Убийство по-китайски: Лабиринт - ван Гулик Роберт - Страница 18

18

Глава пятая

Двадцать негодяев нападают на управу под покровом ночи; судья Ди совершает рискованную вылазку

Едва миновала полночь, как тишину в управе нарушили громкие звуки.

Грубые голоса выкрикивали приказы, слышен был звон мечей. Тараном вышибали главные ворота, глухие удары разносились в ночном воздухе.

Но внутри управы никто не шелохнулся.

Треснули доски, тяжелые створки повалились на землю. Двадцать негодяев, потрясая дубинками, копьями и мечами, ворвались внутрь. Предводительствовал здоровенный детина с факелом в руке.

Вломившись в первый дворик, они принялись кричать:

— Где этот судейский пес? Где этот презренный начальник?

Детина вышиб пинком дверь во внутренний двор и посторонился, пропуская вперед свою шайку.

Во дворе негодяи остановились, поскольку кругом был кромешный мрак.

Внезапно все шесть дверей приемной распахнулись настежь; двор озарился светом десятков больших свечей и фонарей, которые стояли в два ряда внутри помещения.

Нападавшие, ослепленные внезапным светом, почти не видели окруживших их справа и слева солдат. Свет играл на их шлемах и на золоченых остриях пик, изготовленных к бою. Возле лестницы они увидели отряд судебных приставов с обнаженными мечами.

На верхней ступеньке появилась внушительная фигура в полном церемониальном убранстве, мерцающем в свете факелов золотом шитья, и с крылатой судейской шапкой на голове.

Рядом с судьей виднелись два высоких воина в форме кавалерийских тысяцких. Их латы и наплечия сверкали, и цветастые плюмажи свисали с макушек остроконечных шлемов. Один из воинов сжимал в руках тугой лук со стрелой наизготове.

Вооруженные негодяи врываются в управу

Громогласным голосом судья возгласил:

— Перед вами уездный начальник Ланьфана! Сложите оружие!

Детина с обнаженным мечом первым оправился от неожиданности.

— Прорывайтесь наружу! — скомандовал он сообщникам.

Но не успел он занести меч, как уже рухнул на землю, хрипя и корчась, — стрела Цзяо Дая пронзила ему горло. И тут же чей-то властный голос приказал из приемной:

— Напра-во!

В ответ на эту команду раздался топот ног и лязг железа. Негодяи в растерянности переглядывались. Один из них закричал:

— Братья, нам конец! Здесь армия! — и с этими словами бросил свою пику к нижней ступени лестницы. Затем, отстегивая пояс с висевшим на нем мечом, он молвил: — Ну что же, за шесть лет я дослужился до старшины. Видно, снова мне придется начать с рядового!

Услышав эти слова, Ма Жун рявкнул:

— Кто здесь называет себя старшиной?

На это говоривший заученно отчеканил:

— Старшина Лин, шестая пехотная рота, тридцать третья армия Левого Крыла. Слушаю и повинуюсь, господин тысяцкий!

— Все дезертиры — шаг вперед! — приказал Ма Жун.

Еще пятеро вышли вслед за старшиной и встали по стойке «смирно».

Ма Жун изрек сурово:

— Всем вам предстоит предстать перед трибуналом.

Между тем остальные негодяи сдали свое оружие приставам, которые связали им руки за спиной.

Судья сказал:

— Тысяцкий, спросите их, сколько еще дезертиров насчитывается в Ланьфане.

Ма Жун громко повторил вопрос судьи старшине.

— Около сорока, господин!

Судья Ди погладил бороду.

— Видно, вам придется навестить еще несколько приграничных уездов, — сказал он Ма Жуну. — Мне нужны солдаты. Предлагайте всем дезертирам вновь поступить на службу и обещайте им прощение от главнокомандующего.

Ма Жун немедленно скомандовал:

— Старшина Лин и пять рядовых! Тотчас же возвращайтесь, откуда пришли, и предстаньте здесь к полудню. Снимите с себя эти штатские тряпки и облачитесь в уставное обмундирование!

Ма Жун и Цзяо Дай арестовывают преступника

Шестеро дезертиров прокричали «Есть!» и ушли.

Судья Ди сделал знак. Приставы повели пленников в тюрьму, где их уже поджидал Дао Гань.

Дао Гань начал записывать имена бандитов; пятнадцатым, и последним, оказался не кто иной, как отпущенный им смотритель тюрьмы. Лицо Дао Ганя расплылось в широкой ухмылке.

— Ты не ошибся, мерзавец! И верно, ты вернулся сюда раньше, чем я тебя ожидал.

С этой речью Дао Гань открыл дверь камеры, где и прежде сидел смотритель, и втолкнул его туда мягким пинком.

На главном дворе новоиспеченные солдаты, рекрутированные Фаном, положили пики на плечо и направились маршем в казарму стражи.

Судья Ди увидел, как они маршируют, и с улыбкой молвил Ма Жуну:

— Совсем неплохо для одного дня занятий!

Затем Ди спустился вниз по лестнице. Два пристава заперли двери приемной, откуда перед этим вышел десятник Хун, нагруженный старыми котелками, чайниками и железной цепью.

Судья Ди заметил:

— У тебя голос настоящего командира, десятник!

* * *

На следующее утро на рассвете три всадника выехали из здания управы.

Посредине, в охотничьей одежде, ехал судья Ди. Рядом с ним, в форме кавалерийских тысяцких, которая придавала им внушительный вид, ехали Ма Жун и Цзяо Дай.

Они скакали на запад; по дороге судья обернулся в седле и увидел большой желтый флаг, который развевался на крыше управы. На флаге было написано красными иероглифами: «Штаб армии»

— Мои красавицы трудились над этим полотнищем всю ночь! — с улыбкой сказал судья своим спутникам.

Всадники направлялись к усадьбе Цзянь Моу.

Перед воротами усадьбы стояли четверо дюжих молодцов, вооруженных алебардами.

Ма Жун осадил коня прямо перед ними. Указывая плеткой на ворота, он приказал:

— Отворяйте!

По всей видимости, дезертиры, отпущенные ночью, уже разнесли слух о прибытии солдат. Охрана колебалась недолго: ворота отворились, и судья Ди со спутниками въехали внутрь.

В первом дворе несколько десятков человек, столпившись, возбужденно о чем-то беседовали. Увидев всадников, они немедленно замолчали и начали оценивающе рассматривать незнакомцев. Те, у кого были мечи, поспешили спрятать оружие в складках одежды. Трое приехавших, не глядя по сторонам, пересекли двор. Ма Жун въехал на коне по четырем ступенькам, которые вели во внутренний двор, судья и Цзяо Дай последовали за ним.