Гибель 31-го отдела - Вале Пер - Страница 15

16

Телефон зазвонил раньше, чем Иенсен успел одеться. Будильник показывал пять минут седьмого, и Иенсен стоял и брился перед зеркалом в ванной. Ночью его отчаянно донимали колики, теперь боль немного отпустила, но под ложечкой все равно сосало.

Он сразу понял, что звонок служебный, он сам никогда не пользовался телефоном для частных разговоров и другим не разрешал.

— Иенсен! — вскричал начальник полиции. — Где вас черти носят?

— В нашем распоряжении еще три дня.

— Я не совсем точно выразился.

— Я только-только приступил к допросам.

— Да я не про ваши темпы, честное слово.

Эта была одна из тех фраз, на которые не знаешь что ответить.

Начальник хрипло прокашлялся.

— На наше с вами счастье, вопрос уладился и без нас.

— Уладился?

— Да, они сами разыскали виновника.

— Кто же он?

— Один из служащих концерна. Как мы и предполагали с самого начала, причиной всему была глупая шутка. Пошутил один из служащих, журналист. Судя по всему, это чрезвычайно разболтанный молодой человек, одержимый всякими завиральными идеями. А вообще-то он славный парень. Они его подозревали с первой минуты, хотя и не позаботились сообщить нам об этом.

— Понимаю.

— Скорее всего, они не хотели высказывать непроверенные подозрения.

— Понимаю.

— Как бы то ни было, инцидент исчерпан. Они решили не возбуждать против него дела. Они примирились с убытками, они проявили великодушие. От вас требуется только одно: снять с него показания. И можете поставить точку.

— Понимаю.

— У меня есть его имя и адрес. Запишите.

Иенсен записал имя и адрес на обратной стороне маленькой белой карточки.

— Я думаю, для вас будет лучше, если вы спихнете это как можно скорей — и дело с концом.

— Да.

— Потом оформите все обычным порядком. Учтите, что они в данном случае хотели бы ознакомиться с материалами следствия.

— Понимаю.

— Иенсен!

— Слушаю.

— У вас нет повода огорчаться. Очень хорошо, что все так кончилось. Разумеется, у служащих концерна было больше возможностей распутать дело. Точное знание персонала и внутренних взаимоотношений давало им определенное преимущество.

Иенсен молчал. Начальник дышал прерывисто и неровно.

— И еще одно, — сказал он.

— Слушаю.

— Я с самого начала говорил вам, что ваша задача — разобраться с анонимным письмом, не так ли?

— Говорили.

— Другими словами, что вам незачем обращать внимание на всякие побочные детали, которые могут всплыть в ходе следствия. Как только вы снимете показания с этого шутника, можете считать дело закрытым. И забыть все, что к нему относится. Ясно?

— Ясно.

— Думаю, что эта история кончилась ко всеобщему удовольствию… включая вас и меня, как я уже говорил.

— Понимаю.

— Вот и хорошо. До свиданья.

Иенсен повесил трубку, вернулся в ванную, добрил вторую щеку, оделся, выпил чашку горячей воды с медом и прочел утреннюю газету. Все это без спешки.

Хотя движение было не такое интенсивное, как обычно, Иенсен ехал на малой скорости, и, когда он добрался до участка и отогнал машину на стоянку, часы показывали уже половину десятого.

Целый час он просидел за столом, не заглядывая ни в донесения, ни в заготовленный список адресов. Потом он вызвал начальника патруля, передал ему белую карточку и сказал:

— Соберите сведения об этом лице. Все, какие можно. И поскорей.

Он долго стоял у окна и глядел, как санитары дезинфицируют камеры. Раньше чем они успели завершить свою работу, два полицейских в зеленой форме доставили первого алкоголика. Немного спустя позвонил тот полицейский, который в свое время был откомандирован на почту.

— Вы где находитесь?

— В центральном архиве периодических изданий.

— Есть какие-нибудь результаты?

— Никаких. Продолжать?

— Продолжайте.

Еще через час, никак не меньше, вернулся начальник гражданского патруля.

— Докладывайте.

— Двадцать шесть лет. Сын известного коммерсанта. Семья считается весьма состоятельной. Время от времени сотрудничает в еженедельниках. Получил хорошее образование. Холост. Судя по некоторым данным, ему протежируют сами шефы, скорей всего ради его фамильных связей. Характер… Он наморщил лоб и принялся внимательно изучать записи, словно не мог разобрать собственный почерк. После этого он продолжал: — Неустойчивый, порывистый, обаятельный, с чувством юмора. Склонность к довольно смелым шуткам. Нервы плохие, ненадежен, быстро утомляется. Семь раз страдал запоем, дважды принудительно лечился от алкоголизма… Одним словом, портрет неудачника, — завершил свой доклад начальник патруля.

— Ну и достаточно. — сказал Иенсен.

В половине первого он велел принести из буфета два яйца всмятку, чашку чаю и три белых сухарика. Позавтракав, надел китель и фуражку, спустился вниз, сел в машину и поехал в южном направлении.

Указанную квартиру он нашел на третьем этаже обыкновенного доходного дома. На звонок никто не вышел. Он прислушался, и ему показалось, что из-за двери доносятся чуть слышные звуки гитары. Подождав минуту, Иенсен повернул дверную ручку. Дверь была не заперта, и он вошел в квартиру, стандартную квартиру из двух комнат, передней и кухни. Стены в первой комнате были голые, окно не занавешено. Посреди комнаты стоял стул, на полу возле стула — пустая бутылка из-под коньяка. На стуле сидел раздетый мужчина и перебирал струны гитары.

Чуть наклонив голову, он взглянул на посетителя, но играть не перестал и ничего не спросил.

Иенсен прошел в следующую комнату. Там тоже не было ни мебели, ни ковров, ни занавесок, но зато на полу лежали несколько бутылок и груда одежды. В углу на тюфяке спала женщина, укрытая простыней и одеялом, спала, уткнувшись носом в подушку. Одна рука у нее съехала на пол, и как раз на расстоянии вытянутой руки перед ней лежали сигареты, коричневая сумочка и пепельница.

Воздух здесь был тяжелый и затхлый, пахло спиртом, табаком, человеческим телом.

Иенсен открыл окно.

Женщина подняла голову и бессмысленно посмотрела на него.

— Вы кто такой? — спросила она. — Какого черта вы здесь ковыряетесь?

— Птичка, это сыщик, которого мы ждали весь день! — крикнул гитарист из соседней комнаты. — Известный сыщик, который явился уличить нас.

— А пошел ты… — сказала женщина и опять уронила голову на подушку.

Иенсен приблизился к тюфяку.

— Предъявите ваше удостоверение личности, — сказал он.

— А, пошел ты… — сонно сказала она лицом в подушку.

Иенсен нагнулся, поднял сумочку и после недолгих поисков нашел удостоверение. Посмотрел анкетные сведения: девятнадцать лет. В верхнем правом углу Иенсен увидел две красные пометки, довольно отчетливые, хотя кто-то явно пытался стереть их. Две пометки означали два привода за пьянство. После третьего отправляют на принудительное лечение.

Иенсен вышел из квартиры и в дверях сказал гитаристу:

— Я вернусь ровно через пять минут. К этому времени потрудитесь одеться.

Он спустился к машине и вызвал по радиотелефону полицейский автобус. Автобус прибыл через три минуты, и Иенсен с двумя полицейскими снова зашел в квартиру. Гитарист за это время успел надеть штаны и рубашку. Он сидел на подоконнике и курил. Женщина по-прежнему спала.

Один из полицейских достал алкогольный тестер и, приподняв с подушки голову женщины, сунул ей в рот раструб прибора.

— Дохните, — скомандовал он.

Кристаллик в резиновом пузыре тотчас позеленел.

— Одевайтесь, — сказал полицейский.

Женщина сразу проснулась, села и дрожащими руками натянула простыню на грудь.

— Нет, — сказала она. — Вы не смеете. Я ничего не сделала. Я здесь живу. Нет, вы не смеете. Не надо, ради бога, не надо.

— Одевайтесь, — повторил полицейский с прибором и кончиком башмака придвинул ворох одежды к ее постели.

— Не хочу! — закричала она и отшвырнула ворох чуть не до дверей.