Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович - Страница 82

И вновь принялся за письмо: Фасих-бей с нетерпением ждал известий от своих верных слуг…

Глава 9

Владения польского короля начинались в двухстах верстах от Москвы: в Дорогобуже стоял гарнизон рейтар, а Смоленск — старинный, исконно русский город, славный боевым прошлым и готовый к новым подвигам, — находился уже в глубине чужой территории.

Посланцы Бухвостова торопились. Помня его наставления, они погоняли лошадей и отмахали больше полутора сотен верст, не останавливаясь для отдыха ни в убогих деревеньках, лежавших у шляха, ни в маленьких городках. Впереди на высоком мышастом жеребце скакал Терентий Микулин. На груди у него, под суконным кафтаном, согретое теплом его сильного тела, было спрятано металлическое зеркальце немецкой работы. Следом поспешали Павлин Тархов и Иван Попов, одетые приказчиками. Первый ехал на огромном вороном жеребце, зло сверкавшем налитыми кровью глазами, а второй — на татарской лошадке, неказистой с виду, но необычайно выносливой. Каждый вел в поводу еще по две лошади, нагруженные тюками с товаром.

Мерно стучали копыта, оседала на придорожной траве сухая, прокаленная летним солнцем пыль. Встречный ветерок освежал разгоряченные лица путников, уже много часов не слезавших с седел: они хотели еще до наступления сумерек пересечь границу и заночевать на постоялом дворе у знакомого корчмаря Исая. Путешествовать ночью по дорогам, тянувшимся среди непроходимых густых лесов, было небезопасно. Даже трое хорошо вооруженных отважных людей легко могли стать добычей лютовавшей в окрестностях шайки разбойников. Глазом моргнуть не успеешь, как рухнет на голову заранее подпиленная толстая ель с острыми сучьями, а коней схватят под уздцы. Без лишних разговоров воткнут в ребра вилы или всадят в спину длинный нож, и никто не подумает крикнуть: «Кошелек или жизнь!» Здесь предпочитали забирать сразу все, не оставляя после налета нежелательных свидетелей. Поэтому путники обрадовались, увидев огоньки, призывно мерцавшие в окнах корчмы, — они сулили долгожданный отдых и надежный кров над головой.

Между тем сумерки сгущались. В низинах поплыли белесые космы тумана, холодной росой оседая на траве. Где-то прокричала перепелка: пьють, спать пора, пьють. Стеной стоявший по обочинам шляха лес словно придвинулся ближе и нахмурился. Последние лучи заходящего солнца с трудом пробирались между стволов деревьев, но уже не могли рассеять черные тени. Путники принялись нахлестывать лошадей и вскоре въехали в ворота постоялого двора.

Встречать гостей вышел сам Исай — тощий, горбоносый, с вечно растянутым в угодливой улыбке большим ртом, — он засуетился вокруг приезжих, покрикивая на нерадивых работников:

— Ну что встали, бездельники? Помогите снять тюки, несите их в дом!

Постоялый двор представлял собой просторную площадку, с трех сторон окруженную строениями. Слева возвышался двухэтажный рубленый дом: внизу располагалась корчма, а наверху постояльцам предлагали комнаты для ночлега Напротив вросли в землю низенькие сараи и амбарчики почти без окон, но с широкими дверями, закрытыми на массивные замки. Между сараями и домом стояла конюшня — новенькая, еще сохранившая запах свежего смолистого дерева.

— Вот, отстроился, — похвастался Исай, показав на конюшню. — Старая сгорела в прошлом году. Проходите в дом, выпьем по чарочке за благополучную дорогу. А у меня для вас и хорошая комната есть: специально приберег, будто знал.

Работники повели коней по двору, чтобы остыли после долгой скачки, а хозяин, не переставая улыбаться и кланяться, позвал путников в корчму. Некрасивая, такая же носастая, как муж, хмурая жена Исая быстро собрала на стол. Принесла горшок с жирной похлебкой, подала ложки, крупными ломтями нарезала хлеб и выставила на середину стола кувшин с водкой. Но приезжие пить отказались.

— Чуть свет в дорогу, — объяснил Терентий.

— Это как пожелают шановные паны, — не обиделся Исай. Павлин незаметно огляделся. К его удовольствию, корчма

была почти пуста, только в дальнем углу два бедно одетых крестьянина тянули из больших глиняных кружек какое-то пойло. Но вот они вытерли усы и, нахлобучив шапки, отправились домой.

Прислуживая гостям, Исай без умолку болтал, рассказывал о последних новостях: у одного селянина утопла в болоте корова, в соседней деревне баба родила тройню, а зимой местный пан каштелян устраивал охоту на медведя. Да только не смогли охотники взять бурого лесного хозяина: медведь раскидал собак, сломал направленную ему в грудь рогатину и ушел в чащу. А так все по-прежнему. Хорошо, что нет войны, поскольку она грозит корчмарю только разорением: солдаты никогда не платят за вино.

— Не слышно, будут ли опять воевать русский царь и наш король? — осторожно поинтересовался Исай.

— Мы не слыхали. — Иван облизал ложку и положил на стол.

— Показывай комнату, — поднялся Микулин. Корчмарь повел их по лестнице на второй этаж, забежал

вперед и распахнул перед гостями дверь большой горницы. Ее единственное окно смотрело на темный лес.

— Давай тюки сюда, — распорядился Терентий.

Иван и Павлин быстро перетаскали тюки с товаром в горницу и закрыли изнутри дверь на засов. Терентий, не раздеваясь, повалился на единственную кровать, а стрельцы расположились на полу. Иван проверил пистолеты и задул свечу…

Устроив постояльцев на ночлег, корчмарь спустился вниз и сел считать выручку. Чтобы не сбиться, делал пометки угольком на досках стола. Время от времени он отрывался от своего занятия, поднимал голову и настороженно прислушивался.

Вскоре дверь приоткрылась, и в корчму заглянул один из работников. В ответ на вопросительный взгляд хозяина он утвердительно кивнул и исчез. Исай немедленно сгреб со стола медяки, ссыпал их в полотняный мешочек и сунул его жене в руки. Нахлобучив шапку, он выскочил во двор и прямо на крыльце столкнулся с низкорослым, крепко сбитым человеком в темном кунтуше. Ухватив корчмаря за грудки, тот притянул его к себе и жарко выдохнул:

— Здесь?

— Приехали, — шепотом ответил Исай. — Спать завалились.

— Где? — не отпуская его, снова спросил незнакомец.

— Как пан велел, так я их и устроил. Пусть пан не забудет своего обещания: люди вам, товар мне.

— Рассчитаемся, — отпихнул его человек в кунтуше.

Он спустился с крыльца и тихонько свистнул. Тотчас из темноты появились вооруженные люди.

— Ворота не запирать, — распорядился главарь. — Дом обложить со всех сторон, никого не выпускать. Где их окно?

Он обернулся к Исаю. Корчмарь мелко дрожал от страха: будь проклят тот день, когда он, польстившись на русское золото, начал помогать тем, кто спит сейчас в горнице! И будь проклят другой день, когда он захотел иметь еще больше, чем имеет, и продал русских. Ой, что теперь будет с бедным Исаем? А если начнется стрельба?

— Где их окно? — зло повторил вопрос главарь.

— С той стороны. — Корчмарь затрясся сильнее.

— Падаль трусливая, — презрительно сплюнул главарь. — Быстро двое под окно!

Исай дернулся, как от удара, но уже не мог совладать с собой: страх намертво зажал его своими мерзкими щупальцами и не желал отпускать. Под ложечкой противно тянуло, будто вот-вот вырвет, а ноги стали совсем ватными. Хорошо бы сейчас выпить большую чарку водки, завернуться в тулуп и уснуть, чтобы все оказалось лишь жутким сном. Но разве позволят ему уйти?

— Прекрати дрожать! — встряхнул его главарь. — Веди. Постучишь в дверь и скажешь, что прискакал человек из Москвы.

— А потом? — Исай громко лязгнул зубами.

— Потом — не твое дело! Надо, чтобы они открыли. Иди!

Он подтолкнул корчмаря к крыльцу. Следом, словно молчаливые призраки, крались вооруженные люди. Исай, как сомнамбула, прошел в корчму и начал подниматься по внутренней лестнице. Сзади напряженно сопел главарь.

Хайка, жена Исая, увидев вооруженных мужчин, охнула и уже, было, хотела заорать, но один из них шустро подскочил к ней, пихнул в угол и зажал рот.