Необходима осторожность - Уэллс Герберт Джордж - Страница 51

Кризис наступил внезапно, в результате вспышки Эдварда-Альберта. Однажды среди ночи весь дом был разбужен страшным шумом: он стучал и колотил в дверь к жене, требуя, чтобы она отперла.

– Пусти меня, сука! – кричал он. – Это – мое право.

На шум вышла м-сс Баттер в красном фланелевом халате.

– Ступайте спать, мистер Тьюлер. Вы разбудите ребенка.

– Пошла прочь! – заорал Эдвард-Альберт. – Я требую, своего.

– Я понимаю, – возразила м-сс Баттер. – Но сейчас не время поднимать этот вопрос. Ведь уже час ночи. И ребенок проснется.

На него подействовало ее невозмутимое спокойствие.

– Что же это? Так, значит, и отказаться от своих прав? – спросил он.

– Все в свое время, – ответила м-сс Баттер, стоя в ожидании.

– Ах ты черт! Но как же мне быть? – воскликнул он. – Как же быть в конце концов?

И всхлипнул.

– Ступайте в постель, – сказала м-сс Баттер почти ласково.

Утренний завтрак прошел в полном молчании. Потом м-р Тьюлер ушел из дому, хлопнув дверью. Эванджелина некоторое время что-то делала у себя в комнате, потом вошла в детскую и стала молча смотреть, как м-сс Баттер возится с ребенком.

– Так не может продолжаться, – вдруг промолвила она.

– Конечно, не может, – подтвердила м-сс Баттер. – Шш… ладушки, ладушки…

– Что же делать?

– Надо исполнять свой долг, мэм: любить, почитать и повиноваться.

– Но я не могу.

– Вы ведь слышали, что было сказано в церкви, и ответили «да»!

– Не слишком ли вы ко мне суровы, миссис Баттер? Вы же видите, что происходит.

– Доля женщины – нелегкая доля, – ответила м-сс Баттер. – Если я смею сказать, мне жалко вас, мэм. Жаль всех троих. Но, по-моему, вы не имеете права уклоняться от того, что от вас требуют. Уж таковы мужчины.

– Не все мужчины такие, как он.

– Все равно, – настаивала м-сс Баттер.

– Если я здесь еще останусь, мне кажется, я его убью. Я… ненавижу его.

– Надо думать о ребенке. Вот в чем ваша обязанность. Надо сохранять семью, а иначе чти ж это будет?

– Миссис Баттер, я не люблю это… это отродье. Чувствую к нему отвращение. Мне стыдно, что я его родила.

– Вы не должны говорить так, Мэм.

– Но если это правда?

– Это противно природе, мэм.

– Вы его любите?

– Бедный малыш, такой беспомощный! Да, я люблю его, мэм. Может, это вам покажется странным, но этот ребенок очень много для меня значит. Он приносит мне много радости. Словно моя бедная убитая детка вернулась. И тянется ко мне своими ручонками. Теперь есть кто-то, кому я нужна. Я ведь была просто живым мертвецом… Я, старалась вам помочь, мэм… но если вы все разрушите, я вам не прощу… Подумайте только, что получится.

Обе женщины поглядели друг на друга, волнуемые одной и той же мыслью, которую ни та, ни другая не могли бы сразу выразить.

– И вы говорите, что не знаете, что такое страсть? – сказала Эванджелина.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Ну страсть.

– Может быть, есть чувства, которых я не испытывала.

– Конечно, есть, – настаивала Эванджелина. – Они есть.

– Как у мужчин?

– Послушайте, миссис Баттер. Есть один человек… Я хочу его всей душой и всем телом. Вас это возмущает? Я этого и ждала. А меня возмущает необходимость жить с вашим хозяином. Это проституция. Но теперь кончено. Я решила уйти. Я все равно уйду. Меня одно удерживает. Вот это. Но если вы обещаете мне остаться при этом несчастном существе… Не знаю, как поступит он, но если он прогонит вас, я вам найду место. Вы меня понимаете? Я отдаю этого ребенка вам…

– Вы нехорошо поступаете, – ответила м-сс Баттер, но ее осуждение не было суровым.

– Для тех, кто любит, есть только один закон, миссис Баттер: поступай, как тебе велит чувство. И я поступлю так. Мой властелин и повелитель ушел не в духе. Вряд ли мы увидим его раньше часу. Иду укладываться. Я уже начала. Вы мне поможете?

– И что я должна ему сказать, когда он вернется?

– Скажите что вам вздумается, дорогая. Что вам будет угодно. А теперь помогите мне. Там, наверху, два новых чемодана, которые я брала в Торкей. И потом еще старый, с французскими ярлыками.

М-сс Баттер больше не возражала. Она тотчас принялась хлопотать. Но тут ей пришло в голову одно осложняющее обстоятельство.

– А что мы скажем Дженет?

– Скажите ей, что меня неожиданно вызвали по делу.

Миссис Баттер принесла чемоданы в спальню. Эванджелина уже складывала платья. Упаковка шла быстро. Когда Генри Тьюлер потребовал присутствия м-сс Баттер, помочь хозяйке пришла восхищенная Дженет.

– О-о-о! Вы, значит, надолго уезжаете! – воскликнула она. – Почти все берете с собой.

– Я приеду, может быть, только через несколько месяцев, – ответила Эванджелина. – Трудно сказать.

– Да уж раз такое дело, – согласилась Дженет и замолчала. – А белье, которое в стирке? – вдруг вспомнила она.

– Его можно прислать потом. Я все это устрою.

– Значит, вы не за границу едете?

– Нет, не за границу. Насколько могу предвидеть.

– Вы точно не знаете?

– Точно не знаю. Пока. Меня вызвали неожиданно.

Укладка продолжалась ускоренным темпом, сопровождаемая осторожными вопросами одной стороны и неопределенными ответами другой. Эванджелина ничего не забыла. Она оставила м-сс Баттер адрес м-сс Филипп Чезер, потом пошла проститься с сыном. Он спал спокойным сном. Она стала на колени у кроватки, но не обнаружила особого волнения.

– Прощай, – сказала она. – Дитя de la Mere Inconue[43].

И глубоко задумалась.

– Как знать, может быть, когда-нибудь встретимся. Как в море корабли.

Дженет пошла за такси.

Эванджелина в последний раз поглядела на м-сс Баттер.

– В конце концов для него то, что я сейчас делаю, самое лучшее, – заметила она.

– Может быть, вы и правы.

– Вы сдержите слово?

– Я прекрасно понимаю, какую ответственность взяла на себя.

Дженет ждала со шляпной картонкой в руке. Остальной багаж был уже в такси.

Наступило некоторое замешательство. Эванджелине хотелось поцеловаться с м-сс Баттер, но что-то в лице последней удерживало ее.

– Все письма или если что понадобится посылайте по этому адресу. Меня там не будет, но мне перешлют.

– Понимаю, – ответила м-сс Баттер.

Больше говорить было не о чем.

Вернувшись в час дня, Эдвард-Альберт застал в передней Дженет, которая поджидала его, приятно взволнованная.

– Она уехала, сэр. Уложила все свои вещи и уехала. Совсем, сэр.

– Кто уехал? – спросил Эдвард-Альберт, хотя сразу понял, о чем идет речь.

– Миссис Тьюлер, сэр. Уложила все свои вещи и уехала на такси.

– Куда? – спросил он, по-прежнему сохраняя внешнее спокойствие.

– Я хотела послушать, куда она скажет, но она заметила и велела шоферу ехать сперва просто по Гоуэр-стрит.

Лицо девушки сияло от восторга и любопытства. Она была охвачена свойственной каждому человеческому существу Жаждой осуждать, травить, улюлюкать, преследовать.

– Вы не заметили номера такси?

– Я догадалась, когда уже было поздно, сэр.

М-р Тьюлер пошел к м-сс Баттер.

– Как же вы позволили этой женщине уехать?

– Вы хотите сказать, вашей жене, сэр? Я ведь не сторож ей, сэр.

– Ну ладно, уехала так уехала. Больше она не переступит этого пирога. Сказала она, куда?

– Она оставила вот этот адрес. Но сказала, что ее там не будет. Это только для писем…

М-р Тьюлер вошел в комнату жены и в глубоком молчании окинул взглядом выпотрошенный гардероб, пустой туалетный столик, комод с выдвинутыми ящиками. По полу были разбросаны обрывки папиросной бумаги. Он подумал, не оставила ли она ему письма, но никакого письма не было. А должно было быть. Так же молча пошел он взглянуть на сына. Потом промолвил:

– Надо чего-нибудь поесть.

Он принимал неизбежное как-неожиданность. После завтрака он долго сидел в гостиной в каком-то оцепенении. Выпив чаю, он немного пришел в себя.

43

неизвестной матери (франц.)