Красная Шапочка, черные чулочки - Васина Нина Степановна - Страница 52

– А ты?..

– А я здесь встречал самолеты из Турции.

– Когда ты узнал сумму?

– Когда посадил раненого Кобру в свою машину. Он сказал: «Два миллиона долларов, они теперь у нас» и потребовал ехать в воинскую часть к знакомому доктору. Я стал уговаривать его спрятаться. Кобра требовал немедленного разговора с Генералом. Я ничего не понимал. У Кобры был ключ от депозитного ящика генеральского сейфа в банке – сюда деньги не должны были привозиться. А теперь я тебе скажу, что было в контейнерах. Два мертвых тела. Груз 401, закупоренный похлеще любого сейфа в термоизоляционных колбах.

Я подумала и предположила:

– Внутри тел и было спрятано это самое биологическое оружие?..

– Они сами были оружием. Все – одежда, тела. Они умерли после секретных испытаний. Одному богу известно, как Генералу достались эти тела и как он нашел заказчика на подобный товар.

– А кто стрелял по Кобре? Как он попал раненый в самолет?

– Как попал в самолет, не знаю. Как выяснилось позже, в девяносто втором, стреляли по нему русские и американцы. Турки только пытались поддерживать порядок. Документы по этому инциденту в аэропорту до девяносто второго лежали в секретных, потому что стрелявшие оказались работниками спецслужб. Потом турки устали ждать от русских или от американцев затребования подробностей инцидента и отправили по копии в обе стороны – разбирайтесь сами. Вот так я и выяснил, что в руках у Кобры перед посадкой в самолет был только полиэтиленовый пакет с портмоне. В нем – паспорт, несколько карточек, удостоверение – ничего, что могло бы помочь разгадать, куда он дел оплату за этот груз. Генерал до сих пор считает, что мы с Коброй его обокрали – все затеяли заранее.

– Но ты же сказал, что известие об этом грузе Кобра получил уже в Стамбуле – он поехал в аэропорт после звонка Генерала.

– Вот почему я больше не доверяю этому человеку. Пойдем домой, холодно.

– Минуточку. – Я вцепилась в Гамлета. – Мне кое-что непонятно. Почему ты обозвал это мошенничеством? В начале нашего разговора ты сказал – вы провернули самое настоящее мошенничество.

– А вот это уже слишком глубоко. И знать тебе рановато. – Гамлет тронул указательным пальцем мой нос, отвернулся и стал уходить по мостику, подняв воротник куртки.

– Как это?.. – побежала я за ним. – Что значит – рановато? Ты столько всего рассказал – меня и за одну десятую часть этого запросто могут выкрасть или убить! А объяснить, что за мошенничество – рановато? Чего ждать-то?

– Не хотелось напоминать, но ты уже и до нашего разговора знала куда больше десятой части. Мне страшно подумать, что ты бежишь за мной, удивляешься, пугаешься, чего-то требуешь, а сама знаешь, где деньги.

– Какие еще деньги? – совершенно честно возмутилась я и тут же остановилась и закрыла рот рукой. – Извини, я сказала, не подумав.

– Это точно, – прошептал Гамлет, резко остановившись и пристально меня разглядывая. – Я искал у Кобры ключ от сейфа, но Генерал обещал меня уморить именно за то, что его ящик оказался пуст – Кобра не положил деньги, как предполагалось.

– Конечно, не положил. – Я поежилась под его пронзительным взглядом. – Ты же сам приказал ему по телефону бросить все и бежать на ближайший самолет.

– Знаешь, девочка, – взгляд Гамлета потеплел, – мне уже плевать на эти деньги. На мой век и нажитого вполне хватит, а после…

– На наш век, – поправила я.

– Ну да, – отстраненно согласился он, уходя к дому быстрым шагом.

– На сто лет не хватит, – вздохнула я, догоняя.

Гамлет усмехнулся, обнял меня за плечи и разрешил, пока мы шли, пожить в его тепле под мышкой и даже поцеловал в макушку, выпуская меня у дверей дома в холодную неизвестность.

– А почему же в Кобру стреляли и русские, и американцы? – шепотом спросила я, все еще не в силах успокоиться, расслабиться, беречь каждую секунду с ним на радость сердцу, вместо того чтобы выяснять всякую ерунду.

– А это ты спроси у Генерала, когда он от меня избавится, – шепотом ответил Гамлет и подмигнул мне вымученной радостью грустного глаза.

– Можно даже и не спрашивать – ничего не вышло, – уныло пробурчал Ёрик, попавшись мне в коридоре каким-то неухоженным привидением – весь помятый, волосы всклокочены, а на шее в два обмота – длинный шарф, болтающийся ниже колен концами. – Гамлет и слушать не хочет, да?

– Еремей Срулевич, подготовьте мне, пожалуйста, все сделки за восемьдесят девятый год, – сказала я строго. – После того как навестите семью.

– Ваша наивность, Нефила Доломеевна, мне даже приятна. Я начинаю чувствовать себя мудрым и снисходительным одновременно. Вы что, надеетесь найти хоть малейший отклик смерти Кобрина в этих папках?

– А после того как вы подготовите сделки за восемьдесят девятый, – проигнорировала я его самохвальство, – сделайте, пожалуйста, анализ предпринимательской активности Генерала в девяносто втором – переговоры, поездки, официальные встречи.

– Девяносто второй? – Ёрик задумался и пожал плечами. – Анализ предполагает приблизительный спектр поисков – чего искать будем?

Проявляя чудеса терпения, я сказала нежным ангельским голосом:

– Отклик смерти, дорогой Еремей Срулевич. Как вы и сказали – отклик смерти. – И затянула шарф на его шее посильней.

На следующее утро я проснулась от запаха. Еще не в силах открыть глаза, испуганно подумала, что Гамлет не мог за несколько часов пропитаться запахом помойки, пива, грязных носков и давно не мытого тела – в половине двенадцатого ночи я обнимала его, пахнущего кремом после бритья и зубной пастой. Ко всему этому ужасающему букету бомжа легкой струйкой добавлялся несколько отдаленный запах рвоты. Сначала я на ощупь провела рядом с собой по простыне и обнаружила, что лежу на кровати одна. Кто-то вздохнул рядом – показательно шумно, с усталым раздражением.

– У женщин, конечно, короткая память, но не до степени же куриной! – раздался голос Ёрика. – Говорят, курица, помимо рефлексов, помнит что-то новое не больше суток. Вы, Нефила, ищете в постели мужа, который в это время вот уже третий год супружеской жизни обычно бегает трусцой, заботясь о хорошем обмене веществ.

– Еремей Срулевич, – скривилась я, боясь открыть глаза и обнаружить в своей спальне нечто уже полуразлагающееся, – скажите честно, вас рвало сегодня?

Так как Ёрик молчал, пришлось глаза открыть, и я обнаружила его, сильно задумчивого, в кресле у кровати.

– Вчера, – сказал он наконец. Еще подумал, потом кивнул с твердой уверенностью. – Вчера вечером Освальда стошнило как раз на мой шарф.

– Осю? – Я села, закрываясь покрывалом одной рукой. Другая занялась поисками халата на полу. – Он заболел?

– Ладно вам, Нефила Доломеевна, не беспокойтесь. Наверное, просто объелся пауков, подумаешь – беда какая. Я пришел выразить вам свое восхищение. Разрешите ручку поцеловать?..

К моему ужасу, он вдруг стал на колени и пополз к той руке, которая все еще не могла нащупать на полу халат. Я вскрикнула и, обмотавшись покрывалом, отползла на другой конец кровати.

– Ты!.. Ты должен был пойти домой, к семье, в душ! Если ты немедленно не отправишься к себе домой, я… Я вызову санэпидемстанцию! Вот именно. Пусть тебя хотя бы продезинфицируют!

– Тотчас же отправлюсь мыться и спать, только скажите – почему девяносто второй?

– Что?..

– Почему вы сказали посмотреть именно девяносто второй год? Я уже было подумал, что вы просто хотите от меня отвязаться.

– Понятно. Ты провел анализ предпринимательской активности Генерала, трудился всю ночь, чтобы с утра пораньше прийти и провонять мою спальню?

– Не было никакой предпринимательской активности. Вот в чем загвоздка. Это переломный год. Первые пять месяцев – средней активности, а вот потом у Генерала начались проблемы. Его трижды вызывали на комиссию. Генералу пришлось оплатить услуги адвоката, а к сентябрю месяцу, судя по всему, он вообще был готов бежать.