Анна, где ты? - Вентворт Патриция - Страница 34

— Я не подкапываюсь!

Он повысил голос:

— Ты наняла частного детектива, но только она приступила к работе, как заявилась ты, встала ей поперек дороги, вляпалась в бог знает какие неприятности. Этот прохвост Эбботт тоже здесь! А в Ледлингтоне — ограбление банка и двойное убийство! Ты это знаешь?

Томазина вздернула нос.

— Раз Фрэнк и местный инспектор приехали сюда, конечно, знаю.

— А почему они приехали именно сюда?

Она сказала уже не зло, а задумчиво:

— Они хотят узнать, кто расплатился одной фунтовой банкнотой в магазине «Все для рукоделия» в Дедхаме и не было ли в ней чего-то необычного. Спрашивали, кто вчера ездил в Ледлингтон — а они чуть не все ездили.

— Кто?

Легкая насмешка смягчила ее взор.

— Не я. Жаль тебя разочаровывать, но я не ездила.

— Я сказал кто.

— О, мисс Гвинет, но я не думаю, что ей удалось бы ограбить банк. И мисс Силвер, и этот смешной маленький Ремингтон, и мужчина, который живет в Дип-хаусе за заколоченными окнами и наблюдает за птицами, и мистер Крэддок. Все они там были, но никто не мог толком сказать, где был и что делал в то время, когда грабили банк. У меня и мисс Элейн идеальное алиби: в три часа она встала с кровати и начала мне рассказывать, как ее мать решила записать себя на грампластинку, когда они только что появились — ну, Эдисон и все такое, — но она так волновалась, что хихикнула посреди песни, и это, конечно, осталось на пластинке. Никто не смог бы придумать такое алиби, если бы этого не было, правда? Мы с Элейн вне опасности.

Он все еще хмурился.

— Почему полиция считает, что здешние в этом замешаны?

Томазина тоже была очень серьезна.

— Не знаю, по-моему, это как-то связано с однофунтовой купюрой, о которой они спрашивали. Они не говорили, но месяц назад был ограблен банк в местечке, которое называется Эндерби-Грин. Там тоже был убит управляющий, и эти два дела как-то связаны. Купюра, о которой спрашивали, не могла быть из украденных вчера, потому что ее сдали в банк во вторник из магазина «Все для рукоделия» в Дедхаме. Ее как-то распознали, и они, конечно, подумали, что ею мог расплатиться любой из наших, и потому всех спрашивали, что мы вчера делали. Давай все расскажу.

— Расскажи, — без особого воодушевления сказал Питер.

Томазина не питала иллюзий насчет Питера. Дети умеют точно определить, кто есть кто. Позже они могут забыть, но она знала Питера с того времени, как сидела в коляске, и по натуре не была забывчивой. Она знала, каким он может быть упрямым, мнительным и вредным. Она считала, что все эти свои замечательные качества он сейчас продемонстрировал в полной мере, и все-таки не могла не рассказать ему о разговоре с полицией и пустилась в повествование. У нее это получилось так живо, что, когда она закончила, Питер как будто сам там побывал.

— А когда этот надутый индюк Певерил сказал, что им нечего скрывать, мистер Робинсон расхохотался, а миссис Крэддок упала в обморок.

Они стали гадать, что означал смех Джона Робинсона и обморок Эмилии, и вскоре ругались пуще прежнего, потому что Питер сказал, что это дело скользкое, что от него дурно попахивает и что она должна поскорее убраться отсюда.

Томазина с жаром ринулась в бой.

— Если попахивает, значит, тут есть то, что нуждается в чистке, а значит, нужно не убегать, а оставаться на месте.

Питер сунул руки в карманы.

— Знаешь, предоставь мусор мусорщикам — в данном случае полиции. Они сделают это лучше и не втянут других людей в неприятности. В три ноль пять из Ледлингтона идет поезд на Лондон. Ступай собери вещи, мы успеваем на автобус и на этот поезд.

Позже Томазина решила, что ответила ему спокойно и с достоинством:

— Если ты думаешь, что можешь выбирать автобусы и поезда, на которых меня увезешь, то зря стараешься, потому что я остаюсь.

Про себя она решила, что просто обязана остаться, и, если Питер этого не понимает, ему придется понять. К сожалению, она на этом не остановилась. Она не могла потом вспомнить, что говорила, потому что чувства переполняли ее, она топала ногами, заливалась слезами. Потому что они вернулись к тому, с чего начали, — к Анне Бол: почему она исчезла и где она сейчас?

— Как ты не видишь, Питер, если здесь есть человек, который грабит банки и стреляет в людей, то с Анной могло случиться что-то ужасное? Ты сам назвал ее «любопытной Варварой», такой она и была! Ей всегда нужно было все знать. Я ее за это жалела и думала, что это потому, что У нее нет семьи и собственных интересов. Как ты не видишь, что при ее въедливости и настырное™ она могла что-то обнаружить? Разве не понятно, что она дала кому-то основания от нее избавиться?

Питер вынул руки из карманов и схватил ее за запястья.

— Допустим, это правда — допустим, она доигралась до того, что ее убили. Я в это ни секунды не верю, но допустим, она убита. И что ты будешь делать? Будешь совать свой нос туда, куда не просят, чтобы тебя тоже убрали? А это возможно, сама знаешь, если ты будешь усердствовать и если в Колонии имеется тайный убийца. Ты полагаешь, что я позволю тебе в это вляпаться? Так вот, не рассчитывай, не позволю!

— Отпусти руки!

Он словно бы ее не слышал.

— Это дело полиции! Нет ничего такого, что ты могла бы сделать, живи тут хоть месяц!

— А вот и есть!

— Что же?

Если бы она была в более спокойном состоянии, или если бы он не держал ее за руки, она, может быть, и промолчала, но в ней кипела злость, которую непременно нужно было выплеснуть.

— Кто-то должен найти Анну. Уже пять месяцев от нее никаких вестей, может, она умерла или ее убили. Меня преследует вот что: она могла что-то обнаружить, и ее заперли в нежилой части дома. Туда никто не ходит, кроме этого Крэддока. Та часть дома всегда заперта — якобы из-за опасности для детей. В таких домах бывают подвалы. Что, если Анну там заперли — как я могу уехать? Я думала об этом всю ночь. Может, она заперта в подвале, а все говорят так, как ты: «О, она просто решила больше не писать». Я все время думаю об этом. Мы по утрам встаем, выходим, приходим, едим, и никому нет дела до того, жива она или нет. Питер, не уговаривай, я должна что-то делать. И… и… кто-то идет, отпусти меня, а то закричу!

— И обвинишь меня в насилии?

Она быстро сказала совсем другим тоном:

— Это пошло бы тебе на пользу. Питер, пошли, там действительно кто-то идет!

Из леса вышел Джон Робинсон. Он сразу понял, что нарвался на ссору. Томазина была в слезах, глаза ее горели злобой и стали еще ярче при его приближении. Обломанный сучок, истоптанные листья на участке земли между ней и молодым человеком — он без труда пришел к правильному заключению, что это были отнюдь не объятия. Мисс Томазина Эллиот потирала кисти рук; значит, парень держал ее, а теперь отпустил. Нужно разобраться, не было ли это покушением на насилие. Он слегка свернул с пути, подошел и улыбнулся.

— Прогуливаетесь после того, как нас поджаривала полиция? С вершины этого холма отличный вид. Вы там не были? — Он говорил приветливо, и деревенский выговор сейчас почти не чувствовался.

Томазина с удовольствием отметила, что может беспечно улыбнуться и сказать:

— Да, вид восхитительный, дети меня туда водили. Сегодня на это не было времени. Нам с Питером пора возвращаться.

Значит, парень — ее друг. Мистер Робинсон принял это к сведению и, посвистывая, продолжил путь.

Томазина пошла назад под горку быстрым шагом, не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли за ней Питер. Она не побежит — потому что он побежит следом за ней. Она просто пойдет как можно быстрее, не будет оглядываться и не скажет ему ни единого слова.

Но когда, завидев коттедж сестер Тремлет, она изменила своему намерению и оглянулась, Питера Брэндона она не увидала.