Завещание чудака - Верн Жюль Габриэль - Страница 60

Этот страшный человек, как всегда, ничего не рассказал Тюрку ни о ссоре, ни о своем вызове, опасаясь, что вмешательство Тюрка только повредит делу.

Но он не мог бьинайти соперника более достойного, чем этот хроникер газеты Трибуна, который и на этот раз оказался вполне на высоте положения.

«Ну, если этот любитель соленой воды вообразил, что я отступлю, то он жестоко ошибся!.. В назначенный час я буду на своей площадке, раз он будет на своей!.. И зеленый флаг журналиста не склонится перед оранжевым флажком командора!»

Заметьте, между прочим, что ничто в этом происшествии не могло никого удивить в такой удивительной стране, как Америка!

А потому на слелдующее утро, — семи часов еще не пробило, — Гарри Кембэл явился на вокзал, чтобы сесть в поезд, который отправлялся в Колумбус и проходил через Геркуланум. Выбрав себе место в последнем вагоне, площадка которого находилась непосредственно за багажным, он там устроился и стал ждать. Оставалось семнадцать минут до момента, когда ему надо будет явиться к месту поединка.

Утро было холодное, и никого из пассажиров не соблазняло постоять на площадке во время хода поезда. В вагоне, в котором сидел Гарри Кембэл, было не более двенадцати пассажиров.

Посмотрев на часы, репортер Трибуны увидел, что стрелки показывали семь часов пять минут. Таким образом, у него было еще двенадцать минут, и он ждал в полном спокойствии, от которого его противник был, без сомнения, очень далек.

В семь часов четырнадцать минут он встал, вышел на площадку, вынул из кармана револьвер и, проверив заряды, стал ждать.

В семь часов щестнадцать минут послышался грохот встречного поезда из Геркуланума, двигавшегося по другому пути, в противоположном поезду Гарри Кембэла направлении.

Гарри Кембэл поднял револьвер на высоту своего лба и приготовился.

Паровозы промчались один мимо другого, оставляя позади облако белого пара.

Еще полсекунды — и почти одновременно раздались два выстрела. Гарри Кембэл почувствовал на своей щеке ветер и свист пролетевшей мимо пули и тотчас же ответил на выстрел выстрелом.

Вслед за тем оба поезда исчезли из виду.

Не подумайте, что звук этих двух выстрелов смутил сидевших в вагоне путешественников! Нет! Взволновать это их не могло ничуть, и Гарри Кембэл спокойно вернулся в вагон и занял свое прежнее место, так и не узнав, задела его пуля лоб командора или нет.

Потом поезд помчал репортера Трибуны через штат Георгия, получивший название Ключ южного свода, подобно тому как штат Пенсильвания называется Ключом северного свода.

После войны за независимость столицей штата Георгия сделался город Атланта в память оказанного им долгого сопротивления. Построенный на высоте ста пятидесяти туазов у начала ущелья горной цепи Аппалачей, этот город в настоящее время является самым населенным в штате.

Проехав территорию штата Георгия до города Огаста, находящегося на берегу реки Саванны и известного своими бумагопрядильными фабриками, поезд пересек территорию Южной Каролины, миновал Гамбург вблизи Огасты и остановился у своего конечного пункта, города Чарлстона.

Это было вечером 2 июня. Репортер закончил свое путешествие, сделав около тысячи пятисот миль по железной дороге из Санта-Фе в Нью-Мексико, путешествие, ознаменованное встречей в Годжем Урриканом.

Из чарлстонских газет Гарри Кембэл узнал, что двое неразлучных, командор и Тюрк, 31 мая были проездом в Огдене, направляясь на всех парах в дальнюю часть Калифорнии.

«Все устроилось к лучшему, — мысленно сказал он. — Я нимало не огорчен тем, что в него не попал. Это медведь и даже морской медведь, но, как бы то ни было, медведь в человеческом образе!»

Никаких намеков на имевшую место дуэль в газетах не было, о ней знали только те, кто принимал в ней участие, и если бы ни один из этих двух не проговорился, о ней никогда не узнали бы. Но, правда, можно ли рассчитывать на скромность сочинителя газетных заметок!

Именно в Южной Каролине, на ее прибрежных островах селились первые французские колонисты. Этот штат славился производством длинноволокнистого хлопка, богатыми урожаями риса великолепного качества и залежами фосфорнокислой соли. К несчастью, война его очень истощила. В этом штате насчитывается довольно много французов, потомков тех гугенотов, которые вынуждены были покинуть родину после отмены Нантского эдикта.

Штат Южная Каролина, где чернокожие составляли три пятых населения, был первым, которых провел в жизнь акт об освобождении невольников, предоставив федератам в этой части Союза один только Форт Семтэр около Чарлстона.

Южная Каролина занимает двадцать девятое место среди штатов Союза по размерах своей территории и двадцать второе по численности населения (сто пятьдесят две тысячи жителей). Через этот город в его южнойгчасти проходят последние отроги Голубых гор; город славится своим климатом, одним из самых здоровых и наиболее умеренных в Союзе.

Здесь хорошо родятся пшеница, лен и табак, не уступающий по своим качествам табаку штата Виргиния.

В центральной части Южной Каролины климат особенно благоприятен для культуры маиса, а в южной — для хлопка и риса, не говоря уже об эксплуатации ее обширных лесов. Индустрия этого штата питается еще железными и свинцовыми рудниками, почва же его богата золотоносными жилами. Зимой в Южной Каролине необыкновенно мягкая погода, но в июне жара бывает сильной. Уже начиная с февраля растительность начинает оживать и из почек великолепных кленов показываются кончики лепестков их красных цветов.

Гарри Кембэл никогда еще не бывал в Чарлстоне, заслужившем грустную репутацию «столицы рабства». В конце концов этот город (такова его жизненная сила!), несмотря на ряд ужасных катастроф, столько раз испытанных, страдая и от воды, и от огня, и от землетрясений, и даже от желтой лихорадки, все же остался цел и невредим.

На плоском полуострове между устьями рек Астлей и Купер Чарлстон раскинул свои торговые кварталы и дома, окруженные густой зеленью магнолий и гранатовых деревьев. Немного дальше на скалистых выступах побережья возвышаются его форты, между которыми форт Мультри является одним из главных арсеналов Союза и Южной Каролины.

Неизменный баловень счастья, главный репортер газеты Трибуна явился в Чарлстон в такое время, когда город не был встревожен никакими пожарами, никакими наводнениями, никакими землетрясениями. Там не было даже эпидемии черной оспы! Этот город, так ценимый за мягкость нравов и вежливость его жителей, предстал перед ним во всем-своем великолепии, и никогда из его памяти не изгладятся те несколько дней, которые ему удалось провести в его стенах.

Сказать, что Гарри Кембэл был встречен там с восторгом, было бы слишком слабо: город положительно неистовствовал, видя в нем самого достойного из всех участников партии. Остальные не шли даже в счет! Для жителей Чарлстона существовал только один партнер матча, тот, которого десять очков прислали в их город. Что касается до миллионов покойного Гиппербона, то всем казалось, что они уже лежат в его дорожной сумке!

В течение всех сорока восьми часов на него сыпались приглашения за приглашениями, от которых он не мог отказаться, как и от поездок за город, где апельсиновые деревья растут на открытом воздухе. По всем стенам виднелись афиши, на которых имя Гарри Кембэла была написано яркими красками, а по вечерам сверкало электрическими огнями. Гость, пользующийся таким приемом, не мог не чувствовать себя в долгу перед этим городом. Вот почему репортер заявил, что обещает в случае, если он выиграет партию, основать в Чарлстоне приют для бедных бессемейных людей. И интересно, что очень большое число бедняков являлось записываться в городское управление, чтобы заранее заручиться первыми свободными местами в этом благотворительном учреждении. Будущий победитель матча проявил себя в Чарлстоне, штат Южная Каролина, еще более щедрым, чем в Денвере, штат Колорадо.

Настал наконец вечер 3 июня, когда был организован по подписке блестящий банкет под тенью великолепных деревьев при выезде из города, вблизи устья реки Астлей. Толпа приглашенных явилась туда торжественной процессией, с развернутыми знаменами зеленого цвета в честь героя дня. Излишне останавливаться на подробностях этого торжественного собрания. Изысканность его меню и роскошь сервировки трудно описать.