Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков - Вермуш Гюнтер - Страница 20

Снаружи – Фридрих, внутри – Эфраим

Чеканка иностранных монет сама по себе не была фальшивомонетничеством, если при этом соблюдались все характеристики монет, хотя это, конечно, было вмешательством в суверенное право другого государства. В истории подобное встречалось часто. Самыми излюбленными образцами для подражания были флорентийские золотые гульдены, французские тюрно и английские стерлинги. Гёзы в Нидерландах во время освободительной войны с Испанией между 1568 и 1588 годами в больших количествах чеканили испанские, португальские и германские монеты.

Прямое фальшивомонетничество имело место тогда, когда, как в случае с североитальянским княжеским картелем, чужеземные монеты чеканились в ухудшенном виде. Здесь господин не мог сослаться на свое право чеканить монеты, которое еще с античных времен легализовало его мошенничество, если оно ограничивалось территорией своего государства.

Так уж получилось – и это явный абсурд, что в исторических трудах вплоть до сегодняшнего дня Филиппа IV Французского называют «королем фальшивомонетчиков». Главные фальшивомонетчики взошли на историческую авансцену лишь столетия спустя. Это были прусский король Фридрих II, английский король Георг III и Наполеон Бонапарт.

Фридриха Великого потомки называли блестящим правителем. Когда он занял прусский трон в начале лета 1740 года, его считали не только образованным, открытым и терпимым, но и сказочно богатым. Терпимость короля, правда, не простиралась дальше декретированной еще его прадедом – «великим курфюрстом» свободы вероисповеданий, оставлявшей некоторую свободу и для еврейского населения. Сказочное богатство состояло из 8,7 млн. талеров и серебряных сокровищ берлинского замка, который сестра Фридриха Вильгельмине Фридерике Софи фон Байрейт оценила в 6 млн. талеров.

Спустя пять лет вся наличность прусского короля была спущена в первой (1740–1742 гг.) и второй (1744–1745 гг.) Силезских войнах. Первоначальный капитал, необходимый для новой кампании, в которой Фридрих в союзе с Англией и некоторыми германскими государствами боролся за обладание Силезией и Саксонией против коалиции Австрии, Франции, России, Швеции и большинства германских княжеств, был оценен финансовыми экспертами Фридриха в 5,5 млн. талеров. Безжалостные налоги принесли в казну 2,3 млн. талеров. Часть серебряных сокровищ была направлена в переплав, это дало еще 1,5 млн. талеров. Оставалось собрать 1,5 млн. талеров, и этого могло хватить лишь в случае быстрого окончания кампании. Безвыходное положение заставило всегда рационально мыслящего и просвещенного короля обратиться за помощью к одной из жриц алхимии с почти символическим именем Нотнагель,* которая заверяла его, что может «сделать» золота на 1 млн. талеров. Конечно, эксперимент не удался. Так как все дело было совершенно секретным (правда, в него был посвящен Фредерсдорфф – камердинер короля), судьба производительницы золота осталась неизвестной.

Завоевание Саксонии было первой целью прусской армии. Необходимые для войск мелкие монеты для покрытия первых потребностей уже были изготовлены по образцу лейпцигских монет в Кенигсберге и Бреслау, пока в строгом соответствии с саксонскими нормами.

29 августа 1796 г. 61 тыс. прусских солдат вторгается в Саксонию. Начинается третья Силезская война, или, как ее потом назвали, Семилетняя война. Саксонская армия, насчитывавшая всего 19 тыс. человек, уже к середине сентября оказывается побежденной.

Прусское генеральное военное командование на занятой саксонской территории должно было заботиться о том, как пополнить свои войска саксонскими солдатами, а прусскую казну – саксонскими деньгами.

Контрибуция была установлена в размере 5 млн. имперских талеров, то есть в том объеме расходов, который был определен финансовыми экспертами Фридриха на саксонскую кампанию. Но это еще не все. 5 ноября появился королевский приказ о включении Лейпцигского монетного двора во владения прусской короны, что было вызвано, в частности, тем, что саксонский арендатор монетного двора Фреге остерегался ухудшать качество монет. Новый арендатор нашелся в лице берлинской фирмы «Эфраим и сыновья», которая за чеканку миллиона имперских талеров в разменной монете была готова уплатить королю 200 тыс. имперских талеров. «Монетная стопа» этих монет, их весовые и качественные характеристики были гораздо ниже исходного уровня. При Фреге монетный масштаб составлял 14 талеров разменной монеты из марки серебра. Эфраим, чтобы вносить арендную плату, довел выпуск монет до 18 и даже 20 талеров. Обман жителей оккупированных территорий был усугублен тем, что на обесцененных монетах ставились довоенные годы выпуска – 1753 и 1754.

Когда прусские войска в конце концов остановились в Богемии, Эфраим предложил подделывать австрийские монеты достоинством в 7, 10 и 20 кройцеров из расчета 200 тыс. монет на 1 млн. талеров. Фридрих Вильгельм Борке, глава оккупационных властей в Саксонии, сопроводил эти предложения своим комментарием, который давал высокую оценку этой афере, так как тогда солдаты Богемии обойдутся дешевле, и направил их Фридриху II. Последний не удовлетворился предложенным. Он потребовал 350 тыс. талеров за разрешение на чеканку. «Эфраим и сыновья» согласились, но при условии, что им будет позволено изготовить монет на общую сумму в 1,5 млн. талеров. Контракт состоялся. Фальшивые монеты должны были чеканиться в Дрездене и Праге. К счастью, население Богемии не слишком пострадало. После поражения под Кёльном (1757 г.) прусские войска оставили основную часть Богемии.

Продукция саксонских монетных дворов под давлением лавинообразно нарастающих требований короля катастрофически обесценивалась. Вместо первоначальных 14 талеров из 1 марки серебра стали чеканить 45 талеров в мелких монетах. В летописи фальшивомонетничества наступила пасха. Фридрих II, однако, в каждом договоре со своими монетными арендаторами специально оговаривал, что саксонские монеты не должны попадать в Пруссию. Обесцененные монеты в восемь грошей, а также саксонские 6– и 3-грошевые монеты были основными деньгами войны. Около 25 млн. талеров Фридрих II получил от чеканки фальшивых денег, что составило 1/6 того, во что обошлась ему вся Семилетняя война. Эти монеты были названы «эфраимитами». Название было унаследовано прусскими монетами в 1/3 талера, которые стали чеканиться в Дрездене с 1757 года, и 12-грошевыми монетами. Оно отражало разочарование прусского населения, страдавшего, правда, в меньшей степени, чем население Саксонии или Польши, от «похудения» денег. Эфраимиты вскоре стали настолько непопулярными, что на улицах Берлина им посвящали куплеты: «Прекрасны снаружи, ужасны внутри, – Фридрих снаружи, Эфраим внутри». В возрождение широкомасштабного фальшивомонетничества с удовольствием включались и другие «монетные господа». Первым среди них был граф фон Вид, который в своей мастерской в Нойвиде чеканил недоброкачественные 4-грошевые монеты, сбывая их в основном в Саксонии, где граф составил конкуренцию прусскому фальшивомонетничеству. Мастерская была закрыта лишь в 1760 году по настоянию императора Франца I. За графом фон Видом следовал маркграф фон Ансбах, который организовал производство фальшивых монет в своем родовом имении – в Ансбахе, как и князь фон Сайн-Виттгенштейн-Альтенкирхен, чеканивший монеты в Сайне. Особенно большие неприятности доставляла «старому Фрицу» монетная мастерская князя фон Ангальт-Бернбург Виктора Фридриха, функционировавшая с 1758 года. Прусский король с применением силы закрыл и опечатал ее уже в конце 1760 года. В ответ Виктор Фридрих не без угрозы заявил, что, если его лишат монетной мастерской, он впредь не будет платить налоги, связанные с войной. Угроза возымела действие. Виктор Фридрих получает разрешение возобновить чеканку монет, однако при недвусмысленном запрете направлять свои монеты, которые очень походили на прусские 8-, 5– и 2-грошевые монеты, в Пруссию.

Все транспорты купцов, двигавшиеся на запад, обыскивались, прусские деньги не подлежали вывозу. Вскоре другие господа присоединились к прибыльному делу: герцог Вюртембергский, герцог Саксонский-Веймарский-Айзенахский, граф фон Штольберг, герцог Мекленбургский-Шверинский и некоторые другие. Масштаб производимых ими денег увеличился до 45 и 44 талеров из марки.

3

фамилия из разряда «говорящих», может быть переведена как «аварийная игла». – Прим. пер.