Стальной прыжок - Вале Пер - Страница 13

Йенсен протянул свой полицейский значок.

– Я—Йенсен,—сказал он.—Комиссар шестнадцатого участка. Я веду расследование и хочу побеседовать с вами.

– Полицейский,—недоверчиво повторил мужчина.—Ведете расследование?

– Он еще не понимает,—торопливо заговорила женщина, пытаясь скрыть растущий страх.—Он еще маленький. Всего четыре года. Он еще ничего не понимает.

– Положите молоток,—сказал Йенсен.

Не спуская с Йенсена глаз, мужчина наклонился и осторожно, как бы избегая лишнего шума, опустил молоток на пол. Его взгляд говорил скорее о безразличии и страхе, нежели о решимости и ненависти.

– Он умеет одеваться сам и научился открывать дверь. Он привык играть на улице. Сегодня он убежал, когда мы были на кухне и не успели остановить его.

Женщина замолчала и посмотрела на Йенсена полными страха глазами.

– Он еще такой маленький,—повторила она.

– Вы его родители?

– Да.

– Родители несут ответственность за своих малолетних детей.

– Да, но…

– Почему вы не пошли за ним и не вернули его? Мужчина удивленно посмотрел на Йенсена.

– Мы не решились…

Йенсен перешагнул порог и захлопнул за собой дверь.

– Он чувствует себя одиноким,—сказал мужчина вполголоса, как бы про себя.—Мне следовало бы избить его до полусмерти.

В квартире пахло мочой, отбросами и экскрементами. Но жильцы, казалось, этого не замечали.

– Отвратительный запах,– заметил Йенсен.

– Нет ни воды, ни электричества,—ответила женщина.—Мусоропровод и канализация не работают. А окна мы не решаемся открыть.

Йенсен достал шариковую ручку и блокнот.

– Почему?

– Странно, что вы об этом спрашиваете,—сказал мужчина.—Разве вы не знаете, что случилось?

Йенсен промолчал.

– Эпидемия. Вы слышали об эпидемии?

– Скажите, вы сами или кто-либо в вашей семье пострадал от эпидемии?

– Нет.

– Вам известен кто-нибудь, кто заразился этой болезнью?

– Да. Несколько человек, которые жили в этом районе. Но мы не были знакомы.

– Что с ними случилось?

– Их отвезли в госпиталь. Правда, один из них умер еще до приезда «Скорой помощи». Между прочим, он тоже был полицейским.

– И из-за страха заразиться вы не выходите из квартиры? Мужчина неуверенно посмотрел на Йенсена.

– Да, отчасти,—ответила женщина.

– Отчасти?

– Мы не должны выходить из дому,—сказала она.—Это не разрешается.

– Однако никто не запрещает вам открывать дверь своей квартиры.

– Это правда,—нехотя согласился мужчина.—Но…

– Продолжайте.

– Я не знал, что вы из полиции. Я думал…

Он замолчал. Вместо него заговорил маленький мальчик:

– А ты дядя полицейский?

– Да,—серьезно ответил Йенсен.—Я полицейский.

– Вот уже несколько недель, как мы не видели ни одного полицейского,—сказала жещина.—Мы думали, что полицейских больше не осталось.

Йенсен снова обратился к мужчине.

– Где вы работаете?

– В городском Управлении по поддержанию чистоты. На центральной станции очистки. То есть работал, пока это не началось.

– Что «это»?

– Сначала все только и говорили, что об этой ужасной болезни. Затем появилось сообщение о том, что опасность заражения чрезвычайно велика и поэтому все виды работ, кроме самых необходимых, прекращаются. Скажите, почему вы спрашиваете меня обо всем этом?

– Потому что я ничего не знаю,—ответил Йенсен.—Я был в отъезде.

– Ага,—недоверчиво сказал мужчина.

– В каком виде вы получили это сообщение?

– Оно было напечатано на листках бумаги, опущено каждому в почтовый ящик. То же сообщение повторили по телевидению. Тогда еще телевидение работало. Это было ровно в середине прошлого месяца.

– А потом?

– Мы продолжали работать как обычно. Очистка входила в число чрезвычайных мероприятий.

– Что вы слышали об эпидемии?

– Я слышал, что тысячи людей находятся в больницах. Что люди мрут, как мухи. И что требуются доноры. И тогда…

– Продолжайте.

– Примерно через неделю забастовали работники телевидения и радио, и мы получили приказ прекратить работу. И тогда появилась новая листовка. В ней говорилось, что теперь опасность не столь велика, но все-таки следует запастить продуктами и водой и не выходить из дому. И сообщалось, что требуются доноры.

– И вы вызвались стать донором?

– Сдавать кровь? Нет. Я слышал, что некоторые согласились, но…

– Договаривайте.

– Они не вернулись обратно.

– И с тех пор вы не выходили из квартиры?

– Нет, что вы! О запрещении покидать квартиры было объявлено всего лишь неделю назад, в прошлую среду. За день до этого прекратили подачу воды. А электричество выключили несколькими днями раньше, в пятницу.

– Как вам об этом сообщили?

– Раздавали листовки.

– Кто это делал?

– Солдаты и санитары. Кроме того, по улицам разъезжали автомобили с громкоговорителями и все время объявляли, что выходить на улицу запрещается, что требуются доноры и что следует слушаться только врачей и медицинский персонал.

– Автобусы продолжали ходить?

– Нет, автобусное сообщение было прервано гораздо раньше. Одновременно с прекращением выпуска газет.

– Сколько людей здесь осталось?

– Не знаю. Несколько человек.

– А где остальные?

Мужчина долго смотрел на Йенсена, прежде чем ответить. Наконец, он спросил:

– А вы разве не знаете?

– Нет. Где они?

– Не знаю. Ничего не знаю.

– Когда они переехали?

– Они не переехали,—сказала женщина.—Их арестовали.

– Арестовали?

– Странно, что вы этого не знаете. Мы думали, что такое творится всюду.

– Все были арестованы сразу?

– Сначала забрали детей. Это было вечером, накануне того дня, когда объявили чрезвычайное положение и запретили выходить на улицу. К дому подъехал автобус. В нем находилось четверо: двое мужчин и две женщины. Они ходили из квартиры в квартиру и забирали всех детей до двенадцати лет. В нашем районе их не так-то много.

– Вы не пустили их в квартиру?

– Пустили. Но это был последний раз, когда мы открыли кому-либо дверь. К нам зашла одна из женщин. Она хотела забрать его с собой.

И мужчина показал на мальчика.

– Но мы отказались. Тогда она рассердилась и заявила, что если бы она могла, то забрала бы его от нас силой. Она и в самом деле попыталась это сделать, но я выставил ее за дверь.

– Почему она хотела забрать ребенка?

– Сказала, что для его же блага, а мы этого не понимаем. И еще сказала, что если бы они имели возможность, то увезли бы и нас тоже.

– Вы не знаете, кто она такая?

– Не знаю. Мы раньше никогда ее не видели. Наверно, медсестра. Правда, она не назвалась, но на ней была форма. По-моему, какой-то зеленый комбинезон.

– Куда они собирались отвезти детей?

– По ее словам, в какое-то безопасное место. Когда я спросил, куда, она ответила, что не знает. Мы не решились отпустить его.

– А другие дети вашего района?

– Многие уехали в автобусе. Я видел, как их посадили в автобус и отправили.

– Сколько там было человек?

– Около тридцати.

Йенсен быстро прикинул: значит, в автобусе увезли почти всех детей района.

– Несчастные родители,—сказала женщина.—Чудовищно отбирать детей.

– И вы не знаете, кто были эти люди?

– Нет.

– У них были на руках повязки?

– Нет.

– Среди детей были больные?

– Я этого не заметил.

– Что произошло потом?

– На следующий день объявили чрезвычайное положение и запретили выходить на улицу. Но детей уже не было.

– А жители продолжали оставаться?

– Да, только никто не выходил на улицу. На следующее утро, это было в прошлый вторник, прибыли четыре автобуса и три машины «Скорой помощи».

– Какие автобусы?

– По-моему, военные. В них сидели в основном врачи и санитары, но и человек десять солдат из медицинских войск. Я их форму знаю. Сам когда-то служил в медсанбате.

– А полицейские?