Украденная любовь - Бекнел Рексанна - Страница 35

Улыбка его стала шире, суровые черты разгладились, и в лице проглянуло даже что-то мальчишеское, ничуть, впрочем, не вредя окружавшей его ауре суровой мужественности. Элизе никогда еще не доводилось встречать мужчину, который был бы настолько мужчиной.

— Ладно. — Он взял ее под локоть, увлекая к правому борту. — Правда же заключается в том, что сегодня за завтраком я, к моему величайшему сожалению, несколько утратил свою обычную… гм-м… корректность.

— Никогда бы не подумала, что вы можете быть корректным. По-моему, правила хорошего тона писаны не для пиратов и не для похитителей детей, — заявила Элиза, нимало не заботясь о том, чтобы самой соблюдать хотя бы минимальную вежливость.

Киприан рассмеялся. Его смешок отозвался дрожью в руке, легко касавшейся ее локтя, и Элиза сама затрепетала, но отнюдь не от смеха.

— Вот вы уже и показываете коготки, Элиза, — весело сказал он. — Но я и правда не виноват! Положение капитана корабля сродни положению диктатора, и я, по-видимому, слишком привык к тому, что, когда я приказываю прыгать, все вокруг спрашивают только, насколько высоко. Любое неподчинение выводит меня из себя, от кого бы оно ни исходило, и я сгоряча могу сказать какую-нибудь резкость. Уверяю вас, я вовсе не собирался посадить мальчика на жидкую овсянку.

Элиза ощутила большое облегчение.

— У мальчика есть имя, знаете ли, — произнесла она чуть более мягким тоном.

Они остановились у борта, и Киприан повернулся к ней лицом. Не отпуская ее локтя, он завладел и второй ее рукой.

— Я знаю, что его зовут Обри Хэбертон. Но я предпочел бы думать о нем как о вашем двоюродном брате, мисс Элиза Фороугуд.

Как могло ей еще недавно казаться, что ее сердце бьется слишком часто? Вот сейчас оно действительно заколотилось так, словно стремилось вырваться из груди.

— Но… вы… что… — Она прерывисто вздохнула. — Вы так и не ответили на мой вопрос.

— На какой вопрос? — отозвался Киприан, привлекая ее к себе. Или это она сама прильнула к нему? Какой же она, действительно, задавала ему вопрос?

— Почему… почему вы стали так милы с ним? Скажите правду, — задыхаясь, сказала Элиза.

— Значит, правду?.. — Глаза Киприана приковывали к себе взгляд Элизы с какой-то совершенно необъяснимой силой. — Я хочу понравиться вам, Элиза. Если для этого я должен изменить свое поведение, усовершенствовать манеры, я так и сделаю. Я не очень-то хорошо обходился с мальчиком, но я исправлюсь.

После такого признания сердце у нее в груди едва не остановилось. Он хочет ей понравиться! Неужели Ксавье был ближе к истине, нежели она полагала? С некоторым запозданием Элиза вспомнила о своем долге перед Обри.

— И что же, вы… вы отпустите Обри?

Его взгляд скользнул в сторону, нестерпимо долго исследуя горизонт.

— Я отпущу его. В свое время… — Голос Киприана звучал так ровно, был настолько лишен всяких эмоций, что Элиза хотела было потребовать разъяснении, но тут Киприан снова повернулся к ней. Его глаза не отрывались от ее губ, и Элиза почувствовала, как у нее дрожат и подгибаются колени.

«Но тебя я не отпущу, — казалось, говорил этот взгляд. — Тебя я хочу удержать».

И, как ни странно, сейчас Элизе хотелось, чтобы ее никогда не отпускали.

— Ему… ему становится все лучше. Его отец наверняка будет… благодарен, — пролепетала она. Аура чувственности, словно облаком окутавшая их двоих, не давала ей собраться с мыслями.

— А вы?

— Я… я тоже чувствую себя лучше, — прошептала Элиза.

Внезапным движением Киприан привлек ее к себе.

— Я не о том, Элиза. Я хочу знать, вы тоже будете благодарны?

— О да. — Девушка кивнула. Она боялась думать, как может быть истолковано ее согласие, но оно вырвалось у нее помимо ее воли.

— И как вы меня отблагодарите?

Где была ее защитная реакция? Куда подевалось чувство самосохранения? Но когда сердце бьется как сумасшедшее, совершенно невозможно мыслить здраво. Элиза попыталась отстраниться, но ее ладони коснулись непреодолимой преграды — его мускулистой груди, и тепло его кожи обожгло кончики ее пальцев даже сквозь тонкий лен рубахи.

Корабль беспрерывно покачивался на волнах, но сильные руки Киприана надежно удерживали Элизу. Его голова склонялась к ней очень медленно, давая ей достаточно времени, чтобы запротестовать, вырваться. Но слова, которыми она могла бы остановить его, так и остались непроизнесенными.

Этот человек был весь словно вырезан из камня. Твердым, как скала, было его тело. Холодным, как гранит, было и его сердце. Но губы… Губы его были горячими. И невероятно нежными. Они манили, притягивали ее словно магнит.

Налетевший порыв ветра взметнул волосы Элизы. Их шелковая кисея окружила два обращенных друг к другу лица, скрыв их от всего остального мира, и руки Элизы скользнули вверх к его плечам. Она вся прижалась к нему. Их сердца стучали в едином ритме.

Закрыв глаза, Элиза запрокинула голову в предвкушении поцелуя более крепкого и страстного, чем прежние. Сначала робко, потом гораздо решительнее она обняла его руками за шею. Она была готова целовать его вечно, но… он легонько отстранился.

Губы их разъединились, но в его взгляде, устремленном на нее из-под полуопущенных век, Элиза почувствовала даже большую интимность, чем в недавнем поцелуе. Донельзя смущенная собственной порочностью, она отвела глаза и опустила голову, стремясь избавиться от этого разглядывания, причинявшего ей почти физические страдания. Киприан тут же наклонился и поцеловал пробор в ее густых темно-каштановых волосах, но этот почти братский поцелуй только усилил смятение Элизы.

— Так вот, значит, какова на вкус ваша благодарность? — выдохнул Киприан прямо в ее спутанные волосы. — Если я не поостерегусь, Элиза, мне придется показать все, на что я способен, чтобы добиться от вас благодарности еще более сладостной.

Обхватив ладонью ее подбородок, он приподнял голову Элизы и, запечатлев на дрожащих губах еще один поцелуй, слегка отстранил ее от себя.

Несколько секунд Элиза стояла, оглушенная, бессмысленно уставившись на Киприана и не замечая ничего вокруг. Затем ее сознания коснулся ликующий вопль Обри, вернулись прочие звуки, наполняющие корабль, полным ходом идущий вперед, — и реальность обрушилась на нее, заставив осознать ужасную истину: она целовалась с Киприаном буквально на глазах у всей команды и не могла остановиться.

Элиза резко отвернулась и в совершенной панике вцепилась пальцами в толстый борт.

— Элиза! Посмотри на меня, Элиза! — кричал Обри.

Она взглянула туда, откуда раздавался его голос, и увидела, что мальчик машет ей рукой, вися на канате на высоте двух узлов, завязанных на нем через равные промежутки. Ксавье стоял рядом, бдительно следя за новоявленным матросом. Элиза слабо махнула в ответ. Она не могла сосредоточиться на чем бы то ни было, кроме присутствия Киприана, все еще стоявшего так близко от нее.

— Похоже, пребывание на «Хамелеоне» явно идет ему на пользу. — Нарочито небрежный тон Киприана внес еще большую сумятицу в душу девушки. Она с трудом сглотнула, губы ее стали сухими, как бумага. Лучше говорить про Обри, промелькнуло у нее в мозгу, чем про то, что только что произошло между нею и этим совершенно несносным человеком. Она закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти образ Майкла. Нельзя сказать, чтобы его ей хорошо удалось, но, по крайней мере, она вспомнила, как и почему оказалась на корабле контрабандистов и кто всему виной.

— Не странно ли, что человек, укравший чужого ребенка, помогает ему выздороветь? — произнесла она, поджав губы и не отрывая глаз от морского простора.

Она почувствовала, как Киприан придвинулся к ней вплотную. Краем глаза она видела его сильную загорелую руку, лежавшую на поручне буквально на волосок от ее руки, и ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы не отодвинуться. Если Киприан снова коснется ее, подумала Элиза, она уже не сможет сохранять дистанцию между ними.

— Одна из маленьких причуд судьбы, — протянул Киприан. — В любом случае мальчик, то есть Обри, поехал на Мадейру в надежде на исцеление. Да и вы тоже, как я понимаю? Так не все ли равно, где и как человек избавится от болезни?