Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1 - Велидов (редактор) А. С. - Страница 30

30

ПОКАЗАНИЯ КОРОТНЕВА

1918 год. Май. Я Николай Николаевич Коротнев. В квартиру Покровского я попал потому, что там жила моя старая знакомая г-жа Голикова, к которой я иногда заходил. В заговорщической организации я не состоял и ничего не знаю. Правда, когда в декабре я приехал в Москву с фронта, то здесь были офицерские организации и было дело поставлено очень просто: брали прямо незнакомого офицера из кафе и тащили в организацию. В квартире, где нас арестовали, мы сидели, говорили о разных новостях.

Я даю честное офицерское слово, что ни в какой противоправительственной организации не состою. Деньги, выложенные на столе, не мои, а Сидорова, что он, наверное, и подтвердит. Я откровенно говорю, что в январе я в организации одной состоял, но теперь она распалась давно, и считаю вступление в такую организацию бесполезным.

Николай Николаевич Коротнев

ПОКАЗАНИЯ ЛЕОНИДА ИВАНОВИЧА РОЗЕНФЕЛЬДА-РОЗАНОВА

ПЕРВЫЙ ДОПРОС

Паспорт я получил перед отъездом в Казань от Николая Сергеевича. В Казани через Иосифа Александровича должен подыскивать помещения для размещения 500–700 человек. Виктора Ивановича перед отъездом в Казань встретил у Николая Сергеевича, от которого, то есть Виктора Ивановича, я получил письмо в Казань к Иосифу Александровичу. Какое положение занимает в организации Иосиф Александрович, мне неизвестно. Ярцев послан в Казань со мною вместе с той же целью.

Л. И. Розенфельд

ВТОРОЙ ДОПРОС

Леонид Иванович Розанов, арестованный в Казани, по Пушкинской улице, в доме Попова, показал следующее: «Моя настоящая фамилия – Розенфельд Леонид Иванович; в Москве я проживал на Большой Пресне,[107] в д. № 28, кв. 28, там живут мои родители. Отец мой, бывший чиновник, служил как ревизор по рыбным промыслам. Уволен в 1916 году при старом режиме за политическую неблагонадежность. Я бывший офицер, прапорщик 1-го железнодорожного полка. Уволился со службы с января месяца по болезни. По окончании службы приехал в Москву, остановился у родителей. Уезжал из Москвы только на Луку,[108] а так все время жил у родителей.

Около 20 мая я пошел к доктору в Молочный переулок, и там в разговоре с доктором последний мне предложил вступить в организацию «Спасения родины и революции». Я на это согласился, и он мне предложил немедленно переехать в Казань и там работать для подыскания квартиры. Мой непосредственный начальник был Николай Сергеевич.

В Казани ко мне явились на квартиру с нашими значками, то есть треугольниками, по которым мы их узнавали.

Леонид Иванович Розенфельд. 13 июня 1918 года».

ТРЕТИЙ ДОПРОС

В организацию вступил около 20 мая с. г. Предложил мне вступить в организацию Николай Сергеевич, по профессии врач.

Встретился с Николаем Сергеевичем в Москве, в лечебнице для приходящих больных в Молочном переулке, недалеко от храма Христа Спасителя. Вступая в организацию, мы вели борьбу с немцами для спасения России. В этой лечебнице я встретился с Виктором Ивановичем. От последнего я получал письма на имя Иосифа Александровича. Виктор Иванович мне сказал, что остановиться я могу у Винокурова и там можно будет встретить Иосифа Александровича. На другой день, кажется, Иосиф Александрович пришел к нам в комнату. Когда я явился в дом Винокурова, я не знал об Ольгине и Голубеве, а познакомился с ними через Иосифа Александровича.

С Ярцевым я встречался в день отъезда из Москвы в Молочном переулке. В нашу задачу входило разузнать, можно ли разместить 500–700 человек в городе Казани. Мы успели осмотреть дачи Верхнего Услона и меблированные комнаты на Устье. Нам были даны инструкции действовать через Иосифа Александровича. Иосиф Александрович приходил к нам несколько раз. В телеграмме, которую я получил на свое имя по адресу Винокурова, было указано, что «тетя Варя придет в субботу. Будьте осторожны на приемку товару». Последнее относится, вероятно, к квартирам. Валентина Владимировна нам сообщила, что в Москве арестованы некоторые лица. Основные задачи за № 17, и остальные сведения о провокаторах за № 15 я получил от Николая Сергеевича. От него же перед отъездом я получил 600 рублей. Больше ничего показывать не имею. Розенфельд

1-я партия приехала сюда……….. 2-я партия – не помню.

То, что Валентина Владимировна сказала, что она от Центрального штаба, – не помню. Какое количество лиц, враждебных Советской власти находится в городе Казани, мне неизвестно.

Розенфельд

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА БРЕДИСА

Допрошенный 24 июля с. г. Фридрих Андреевич Бредис, проживающий по Ермолаевскому переулку,[109] № 4, кв. 7, служащий в продовольственном комитете, бывший офицер, 30 лет, семейный, Витебской губернии, показал:

«С Пинкой я был знаком уже на фронте. В Москве я с ним встретился случайно. Он предложил мне вести контрразведку, направленную всецело на борьбу против немцев. В Казань и Пермь я ездил в начале июня с. г. для подыскания немецких агентов. Документы на проезд дал мне Бирзе. Сведения; добываемые моей контрразведкой, я давал Пинке, и Ткаченко, и Бирзе. Пинка приходил ко мне раза три-четыре, я у него не был ни разу. К Ткаченко я ходил. Рубиса и Кевешана я знаю также с фронта. С Рубисом в Москве встретился случайно. После этого Рубис ко мне заходил. Кевешан знал мой адрес с полка, и зашел он ко мне навести некоторые справки насчет Прибалтийского края.

О том, что Пинка состоит в организации, преследующей чисто политические цели контрреволюционного характера, я не знал, иначе я бы не остался с ним работать. После моего приезда из Казани, когда я по газетам узнал, что это за организация, в которой я работал, и какие цели она преследует, то я бросил эту работу.

С кем Пинка имел организационные связи, я не знаю. Фамилии каких-нибудь участников организации, кроме общеизвестных, назвать не могу.

Работал против немцев исключительно. Мною были даны тов. Бирзе фамилии Зборомирского, Римского-Корсакова, Аркадьева и Белорукова как участников германской организации.

Бредис».

СТАТЬЯ БРЕДИСА

В течение трех месяцев я, как латыш, боялся коснуться в печати той страшной болезни, что переживают сейчас латышские стрелковые полки. Но язва с каждым днем росла, углублялась, ширилась и наконец достигла последней своей стадии. Дальше уже неминуема гибель латышских полков. То, что заработано драгоценной кровью в июльских, декабрьских боях на берегах Двины, то теперь забыто, оплевано. Всему латышскому народу, всем латышским стрелкам навесили[110] один позорный ярлык: «Латыши – изменники и предатели». Нет, народ в этом не повинен, простые стрелки и латышские офицеры еще не раз помогут России, родной нашей армии. В эту тяжелую минуту, чтобы спасти столицу, Временное правительство должно оглянуться на северные берега Двины и твердой, решительной рукой разрубить гордиев узел, разрезать проклятый нарыв, пока еще не поздно.

Жалкая кучка провокаторов и германских наймитов, засевшая в исполнительном комитете латышских стрелковых полков (Искомстрел), продает латышский народ. Это отсюда 17 мая вынесена резолюция о поддержке братания в самых широких размерах и об отказе от наступления. Латышский народ, пресса, интеллигенция, офицерство и отдельные команды ответили тысячами резолюций протеста, полных скорби и гнева. А провокаторы образовали специальную немецкую секцию при исполнительном комитете. И началась подлая и темная работа во славу Германии.

Ф. А. Бредисвернуться

107

Ныне улица Красная Пресня.

вернуться

108

Праздник апостола Луки отмечается 22 апреля (5 мая нового стиля).

вернуться

109

Ныне улица Жолтовского.

вернуться

110

В тексте книги «наметили».