Жизнь за гранью жизни (СИ) - Басаргина Е. - Страница 61

Я вздрогнул и обратился к Куракину, сказав: - Судьба нам послала странного спутника. - Какого спутника? - спросил Куракин. - Господина, идущего у меня слева, которого кажется можно заметить уже по шуму, производимому им.

Куракин раскрыл глаза в изумлении и заметил, что никого нет у меня с левой стороны.

- Как? Ты не видишь этого человека между мною и стеной дома?

- Ваше высочество идете возле самой стены и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и стеною. Я протянул руку и, точно, ощупал камень. Но все-таки незнакомец был тут, и шел со мною шаг в шаг, и звуки шагов его, как удары молота, раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежнего, под шляпой блеснули глаза

столь блестящие, каких я не видел никогда ни прежде, ни после.

- Ах, - сказал я Куракину, - я не могу передать тебе, что я чувствую, но только во мне происходит что-то особенное.

Я дрожал не от страха, но от холода. Я чувствовал, как что-то особенное проникло все мои члены, и мне казалось, что кровь замерзла в моих жилах. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника раздался глухой и грустный голос: "Павел!"

Я был во власти какой-то неведомой силы и машинально ответил: "Что вам нужно?"

- Павел! - сказал опять голос на этот раз, впрочем, сочувственно, но еще с большим оттенком грусти.

Я не мог сказать ни слова. Голос снова назвал меня по имени, и незнакомец остановился. Я чувствовал какую-то внутреннюю потребность сделать то же. - Павел! Павел! Бедный князь! Я обратился к Куракину, который также остановился.

- Слышишь? - спросил я его. - Ничего не слышу, - отвечал тот, - решительно ничего.

- Что касается меня, то этот голос и до сих пор раздается в моих ушах. Я сделал отчаянное усилие над собою, и спросил незнакомца, кто он и что ему нужно?

- Кто я? Бедный Павел? Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и кто хочет, чтобы ты не особенно привязывался к этому миру, потому что ты не долго останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести: для благодарной души нет более чувствительного наказания. - Он пошел снова, глядя на меня все тем же проницательным взором. И если я прежде остановился, когда остановился он, так и теперь я почувствовал необходимость пойти, потому только, что пошел он. Он не говорил, и я не чувствовал особенного желания обратится к нему с речью. Я шел за ним, потому что он теперь направлял меня.

ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА

Это продолжалось около часа. Где мы шли, я не знаю. Наконец мы пришли к большой площади, между мостом через Неву и зданием сената. Он пошел прямо к одному, как бы заранее отмеченному месту площади, где в то время воздвигался монумент Петру Великому, я, конечно, следовал за ним, и затем он остановился,

- Прощай, Павел! - сказал он. - Ты еще увидишь меня.

При этом шляпа его поднялась, как бы сама собою, и глазам моим представился орлиный взор, смуглый лоб и строгая улыбка моего прадеда Петра Великого. Когда я пришел в себя от страха, его уже не было предо мною.

К какому именно времени относится это видение, определить можно только приблизительно. Великий князь рассказал его 10 июля 1782 года в Брюсселе в присутствии Оберкирх, которая, записав его рассказ, свидетельствует, что Павел Петрович был искренно и глубоко убежден в реальности представившегося ему видения; так как спутник цесаревича во время этого видения был князь Куракин, вернувшийся из заграничного своего путешествия в Петербург только в 1772 году, то видение Павла Петровича должно было иметь место в 1773-1783 годах.

Года же полтора до кончины Алексея Петровича Ермолова, так рассказывает о нем С. С.: "Я прислал в Москву для свидания с ним. Прогостив у него несколько дней, я собирался в обратный путь к Mi cry моего служения и, прощаясь с ним, не мог удерж.: ься от слез при мысли, что, вероятно, мне уже не придется еще раз увидеть его в живых, так как i io время он был дряхл, а я не прежде как через д имел возможность вернуться в Москву. Заметив мои слезы, Алексей Петрович сказал:

- Полно, я еще не умру до твоего возвраще....^ сюда.

- В смерти и животе Бог волен, - ответил я ему. - Я тебе положительно говорю, что не умру через год, а позднее.

На моем лице выразилось изумление, даже страх за нормальное состояние всегда светлой головы Алексея Петровича, что не могло укрыться от него.

- Я тебе сейчас докажу, что я еще не сошел с ума и не брежу.

С этими словами он повел меня в кабинет, вынул из запертого ящика исписанный лист бумаги и поднес его к моим глазам.

- Чьей рукой писано? - спросил он меня. - Вашей, - отвечаю я. - Читай.

Это было нечто вроде послужного списка Алексея Петровича, начиная с чина подполковника, с указанием времени, когда произошел каждый мало-мальски замечательный случай из его богатой событиями жизни. Он следил за моим чтением, и, когда я подходил к концу листа, он закрыл рукой последние строчки.

- Этого читать тебе не следует, - сказал он, - тут обозначен год, месяц и день моей смерти. Все, что ты прочитал здесь, написано вперед и сбылось до мельчайших подробностей. Вот как это случилось. Когда я был еще в чине подполковника, меня командировали для производства следствия в уездный город Т. Мне пришлось много работать. Квартира моя состояла из двух комнат: в первой помещались находившиеся при мне писарь и денщик, во второй я. Войти в мою комнату можно было не иначе, как через первую. Раз ночью я сидел за своим письменным столом и писал. Кончив, я закурил трубку, откинулся на спинку кресла и задумался. Подымаю глаза - предо мной какой-то неизвестный человек, судя по одежде мещанин. Прежде чем я успел спросить "Что он и что ему нужно?", незнакомец сказал: - Возьми лист бумаги, перо и пиши. Я безусловно повиновался, чувствуя, что нахожусь под влиянием неотразимой силы. Тогда он продиктовал мне все, что должно случиться в течение моей жизни, и кончил днем моей смерти. С последним словом он исчез, но как и куда - не знаю. Прошло

ГОЛОСА ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА

несколько минут, прежде чем я опомнился; первой мыслью моей было, что надо мной подшутили. Я вскочил с места и бросился в первую комнату, миновать которую не мог незнакомец. Там я увидел, что писарь сидит и пишет при свете сального огарка, а денщик спит на полу, у самой входной двери, которая оказалась запертой на ключ. На вопрос мой "Кто сейчас вышел отсюда?" удивленный писарь ответил, что никто не проходил".

- До сих пор я никому не рассказывал об этом, - заключил Алексей Петрович, - зная наперед, что одни подумают, что я выдумал это, а другие сочтут меня за человека, подверженного галлюцинациям, но для меня это факт, не подлежащий сомнению, видимым и осязательным доказательством которого служит вот эта бумага. Теперь надеюсь, ты не усомнишься в том, что мы еще раз увидимся.

Действительно, через год после того дпл опять увиделись. После смерти его я отыскал в его бумагах таинственную рукопись и видел из нее, что Алексей Петрович Ермолов скончался в тот самый день и даже час, как ему было предсказано лет за пятьдесят.

В 1821 году, вскоре после смерти Наполеона 1 на острове св. Елены, поставленный вместо него на престол Франции из прежней династии Бурбонов Людовик XVIII в одну ночь лежал в своей спальной комнате, но долго не мог заснуть и думал о Наполеоне. Свечи тускло горели, на столе лежала корона французского государства и брачный контракт маршала Мармона. Этот контракт предложен был для подписи Наполеону, но военные события помешали утверждению его, и вот он опять лежит перед Людовиком. Часы на храме Богоматери пробили полночь. Едва затих последний удар, отворилась дверь спальной комнаты, которую запер сам Людовик. Вошел Наполеон, подошел к столу, надел на себя крону, взял брачный контракт и потом перо, - в это время чувства оставили Людовика. Когда он пришел в себя, было