлекался тем, что чертил различные фигурки на бумаге, разостланной на столе.

Порой ему приходилось отрываться от этого полезного занятия ради выездов за город. Он никак не мог отказаться от своей излюбленной привычки время от времени заглядывать в подозрительные кварталы, бывать в районе доков.

На вопрос шефа, чего ради он избирает местами своих прогулок этот подозрительный район, Ридер ответил со своей обычной слабой улыбкой:

— Мне случалось читать об этих кварталах кварталах, — сказал он, — и я пришел к выводу, что эти кварталы… значительно интереснее, чем их рисуют книжки. Там встречаются китайцы, а китайцы, в общем, романтичны. Но даже и они не вносят в этот квартал что-либо романтическое, этот квартал продолжает пребывать самым честным кварталом Ист-Энда.

И он слабо улыбнулся.

В одно прекрасное утро прокурор вызвал к себе Ридера, и Ридер стосковавшийся по активной деятельности, с готовностью последовал на этот зов.

— Ступайте в министерство иностранных дел и обратитесь к лорду Селлингтону, — сказал прокурор, — он очень зол на своего племянника Гарри Карлина. Вам известно это имя?

Ридер покачал головой — в первую минуту он не мог поставить в связь это имя с бледной, хрупкой женщиной, соседкой Маргарет Беллмен.

— По-видимому, Карлин не очень-то надежный человек, — пояснил прокурор, — и, к сожалению, он является наследником лорда Селлингтона. Я полагаю, что лорду Селлингтону угодно проверить свое суждение о своем племяннике при вашей помощи.

— Великий Боже, — сказал Ридер и бесшумно исчез.

Лорд Селлингтон был статс-секретарем министерства иностранных дел, он был холост и безмерно богат.

Он был богат еще до войны; в 1911 году биржевая паника побудила его продать все свои огромные поместья и вложить деньги в акции американских промышленных предприятий. Война утроила ценность этих бумаг, а затем удачные нефтяные операции увеличили его состояние еще в несколько раз. Он был известным благотворителем и много денег раздавал различным благотворительным учреждениям.

Явившись к лорду, Ридер увидел перед собою худощавого человека с постным лицом. Из-под густых бровей пристально смотрели умные глаза.

— Так вы, значит, и есть Ридер, — сказал он, и казалось, что внешний облик посетителя не оправдал его ожиданий. — Присядьте! Я предпочел вызвать вас, чем передать дело полиции. Сэр Грегори дал мне о вас очень лестный отзыв.

Ридер слегка поклонился. Наступило длительное и тягостное молчание.

Статс-секретарь выждал несколько минут и затем раздраженно заговорил:

— У меня есть племянник Гарри Карлик. Вы его знаете?

— Я слышал о нем, — ответил Ридер, по пути в министерство вспомнивший о соседке мисс Беллмен.

— В таком случае вам пришлось слышать нечто, не особенно хорошее, — выпалил лорд, — Этот парень — плут, этот парень-мот, этот парень позорит всю нашу фамилию. Не будь он сыном моего брата, я бы давно упрятал , его за решетку. У меня в руках большое количество векселей…

И он неожиданно замолк, яростно выдвинул один из ящиков письменного стола, вынул письмо и швырнул его на стол.

— Вот… прочтите-ка это, — сказал он сыщику. Ридер степенно надел пенсне и ознакомился с содержанием письма.

Письмо было напечатано на бланке «детского приюта в Эстле» и содержало в себе просьбу о пересылке пяти тысяч фунтов. Подписано оно было Артуром Лассаром.

— Вы, конечно, знаете Лассара? — сказал лорд Селлингтон. — Он мой помощник по благотворительным делам. Приближался срок платежа за участок земли, граничащий с приютом, а вы, должно быть, знаете, что сплошь и рядом нотариусы изъявляют от имени своих клиентов желание, чтобы деньги были уплачены наличными. Я послал в банк за деньгами и деньги получил один из моих секретарей. Ему приказано было вручить их одному из служащих Лассара, который должен был явиться за деньгами. Мне нечего говорить вам, за деньгами действительно явились. Тот, кто замыслил этот план, выполнил его необыкновенно тонко. Было известно, что я вчера выступаю с речью в парламенте, было известно также и то, что у меня с недавних пор новый секретарь, не успевший лично познакомиться с рядом моих сотрудников и знакомых.

В половине седьмого вечера прибыл посланец с письмом от Лассара и, получив деньги, исчез бесследно. Нам удалось лишь выяснить, что затем эти деньги были обменены на доллары. Разумеется, оба письма были подложными. Лассар не писал мне письма, равно как и не посылал требования о деньгах.