Кто не спрятался - Устинов Сергей Львович - Страница 18

10

Пельмени стояли насмерть. Спаянные морозом в холодильнике, они ни за что не хотели отлепляться друг от друга. Я искал брешь в их обороне стальным ножом и чуть было не сломал его, так и не добившись результата.

Жрать хотелось ужасно. До слюноотделения. До отчаянной мысли поставить пельмени к стенке и расстрелять их из служебного пистолета. Я принес из хозяйственного шкафчика молоток и стамеску. “Сейчас я их раскромсаю к чертовой матери”, – подумал я. Вода в кастрюле уже вовсю кипела. Я ударил раз, другой. Кажется, пошло дело... И тут раздался звонок в дверь.

Чертыхнувшись, я отложил свои орудия и побежал открывать, на ходу отряхивая руки от муки. Передо мной стоял Арсений Федорович Черкизов.

– Не ждали? – Он переложил палку из одной руки в другую и улыбнулся. – Разрешите войти?

Первой мыслью, скакнувшей в голову, было заявить, что мои приемные часы на сегодня закончились. Но в следующий миг я понял, что это было бы слабостью, трусостью и глупостью одновременно, а к тому же и полным отсутствием элементарного любопытства. Я посторонился и сказал:

– Почему же не разрешить, Арсений Федорович? Заходите!

Он снял пальто, повесил его на вешалку, огляделся и спросил:

– Куда прикажете?

– В кухню, пожалуйста, – сделал я любезный жест рукой. – Извините, я тут по хозяйству.

– Разумеется, разумеется, – пробормотал он, прошел в кухню и сел на табуретку, которую я ему выдвинул из-под стола, с любопытством оглядываясь. Похоже, скромность моей, вернее, дедовской обстановки его не удивила. Посмотрев с полминуты на мое сражение с пельменями, он приподнялся и сказал: – Позвольте мне?

Взяв в руки слипшийся комок, он подошел с ним к плите и подержал несколько секунд над кипящей водой. Потом резко сжал руками, и несколько пельменей, булькнув, упали в кастрюлю. Он перевернул комок другой стороной и снова повторилось то же самое.

– Знаете, – полуобернулся он ко мне, – мне одно время приходилось заниматься натяжкой проволочных каркасов. Так не поверите, пальцы укрепились до того, что могу пятаки скатывать в трубочку. Как-нибудь напомните мне, непременно покажу.

– Это где же вы каркасы натягивали? – спросил я, снимая с себя фартук. – Или секрет?

Получилось немного грубовато, но он, кажется, не обиделся.

– Какой секрет... В колонии особого режима. У вас специи есть?

– Нет. Только черного перца немного. И долго... натягивали?

– Дайте хоть перец, – вздохнул он. – Натягивал? Долгонько... – И удивился: – А вы что же, совсем не знакомы с моей биографией?

– Представьте себе – нет, – слегка разозлился я. – Знаком только с биографией вашего брата – в общих чертах. А вашу мы пока еще не проходили.

– И слава Богу! – замахал он рукой.

– Есть будете? – спросил я, доставая тарелки.

– С удовольствием составлю вам компанию. Значит, говорите, в общих чертах? – Он принялся за пельмени. – Охо-хо-хо!

– Что, горячо? – поинтересовался я.

– Нет, – ответил он. – Это я насчет общих черт. Хуже нет, молодой человек, чем знать что-то “в общих чертах”. От этого, между прочим, проистекли страшнейшие дела в истории человеческой. От того, что люди брались за дело, зная его только в этих самых... общих. Подробности! Вот то единственное, что создает картину, что питает мозг и воображение!

“Да он философ, черт его подери, – подумал я, наворачивая пельмени. – Интересно только, чего ему надо?”

Вот вы тут сидите сейчас и думаете, – продолжал он. – Зачем приперся ко мне этот старый хрен и с какой целью он здесь разглагольствует? Поэтому сразу отвечу: я пришел к вам поговорить о подробностях биографии. Моего брата, моей, ну и... и вашей.

– Не вижу связи, – заметил я. Такое соединение наших биографий не вызывало у меня восторга.

– Еще бы! – усмехнулся он. – Если б вы видели эту связь, то, наверное, сами меня стали искать.

Вероятно, на моем лице отразились кое-какие сомнения, потому что он вскинул руку:

– Слушайте, слушайте! Жили-были на свете два брата-близнеца...

Я откинулся спиной к стенке, приготовившись слушать длинный рассказ о воровском грехопадении, которых на своем веку мне пришлось терпеливо выслушать не один и не два. Но я ошибся. Притча оказалась на удивление короткой. Близнецы родились в обычной, довольно скромной семье, учились в школе, потом даже в университете. Вопреки обещанию Арсений Федорович подробности не “педалировал”, рисовал судьбу близнецов широкими мазками. Пока не дошел до момента, когда один из братьев совершил свое хоть и первое, но очень тяжкое преступление. Здесь мой гость сбавил темп рассказа.

Преступление было тяжким настолько, что мера наказания полагалась за него одна – расстрел. И все уже было готово, и все доказательства, показания, улики собраны, и уже обвинительное заключение подписано прокурором и предъявлено, оставалось только передать дело в суд... Когда пришел другой брат и сказал, что вышла ошибка. Что преступление совершил он.

Я слушал со всевозрастающим интересом. Мне, как практику, такая ситуация представлялась крайне занятной.

– Ну-ну, – подбодрил я его. – Что было дальше?

– Дальше было то, что и ожидалось, – вздохнул он. – Дело вернули на доследование, промучились еще с полгода и в конце концов пришли к тому, что виновен тот, на кого думали с самого начала.

– Так какой же результат? – удивился я.

– Результат такой, что стопроцентной уверенности у суда теперь не было, и он вместо вышки влепил четвертак. А там амнистия... и так далее.

Насколько я мог судить по интонации, да и по лицу Арсения Федоровича, подробности кончились. Поэтому спросил:

– Ну и для чего вы мне все это рассказываете?

– С единственной целью, – коротко вздохнул он. – Чтобы вы поняли, что мы с братом значили друг для друга.

– Я понял, – сказал я. – Но мне, вероятно, надо сделать еще какие-то выводы?

Он кивнул.

– Один вывод: для того, чтобы найти убийцу брата, я не пожалею ни сил, ни средств.

– Вот как... – произнес я задумчиво, хотя мысли мои неслись в этот момент, обгоняя друг друга: я судорожно пытался выработать линию поведения. – Но ведь вы, должно быть, знаете, что убийца задержан...

– Бросьте, – сказал он жестко, махнув рукой. – Вы же сами рапортовали каждому столбу, что это не так!

– Откуда вам это известно? – начал я и замолчал под его ироническим взглядом. Вопрос был глуп: по крайней мере, в отделении, в райотделе, в прокуратуре и на Петровке знали о моих соображениях. Ив то же время неглуп был вопрос, хоть и оставался без ответа: он означал, что где-то среди этих инстанций у моего милого собеседника есть источник информации.

Все это мне не нравилось. Все эти беседы вокруг да около с весьма подозрительным, никак не разъясненным близнецом убитого вора в законе.

– А при чем здесь подробности моей биографии?

Хотя и сам знал – при чем. Он осуждающе покачал головой: дескать, зря я валяю с ним дурака – и сказал прямо:

– Два года назад вас несправедливо выперли из органов. Сейчас вы работаете на должности гораздо ниже той, что заслуживаете. Перед вами редкий шанс все изменить. Он развел руками, как бы говоря: куда уж больше!

– Все изменить, – повторил я, помолчав. – С вашей помощью?

Он кивнул.

Так, союзничек. Товарищ по оружию. Такого у меня еще не бывало. Я вспомнил, как отводил в сторону прикрытые линзами глаза Валиулин, холодное лицо Степаниды. И спросил:

– А в чем ваша помощь будет заключаться?

Он ответил с готовностью:

– Деньги на расходы. Машину в ваше распоряжение. Информация. Прикрытие.

– Прикрытие – в смысле охрана?

– Охрана тоже, конечно. Если понадобится. Но и прикрытие... – он повел рукой над столом, – в широком смысле. Мы постараемся сделать так, чтобы вам поменьше препятствовали... По официальной линии.

Ого! Как это он сказал? “Мы постараемся...” Не “я”, а “мы”.

Если это не блеф, то ты, Стасик, сейчас вступаешь в отношения с весьма серьезными дядями. Ты, Стасик, суешь мизинчик – пока мизинчик! – в пасть к крокодилу и хочешь посмотреть, что из этого выйдет. Впрочем, от меня ведь не требуют расписок кровью? Да и вообще, кажется, ничего не требуют!