Кто не спрятался - Устинов Сергей Львович - Страница 36

– Учили, – вздохнул я. – Но в том-то и беда, что доказать я ничего не могу. Потому что ты все время загребаешь жар чужими руками. Ты только придумываешь, а делают за тебя другие.

По лицу Лерика скользнула улыбка.

– Нет, все-таки ты сумасшедший. – Он прошелся по комнате, уселся в крутящееся кресло за письменный стол и спросил: – Нельзя ли поконкретней, что я там такое придумываю?

– О, – сказал я, – это долгий разговор. А у нас мало времени.

– Ты куда-то торопишься? – слегка усмехнулся он.

– Да. И ты отлично знаешь – куда. Полтора часа назад из твоего подъезда вышли Глобус и Бурыгин.

– Какой Глобус? Какой Бурыгин? – он поднял брови вверх. – Определенно ты ненормальный! У нас в подъезде десять этажей и на каждом этаже четыре квартиры!

Я внимательно пригляделся к нему и пришел к выводу, что он все еще думает, будто я беру его на пушку. Ну что ж, пора пушке выпалить.

– Два часа назад Глобус разговаривал со мной с твоего телефона. У меня дома стоит аппарат, который позволяет определить, с какого номера звонят. Так что кончай придуриваться, у меня к тебе деловое предложение.

– Никогда не слышал про подобные аппараты, – пожал плечами Лерик.

– Сингапурский. Хочешь прогуляться ко мне, посмотреть?

– Нет, – махнул он рукой, сделал паузу и спросил: – А что за деловое предложение?

“Проняло наконец”, – подумал я и мысленно перевел дух.

– Твои бандиты ждут меня сейчас на Минском шоссе. Я не знаю, что именно ты придумал на этот раз, но уже усвоил твои правила. Живым меня отпускать не собираются. А я имею другие планы. Поэтому пока они там, мы с тобой поедем туда, где находится Марина, и ты мне ее отдашь...

Лерик с сосредоточенным видом достал из пачки сигарету, задумчиво засунул ее в рот и зашарил по столешнице в поисках спичек. Не нашел и потянулся к ящику письменного стола.

– Убери руку, – сказал я угрожающе.

Он поднял глаза и увидел направленный на него магнум. Потом медленно отвел руку и выпрямился в кресле с застывшим лицом.

Я указал подбородком:

– Зажигалка справа от тебя, можешь прикурить. Он прикурил, и я заметил, что пальцы у него чуть-чуть дрожат.

– Встань, – приказал я. – Вставай медленно, без резких движений. А то я испугаюсь, и эта штука может ненароком выстрелить.

Лерик молча подчинился, буравя меня взглядом. Он тоже не знал, что я поклялся не стрелять в людей.

– Теперь выйди из-за стола, – я дулом револьвера указал ему направление движения, – и перейди на диван.

Когда он выполнил приказание, я, не спуская с него глаз, обошел стол с другой стороны и открыл ящик. Там, слегка прикрытый бумагами, лежал точно такой же магнум с глушителем.

– Вы что, закупили целую партию? – удивился я.

Он молчал, глядя на меня с ненавистью. Поэтому я вздохнул и сказал:

– Ладно, хватит терять время. Вставай, поехали.

Лерик не тронулся с места, зато открыл наконец рот:

– Никуда я не поеду. – Он осклабился. – Вряд ли ты возьмешь и просто так меня пристрелишь. Я покачал головой:

– Конечно, нет. Очень нужно садиться в тюрьму из-за такого подонка...

– Друзей детства не выбирают, – хмыкнул он.

– Ага, – кивнул я. – Поэтому тебе говорят: у меня деловое предложение.

Я сунул руку в карман куртки и вытащил туго перетянутую резинкой пачку вкладышей.

– Держи!

Пачка полетела к нему на колени. Он подхватил ее, живо содрал резинку и пролистнул. На лице его мелькнуло удовлетворение.

– А теперь кидай обратно, – сказал я. Лерик медлил, и я повторил: – Кидай, кидай! Не бойся, все равно твоя будет!

Он нацепил резинку обратно, и через секунду пачка опять была в моем кармане. Я продолжал:

– Рассуждай, как нормальный человек. Я много про тебя знаю, но доказать ничего не могу. Если б мог, разговаривал бы с тобой иначе. Убивать тебя мне смысла нет – я уже сказал. Держать у себя эти бумажки, – я похлопал по карману, – еще меньше смысла. Проку от них – ноль, а головной боли – вагон. Потому что пока они у меня, ваша банда не отцепится до конца жизни...

Я очень старался говорить убедительно. И мне показалось, что на лице Лерика появилось понимание.

– Тебе нужны бумажки, мне нужна Марина. Решай.

Он встал и сказал:

– Поехали.

– Далеко? – поинтересовался я, кладя в карман второй магнум.

– За город. Минут сорок езды.

Из подъезда вышли на улицу два старых школьных товарища, оживленно беседующие между собой. Они пересекли двор и уселись в потрепанные “жигули” 1970 года. Там один из товарищей велел другому:

– А ну, протяни руки.

И защелкнул на нем наручники.

Лерик усмехнулся, оглядел скованные запястья и сказал:

– Боишься. А ведь говорил, будто знаешь, что я сам никогда ничего не делаю... Я промолчал.

– Кстати, – продолжал он, – расскажи уж тогда мне, дураку, где я прокололся. Интересно ведь.

– Это пожалуйста, – охотно ответил я. – Первое подозрение у меня мелькнуло, когда в квартире Шкута нашли Лялькину шубу, по которой она так убивалась. Теперь я знаю, что сначала ты организовал кражу у самого себя, чтобы оказаться вне подозрений и при этом еще иметь возможность, как потерпевший, следить за действиями милиции. А потом, когда возникла необходимость убрать Шкута, у тебя появилась идея решить три проблемы сразу: прикончить свидетеля, подсунуть нам наводчика и ублажить любимую жену. Так?

Лерик расхохотался – на этот раз, кажется, искренне.

– А ты востер! Не зря я тебя хотел взять на работу!

– Благодарю, – кивнул я. Мы выехали на улицу Алабяна и двигались теперь в направлении Крылатского. – У тебя вообще все комбинации многослойные. Я ведь сначала Кадомцева подозревал...

– Что, увидел у него в баре стаканы? – со смешком догадался Лерик.

– Да. А потом такие же стаканы я увидел в квартире Шкута. Но у Шкута отсутствовал стакан с “фордом” 1908 года, на котором как раз были обнаружены отпечатки Байдакова. А у Кадомцева не было в комплекте другого. И тут я запутался.

– Бедняжка, – сказал Лерик. – Я помню, ты всегда путался в уравнениях.

– Да, – подтвердил я. – Зато тебе все легко давалось.

– Но ты у нас брал упорством, – заметил он с иронией.

– Брал, – кивнул я. – И на этот раз взял. Я собрал информацию на Кадомцева и узнал, что он всего лишь тихий спекулянт иконами, правда, с большим стажем и поэтому очень богатый. Еще раньше я кое-что разузнал про Шкута, и мне стало известно, что он человек Черкизова. Это подтверждалось тем, что его убили под пытками. Я сделал предположение, что пытали его, чтобы узнать, где вкладыши, которые в это время были уже у меня. И тут все встало на свои места.

– За Кольцевой сворачивай на Рублевское шоссе, – сказал Лерик. – Ну-ну, очень интересно.

– Да, все встало на свои места. Шкут не убивал Черкизова, ибо в этом случае не стали бы убивать да еще пытать его самого. Кадомцев не убивал Черкизова потому, что он вообще не по этой части. Но чешские стаканы были в квартирах у всех троих! И тогда я предположил, что существует некто, предложивший Черкизову комбинацию: убить и ограбить Кадомцева, подставить Байдакова, а в результате получить для его фиктивной жены квартиру. Но на самом деле этот некто хотел, чтобы Черкизов помог ему подготовить операцию, а затем собирался убить самого Черкизова и взять “общак”.

Лерик молчал, глядя перед собой на дорогу.

– Ты хочешь знать, где ты прокололся? – спросил я его. – Скажу. Ты прокололся с кранами. Ну, и с ключами от переходов, которые ты спер у Малюшко.

Он с удивлением повернул ко мне голову.

– Да, именно так. Тебе было нужно открыть краны только под утро, чтобы убийство обнаружили тогда, когда Витька уже проснется, найдет в карманах деньги и пойдет опохмеляться. Но, поскольку лифтеры на ночь запирают входные двери, а вы все в разных подъездах, тебе потребовались ключи от переходов. Тут, как всегда, ты решил извлечь двойную выгоду. И после того, как открыл краны, подложил эти ключики мертвецки пьяному Байдакову, чтобы подкинуть следствию объяснение, почему никто не видел Витьку входящим в черкизовский подъезд. Следствие-то клюнуло. Но, когда мне стало ясно, что убийца не Байдаков, я совершенно точно понял, что некто тоже должен жить в стеклянном доме.