Философия Энди Уорхола - Уорхол Энди - Страница 37

37

«Нет, я знаю, что нет, потому что это важно. Опрятность очень важна, она интересует тебя, ты любишь опрятность, я знаю. Так вот, потом я смотрю на мои волосы и мне начинает хотеться, чтобы они все поседели за год. Я думаю, как прекрасно было бы стать Преждевременно седой. Но потом я вспоминаю: „Ты думаешь, что поседеешь преждевременно, но ты уже и так немолода"». Б была так увлечена нашим разговором, что я подумал, что могу сделать быструю вылазку в кухню, чтобы сменить яблочное повидло на апельсиновый мармелад.

«…в воскресенье и магазины закрыты. А „Брентано" в Вил-лидже еще не открыт, и мне не хочется пялиться на плетеные корзины для белья в витрине „Азумы", пока „Брентано" не откроется. Я знаю, что в аптеке „Биглоу" на Шестой авеню дежурит человек, который мне не нравится. Поэтому я делаю вот что: я кладу кипятильник в чашку, включаю его, а потом беру пакетик чая с пряностями и кладу его в чашку, а когда чай остынет, мою лицо чаем. От этого кожа становится очень упругой, и разглаживаются морщины. Потом, когда я смываю чай, я решаю сделать маску, у меня есть кофейная маска – это самая новая маска компании „Ревлон" – маска из кофе с мускусом. Очень странно чувствовать, как маска высыхает на лице. Я ставлю таймер для варки яиц, чтобы знать, когда снять маску, потому что мне нравится звук колокольчика. Я пользуюсь либо маской „кофе с мускусом", либо яичной маской или лечебной маской, или старомодной маской. У первой маски, которую я наложила, было очень знаменитое название, я не могу его вспомнить, ну в общем это была грязевая маска. Я делала это в деревне, но стала думать, что это, наверное, вредно для кожи мазаться всей этой проклятой грязью. И я подумала: „Я уж точно не буду красить волосы хной. Только этого мне не хватало при моих размерах– красить волосы хной". Потом… Потом, иногда я включаю вибратор. После того как уложу волосы и все такое, я занимаюсь чем-нибудь, пока голая. В обоих моих зеркалах мне видно себя только до груди, и поэтому мне кажется, что мне нужно помассировать плечи. И я вынимаю вибратор. Я беру обычную насадку, понимаешь, а не маленькую присоску, которая, ты знаешь…»

Я вернулся к телефону на цыпочках и очень осторожно взял трубку. Б обычно слышит, как я это делаю, но сегодня все было не так как всегда, она говорила на тему, которая интересует ее больше всего – о поддержании чистоты.

«…и потом я втираю в плечи немного черепахового масла. Ну а иногда я прямо беру „Бен-Гей". Или еще, подожди, сейчас скажу, как это называется…»

Я не мог поверить своим ушам, Б отошла от телефона и оставила меня, и мне нечего стало слушать. Вот в чем проблема, она так увлекается тем, что говорит, что иногда забывает, что двое участвуют в…

«…Вот, это называется наружный обезболивающий спрей „Экзеркаин", и я его просто обожаю. Я опрыскиваю им плечи и втираю его. А потом мне приходится помыть вибратор и все остальное, потому что мне не нужно, чтобы в сумке, где я храню вибратор, пахло экзеркаином. Единственный крем, который я держу в сумке для вибратора, это старомодный очищающий крем „Элизабет Арден". Как ни смешно, он самый лучший. Теперь, если я уже уложила волосы и опрыскала их лаком, они начинают обвисать и распадаться по пробору. И мне приходится бежать к верхнему ящику бюро и надевать на волосы мою так называемую „Дебби". Моя „Дебби" похожа на челку йоркширского терьера. Раньше я закручивала волосы резинкой, чтобы они не попадали в глаза. Теперь я совершенно чистая и нарумяненная, и все такое, и я помассировала плечи вибратором и положила вибратор обратно в сумочку. Это маленькая европейская сумочка для макияжа. В полоску. С зелеными и розовыми полосками. Так вот, вибратор снова в сумочке. Я думаю про себя: „А почему бы и нет?" Я закрываю жалюзи. Если у меня под рукой нет двух щелочных батареек „С", я вызываю портье и говорю: „Сходите, пожалуйста, в фотомагазин через улицу и принесите мне две щелочные батарейки „С". Потом, пока он ждет, чтобы я ему заплатила, я проверяю их моим маленьким профессиональным тестером для батареек. Потом я плачу ему, даю ему чаевые, он уходит, а я уже настроилась…» Я задремываю. Б говорит о том, что с 1968 года каждый раз, когда она занималась с кем-нибудь сексом, она записывала все на пленку и теперь пользуется этими пленками, чтобы создавать соответствующую атмосферу, когда ей понадобится. Она все говорила и говорила, описывая, как она удовлетворяет свои наиболее личные потребности, но я сквозь сон слышал только отдельные фразы.

«…долго или быстро… днем, по-быстрому?.. Крем „Ар-ден"… четыре салфетки „Клинекс"… кончила одновременно с пленкой… кнопка пульта управления… стараюсь вести себя тихо… решила, что некуда пойти… просто еще раз принять ванну потом… парижская „машина для массажа"… сменили напряжение с двухсот двадцати на сто двадцать … левой рукой листаю тексты… забыла табличку „Не беспокоить"… продела его через проволочную вешалку… на спирали отопления… ожидала, что меня убьет электричеством… что если моя мама найдет меня вот так… весь остаток ее жизни пре­вратится в сплошную травму… голубой цвет „Тиффани"… была слишком закомплексована, чтобы купить действительно большой, теперь жалею…»

Позвонили в дверь, я вскочил и побежал открывать. Когда я вернулся к телефону, Б была в панике.

«А?.. А?.. А! Ты меня просто насмерть пугаешь, когда оставляешь меня! А? А? А?»

«Алло! Мне надо было открыть дверь».

«Как ты мог? А, ты же знаешь, сколько наши телефонные разговоры значат для меня. Визуальный контакт – худший контакт с человеком – это мне не нужно. Слуховой контакт намного лучше. Сегодня утром я разговаривала с тобой обо всех этих вещах, и все было как в старые времена. Я на самом деле ничего не вижу в людях. Я только слышу в них. Но когда ты отходишь от телефона, это меня пугает. Когда ты уходишь на другой конец дома с посыльным или сантехником, я ужасно расстраиваюсь».

Б замолчала. Наверное, она и вправду была расстроена, потому что это была ее первая пауза за час.

«Интересно, знает ли голубь у меня на подоконнике, чем я занимаюсь», – сказала она, когда перевела дыхание. «Наверное, знает». «У меня закончился крем». «Ладно, Б. Мне надо идти».

15. Власть белья

Что я делаю по субботам, когда моя философия заканчивается

Делать покупки – гораздо более американское занятие, нежели думать, а я – самый что ни наесть настоящий американец. В Европе и на Востоке люди любят торговаться – покупать и продавать, продавать и покупать – они по натуре торговцы. Американцев не так интересует продажа – на самом деле, они скорее выбросят, чем продадут. Что им действительно нравится делать, так это покупать – людей, деньги, страны.

Суббота – великий день покупок, день шоппинга в Америке, и я ожидаю его с таким же нетерпением, как и любой другой парень.

Больше всего я люблю покупать белье. По-моему, покупка белья – исключительно личное дело, и если у тебя есть возможность наблюдать, как человек покупает белье, ты по-настоящему хорошо его узнаешь. Я имею в виду, я бы скорее посмотрел, как человек покупает белье, чем прочел книгу, которую он написал. Я думаю, самые странные люди – те, кто посылает кого-нибудь другого купить белье для них. А еще меня удивляют те, кто не покупает белье. Я еще могу понять, что можно не носить белье, но вот не покупать?

Так вот, одним субботним утром я позвонил одному Б, который довольно хорошо со мной знаком, и спросил его, не хочет ли он пойти со мной покупать белье в «Мейсис».

«В „Мейсис"?» – проворчал он. Наверное, я его разбудил, но только подумайте, сколько он терял времени, которое мог бы истратить на покупки. «Почему в „Мейсис"?»

«Потому что там я покупаю себе белье», – сказал я ему. Раньше я ходил в «Вулворт», но теперь могу позволить себе «Мейсис». Иногда я захожу в «Брукс Бразерс» посмотреть на их оригинальные старомодные боксерские трусы, но просто не могу заставить себя отказаться от плавок «Жокей».