Рыцарь-крестоносец - Уэлч Рональд - Страница 31

Наконец солнце начало садиться. Филипп следил за движением светила усталыми, равнодушными глазами. Может быть, уже близок конец этой пытки – бессмысленного похода по жаре, в пыли, без капли воды. Он знал, что силы скоро покинут его. Даже железное тело сира Хьюго начинало мотаться в седле. Что же касалось Жильбера д'Эссейли, то он продолжал держаться на лошади только благодаря высокому седлу и упирающимся ему в спину ножнам меча.

– Где мы сейчас находимся, Бальян? – спросил сир Хьюго. – Ты знаешь эти места, верно?

– В шести милях от Тивериады, я думаю. С этих холмов уже должно быть видно озеро.

Ржаво-красные невысокие холмы казались Филиппу непреодолимым барьером, особенно если учитывать, что люди были полностью измотаны совершенным за целый день переходом, стычками с турками, неутолимой жаждой. К тому же многие отстали, и хвост колонны растянулся, наверное, на целые мили.

– Нам придется сражаться, чтобы перейти через холмы, – заметил сир Хьюго. – Наверху полно иноверцев.

Сир Бальян ладонью прикрыл глаза от лучей уходящего за горизонт солнца.

– Здесь две дороги, – сказал он. – Вейди-эль-Муллаках и Вейди-эль-Хамман. Мы поступим мудро, если изберем второй путь.

Из головы колонны возвращался всадник, направляясь прямо к ним. Это был рыцарь из отряда Раймонда Триполийского – он осадил коня прямо перед сиром Вальяном.

– Где король?

– В центре колонны. Как там, впереди?

– Через три мили – Тивериада, мессир.

Сир Бальян удовлетворенно кивнул.

– Дела обстоят лучше, чем я предполагал, – сказал он. – Что ж, вот и король собственной персоной.

К ним скакал сам Ги Лузиньян в сопровождении сенешаля и других командиров.

Набеги турок прекратились, поскольку враг стягивал силы для защиты холмов, окружавших Тивериаду, и подступов к Галилейскому озеру. Христиане смогли снять, наконец, шлемы, и у обочины дороги состоялся короткий военный совет.

– У вас сообщение от графа Раймонда? – сразу же спросил король.

– Да, ваше величество. Впереди уже видно озеро. Он говорит, что нужно поторопиться. Мы должны быть в Тивериаде до захода солнца!

Король повернулся к остальным. На лице его отразилась нерешительность: ему снова предстояло взять на себя ответственность за судьбу своих людей.

– Наверное, мы не сможем двигаться дальше, Ги, – сказал его брат Амальрик. – Великий Магистр только что прислал гонца из арьергарда. Иноверцы обступили его с обоих флангов. Силы пехоты на исходе. Нам не обойтись без пехотинцев при штурме высот, а они вряд ли смогут подтянуться к нам даже к вечеру.

– Мы можем атаковать и без пехоты! – гневно проговорил сир Бальян. – Граф Триполийский прав, ваше величество. Мы должны прибыть в Тивериаду сегодня!

Король растерянно смотрел на лица своих помощников, будто надеясь, что кто-нибудь возьмет на себя всю ответственность и избавит его самого от решения этой дилеммы.

– Мы должны найти воду, – тихо пробормотал он.

– Мессир Раймонд должен знать, где здесь поблизости есть вода, – быстро сказал кто-то из рыцарей, стоящих рядом.

– Где? – немедленно откликнулось сразу несколько голосов.

– На Вейди-эль-Хамман. Это три мили к северу. Там есть ручей в долине.

Все головы повернулись на север. Путь туда преграждала цепь холмов высотой не менее тысячи футов, голых и безжизненных, там, за этими высотами, было их спасение – драгоценная вода, от которой зависела жизнь целого войска.

Амальрик де Лузиньян с сомнением покачал головой.

– Нам ни за что не добраться туда сегодня вечером, – сказал он. – Все слишком устали. И если мы пойдем дальше, нам придется оставить двух Великих Магистров позади с арьергардом. А мы не можем себе этого позволить, Ги.

Король посмотрел на сира Бальяна, потом на сира Хьюго – они явно не одобряли этот план. К этому неофициальному военному совету присоединились постепенно и другие бароны. К ним подъехал Хэмфри Торонский, потом Джосселин Эдесский, Хью де Жибеле – самые влиятельные люди, которым, как и всем, была не безразлична судьба Латинского королевства. Все они придерживались одного мнения: разбить на ночь лагерь, а на рассвете приступить к штурму холмов.

– К этому времени к нам подтянется пехота, и люди успеют отдохнуть, монсеньор, – сказал Хью де Жибеле. – На сегодня у нас достаточно воды, чтобы напоить людей и лошадей.

– Сомневаюсь, – заметил сир Бальян.

Но почти все проголосовали за предложение сира Хью, и король, беспомощно пожав плечами, отдал предпочтение мнению большинства.

– Мы останемся здесь на ночь, – сказал он. – Амальрик, проследи, чтобы приготовили мою палатку.

Сир Хьюго и сир Бальян в раздумье поехали прочь. Оба они понимали, что не могут повлиять на решение короля, и даже если они сами были почти уверены в том, что им не удастся выиграть эту войну, то другим доказать они это не могли. Однако достойные бароны оказались не одиноки: в армии был еще один человек, который мог бы поддержать их, и этот человек спустя час после совета в гневе ворвался в лагерь. Граф Раймонд Триполийский.

– Что это все значит, Бальян? – бушевал он. – Я не поверил своим ушам! Король собирается остаться здесь на ночь?

Сир Бальян кивнул.

– Но это не мы ему посоветовали, – сказал он.

– Еще бы, разве я мог бы подумать, что вы с сиром Хьюго могли подать королю такой безумный совет, – сказал, немного успокаиваясь, граф. – Я иду к нему.

Спешившись, он решительным шагом направился к палатке короля, но очень быстро вернулся, и на лице его было написано полное отчаяние.

– Король не сдвинется с места, – тихо сказал он. Потом вдруг из груди его вырвался вопль боли и злобы. – Великий Боже! Что он творит! Война окончена! Мы обречены, королевство погибло.

Вскочив на коня, он понесся прочь, не оглядываясь назад, где в мрачном молчании стояло несколько рыцарей возле уставших лошадей. Палаток хватило не на всех, поскольку повозки с тяжелым багажом было решено оставить в Саффарии. Но, хотя день уже клонился к закату, зной стоял такой, что в палатках не было никакой необходимости. Медленно-медленно солнце начало опускаться за розоватые холмы. Длинные черные тени, все более увеличиваясь, ползли по растрескавшейся земле с увядшими пучками травы, но даже в тени христианское воинство изнывало от жары. В неподвижном воздухе повисла духота.

Филипп попытался поесть немного холодного мяса, привезенного им в седельной сумке, но горло его настолько пересохло, что было больно глотать, и ему пришлось сделать несколько глотков теплой, густой, дурно пахнущей воды, оставшейся в мехе. Потом он улегся на землю, подложив под голову седло, подтянул согнутые ноги к груди и постарался уснуть.

Глава 8

БИТВА ПРИ ХИТТИНЕ

Филипп проснулся в холодном поту. Чья-то рука трясла его за плечо.

– Просыпайся, Филипп! На нас напали турки!

Филипп вскочил на ноги, кулаками протирая болевшие от постоянного яркого света и пыли глаза. Сейчас пески Саффарии окутывала бархатная зеленоватая тьма ночи.

Рядом с ним с мечом наголо стоял Жильбер. Вокруг суетились люди, крича и проклиная иноверцев и все на свете, ругая лошадей и в темноте пытаясь разобраться, откуда им грозила опасность.

Филипп услышал в воздухе свист пролетающих стрел и поспешил укрыться за щитом. Но, кажется, стрелы летели сразу со всех сторон.

До его ушей донеслось дикое ржание лошадей – наверное, несколько коней были ранены, – и он, который так любил этих животных, невольно содрогнулся. Его собственный конь, перебирая ногами, дрожа от страха, жался к своему хозяину, словно ища у него защиты, и Филипп на мгновение забыл свою тревогу, обнимая теплую шею существа, вручившего ему свою жизнь.

Но, к счастью, турки опасались приближаться к лагерю, предпочитая издалека пускать стрелы в спящих христиан. Наконец глаза Филиппа привыкли к мраку левантской ночи, и он смог разглядеть темный силуэт палатки короля, вокруг которой, подняв щиты, столпились рыцари, чтобы защитить своего сюзерена в случае опасности.