Заколдованная планета - Валентинов Альберт - Страница 19

А робот все бродил и бродил, то по колено в воде, то проваливаясь с головой.

— Любопытная особенность, — прозвучал в динамиках голос Сергеева, — болото глубже всего по краям, а в середине совсем мелкое. Обычно бывает наоборот.

— Возможно, в центре просто мель, — отозвалась Ирина.

— Очевидно, хотя я предполагал здесь сброс в какую-нибудь подземную реку. Наружного стока ведь нет, а ручей несет столько воды, что излишек просто не в состоянии испариться. И однако…

— Может, прикажем роботу поймать пиявку? — перебила Ирина, которую не волновали гидрологические проблемы.

— Ни в коем случае. Потеряем еще одного робота, и весь эксперимент пойдет насмарку. Вы же знаете, живыми они не даются, по крайней мере днем. Чтобы выполнигь заказ Земли, мы просто бросали с мобилей гранаты, а потом сачком вылавливали убитых.

— А не боялись, что они окажутся разумными существами?

— Нет, — отрезал Сергеев. — Да и вы этого не думаете. Это вам недавно пришло в голову с отчаяния, да и то сейчас вы уверены, что это — абсурд.

— К сожалению, я еще ни в чем не уверена.

Наконец робот вышел на берег. Все пробирки были заполнены.

— Отлично! — сказал Сергеев. — Теперь можете определить биосферу, в которой обитают эти животные. Я бы советовал в первую очередь установить, чем они могут питаться. Потом беритесь за траву.

Ирина не сказала, что траву она уже изучила, чтобы не выдавать товарищей. Трава оказалась обычной такрианской травой, видоизменившейся вследствие каких-то мутаций.

Цивилизаторы между тем окружили Буслаева и хохотали, глядя, как он раздевает робота.

— Единственный костюм! — орал Шкипер, хватаясь за голову в неподдельном отчаянии. — Отдавал, не жалко было. Плевать на мануфактуру, когда друга теряешь! А теперь что? И робот цел, и костюма нет. Не жизнь, а сплошные потери!

Ирина вырвала у него жалкие тряпки, в которые превратился действительно отличный костюм.

— Не верещи! Верну в лучшем виде.

Она была возбуждена и радостна против воли, поддавшись всеобщему настроению. Все поздравляли ее, пожимали руки, целовали, пробовали даже качать. Как ни скромна была эта первая победа, все-таки это была победа. Кусочек одной загадки разгадан. И только Ирина да Сергеев понимали все значение сегодняшнего дня: поиски начинались в совершенно новом направлении, и дух захватывало, когда Ирина пыталась представить, куда они могут привести.

— Внимание! — закричал начальник отряда. — Сегодня в честь успешного эксперимента состоится бал. Форма одежды — парадная.

Ирина с благодарностью взглянула на него. Бал — это для всех, а для нее — веха на пути, памятная веха на крутом повороте.

Ух какая буря восторгов разразилась на берегу! Праздниками цивилизаторы не были избалованы. Девушки бросились к своим мобилям. Надо ведь привести себя в порядок. И хотя впереди был целый день, им, как обычно, еле хватило времени. Что творилось в туалетной! Бытовой комбайн чуть не растащили по кусочкам.

Ирине пришлось особенно трудно. Нужно было одеть не только себя и Бубу, но и вернуть к жизни костюм Буслаева. Зато Буба была на седьмом небе. Ее нарядили в голубое платье с кружевным воротничком, белые туфли. А когда Ирина перетянула голубой ленточкой ее черные волосы, девочка чуть не заплакала от счастья. Единственное, что на миг омрачило ее радость — это запрещение накрасить губы.

К вечеру нагнало тучи. Черно-синяя пелена намертво затягивала небо, глотая звезды. Воздух сковала душная липкая тишина. Ирина опоздала, одевая Бубу. Когда они выскочили из дома, уже падали первые крупные капли. Они еле успели рвануть дверь клуба, и ее стук будто включил гигантскую молнию, раскинувшую свои пальцы по всему небу. Начиналась страшная такрнанская гроза. Но сюда, в зал, раскаты грома почти не доносились.

Это был чудесный бал. Наконец-то Ирина почувствовала себя совсем своей в этой дружной, отважной, веселой семье. Ведь это ее победу праздновали цивилизаторы, радуясь ей, как своей победе, хотя работа Ирины доставляла им только лишние хлопоты.

В фильмах часто показывали балы цивилизаторов. Это уже сделалось своего рода штампом. Стремясь подчеркнуть суровость обстановки, постоянное ожидание опасности, до предела раскаленную атмосферу, режиссеры снимали эти сцены так, что становилось жалко веселящихся. Нервные, настороженные, с будто приросшими к бедрам пистолетами, они не столько веселились, сколько напряженно вслушивались в черную тревожную ночь… Бал непременно прерывался нападением кровожадных аборигенов.

И хотя Ирина знала, что цивилизаторы нисколько не похожи на кинематографических героев, она не смогла сдержать изумленного восклицания, когда вбежала в клуб.

В отличие от грандиозных земных празднеств, когда в толпе всегда чувствуешь себя чуть затерянным, даже если все вокруг знакомы, здесь было просто уютно. Уют — первое, что бросилось в глаза Ирине, как это понятие ни несовместимо с представлением о празднике. Мягкие переливы огней, сглаживающие первобытную суровость стен, тихая музыка и пары, скользящие в медленно-задумчивом танце… Здесь были все свои и все-таки не свои. Вон та высокая, изящная, так мило улыбающаяся девушка в красном платье, неужели это суровая решительная Патриция? А Буслаев?.. Его не узнать во внимательном, идеально вежливом кавалере, осторожно ведущем в танце свою даму. Даже его буйная борода и та приобрела благопристойный вид. Зато Мимико нисколько не изменилась. И в нарядном платье она такая же милая хохотушка. Ирина стояла у дверей, и напряжение последних дней покидало ее, уступая место покою.

Это не бал, это вечер отдыха. Люди пришли сюда отдохнуть после дневных трудов.

Пожалуй, она несколько поторопилась с выводами, потому что в этот момент грянула такая бурная музыка, что казалось, огромные бревна не выдержат и выскочат из пазов.

Мужчины в строгих костюмах, женщины в вечерних туалетах танцевали модный быстрый танец, требующий спортивных навыков и отличного владения собственным телом. Они словно фехтовали вокруг какой-то общей оси, и каждая фигура танца была полна значения. Дразнящие, ускользающие движения женщин противостояли бурному, полному силы натиску мужчин.

Увидев Ирину, Буслаев и Георг кинулись к ней. Бородач успел первым. Подмигнув приятелю, он увлек девушку в толпу танцующих. Георг, ничем не выдав разочарования, церемонно поклонился Бубе:

— Разрешите…

— Ax! — только и смогла вымолвить потрясенная девочка.

Танцы были ей знакомы. Такриоты нередко празднуют окончание удачной охоты. Понадобилось несколько секунд, чтобы она приспособилась к новому ритму, восполнив фантазией незнание па, и Георг убедился, что у него отличная партнерша.

Ирина заметила, что многие девушки охотно танцуют с такриотами, и сама ради любопытства прошлась с подопечным Буслаева. Да, это был танцор!

Танец сменялся танцем: медленный — быстрым, быстрый — медленным. В перерывах играли в массовые игры, веселясь, как дети, поднимали бокалы за отряд, за Ирину, за такриотов и даже за пиявок. То и дело кто-нибудь выключал динамики, и то в одном, то в другом конце зала взлетала песня под аккомпанемент гитары, рояля или вовсе без аккомпанемента. Песни все были «земные», в большинстве грустные. Ни разу не спели «цивилизаторских» песен, которые так часто звучат на Земле.

Ирина была счастлива. Только сейчас, на этом балу, к ней пришла уверенность в успехе. Какие все-таки отличные ребята эти цивилизаторы! Почему они показались ей вначале сухими и колючими? Разумеется, у каждого бывают неудачи и каждый переживает их на свой лад. Человек остается человеком на любой планете. А она хотела в них видеть не живых людей, а киногероев, штампованных оптимистов, уверенно шагающих к великой цели. Какая чепуха! Ирина осушила бокал и, смеясь, рассказала о своих мыслях.

— Нет, не чепуха, — неожиданно возразил Георг. — Он помолчал, потом заговорил, тщательно подбирая слова. — Мы сами виноваты в том, что кинематографическая Такрия так мало похожа на реальную: почти никого не пускаем к себе. Это отчасти вынуждено — несведущий человек, попав в племя и движимый самыми лучшими намерениями, может таких дров наломать… Но есть еще одно. Мы не любим, когда новички открыто выражают разочарование тем, что такриоты пока еще не такие, какими их представляет широкая публика. Это лишний раз напоминает… — Он кивнул на циметр. — Который уж год стрелка ни туда ни сюда. И невольно думаешь, что пока ты здесь — там, на Земле, такие дела делаются… Можно ведь не успеть ни там, ни здесь.