Явление Люцифуга - Белогоров Александр Игоревич - Страница 41

– Не переживай ты так! – хлопнул я его по плечу. Ох, я и забыл, что невидим и что к этому привыкли далеко не все. Стражник вытаращил глаза и, решив, что пал жертвой какого-то страшного колдовства, грохнулся в обморок. Ничего, оклемается! А нам так даже легче.

Я выглянул в коридор. Путь был свободен.

– Так! Быстро за мной! – позвал я своих подопечных и тихонько прикрыл за ними дверь.

Коридор был пуст, а вот дальше, ближе к выходу из тюрьмы, дежурили еще несколько человек. Можно было, конечно, попытаться идти напролом, действуя грубо и рассчитывая на эффект неожиданности, но такие методы не по мне. Оставалась еще одна дверь, ведущая в кабинет судьи. Я заглянул в щелку и понял, что нам как раз сюда.

Этот почтенный служитель закона как раз перебирал вещественные доказательства и решал, что из них следует оставить в деле, а что совершенно для этого не пригодится. Он пребывал в превосходном настроении.

– Сто сорок золотых, – тихо бормотал он себе под нос. – Вот мошенники! Откуда у них столько? – (А твое-то какое собачье дело!) – Хм… Так и запишем: сорок золотых.

Он отложил небольшую кучку монет, а остальные сгреб себе в карман. Некоторое время с сожалением глядел на оставшиеся, а потом решительным жестом уполовинил их.

– Хватит и двадцати, – проворчал он. – И этого-то много! Ну да ладно! Должно же остаться хоть что-то! Так, посмотрим, что там еще…

Он был так увлечен своим делом, что совершенно прозевал момент, когда мы нарушили его уединение, и очнулся только тогда, когда перед ним выросли Боня с Эльзой. У бывшего монашка еще не прошел боевой задор, а девушке его всегда было не занимать. Несколько секунд судья отчаянно хлопал глазами, словно стараясь отогнать наваждение, а потом открыл было рот, чтобы позвать стражу, но это поползновение было решительно пресечено подзатыльником лично от меня. Не люблю жуликов!

– Это же наши деньги! – догадался Боня.

– Они конфискованы, – дрожащим голосом сообщил служитель Фемиды.

– Вот и пусть хранятся у нас, надутый индюк! – произнесла Эльза с очаровательной улыбкой. – Ой, простите, господин судья! – И она сделала реверанс. Нет, ей бы точно на сцене выступать!

– Он забрал часть денег себе! – поразился честный Боня, заглянув в судебные записи. – Как же такое возможно? Он охраняет закон и присваивает деньги себе!

– Вот они… – Судья понял, что лучше не спорить с этой парочкой, и принялся дрожащими пальцами выгребать добычу из кармана.

– Знаешь, что положено за воровство?! – грозно спросил я.

– Знаю, – пролепетал судья побелевшими губами. Он не понял, откуда раздавался голос, но счел за лучшее оставить этот вопрос и не оборачиваться. – Плети и каторга. А иногда виселица. – Он всхлипнул.

– Выпорем его? – предложила Эльза.

– Не надо! – захныкал судья.

– Надо! – грозно заявил Боня, все еще потрясенный его коварством.

– У нас мало времени, – напомнил я.

– Тогда порка заменяется штрафом, – сообразила Эльза. – И компенсацией за моральный ущерб!

– Какой компенсацией? – заикнулся было законник, который о таком слыхом не слыхивал.

– Неважно. Радуйся, что тебя не собираются вешать, – успокоил его я.

– А куда пойдет штраф? – поинтересовался наивный Боня.

– О! Это мы обсудим потом! – улыбнулась Эльза и принялась опустошать кошелек судьи.

– Воровство! – прошептал тот.

– Ну что вы, господин судья! Просто штраф и компенсация! – проворковала девушка, собирая последние деньги.

– А теперь быстро в окно! – скомандовал я, выглядывая из здания. Окно кабинета выходило на тихую улочку, которая в этот час была совершенно свободна. – Вас никто не узнает: преступники-то схвачены!

– Он позовет стражу, – заметил Боня.

– Не позовет! Люцифуг разберется! – успокоила Эльза.

Едва моя парочка отошла к окну и Боня мужественно собрался преодолеть это препятствие, бормоча что-то о том, что добрые люди должны пользоваться дверьми, как законник решил, что настал самый подходящий момент поднять тревогу. Он раскрыл было рот, но тут же получил точно рассчитанный удар по башке от меня лично и вырубился. По моим предположениям, этого должно было хватить минут на десять.

Пожелав моим подопечным счастливого пути, я взвалил на себя эту немаленькую тушу и направился к нашей камере. Во-первых, хотелось наказать этого индюка, а во-вторых, было жаль невинно пострадавшего стражника. Мало того что оказался обманутым коварной Эльзой, против которой не устоял бы ни один нормальный мужик, так еще, того и гляди, под статью попадет!

В камере все было по-прежнему. Стражник еще не пришел в себя (что же это они такие нервные!), так что путешествие господина судьи по воздуху прошло незамеченным и не вызвало нежелательных кривотолков. Я быстренько свалил бесчувственного судью на подстилку из соломы, а охранника вытащил из камеры, после чего с удовольствием запер дверь. Находиться по эту сторону запертой двери мне нравилось куда больше! Затем я вылил на стражника кувшин воды и остался ждать. Конечно, следовало поскорее отправиться следом за моей парочкой, но уж больно хотелось посмотреть на результаты своих трудов!

Очухавшийся стражник ошалело водил глазами по сторонам. Потом вскочил, схватился за оружие и кинулся к двери. Убедившись, что она заперта, он тяжело вздохнул, а потом принялся осматривать и потирать ушибленные места. Повезло ему, что из Бони драчун, как из меня монах! Очевидно, этот надзиратель пребывал в сомнении: то ли все произошло на самом деле, то ли ему привиделся кошмар с эротическим оттенком. Боль в побитом теле говорила за первый вариант, а разум упорно настаивал на втором.

– Эй! Именем закона! Открыть камеру! – раздался повелительный голос из-за двери. Быстро же судья очухался! То ли голова у него такая дубовая, то ли парик помог.

– Ха! Чего захотел! Как бы не так! – зло ответил стражник и грубо выругался. Было ясно, что теперь он не нарушит инструкцию ни при каких обстоятельствах! Забавно, что благодаря мне повышается дисциплина у местных охранников!

Из-за двери раздавались грубая брань, угрозы, посулы, но теперь на тюремщика ничто уже не действовало. Поняв, что пока здесь не ожидается больше ничего заслуживающего внимания, я пробрался на улицу. И как раз вовремя, потому что по ней к тюрьме несся кортеж инквизиторов в сопровождении усиленной охраны. А хорошо они на этот раз подготовились! Зауважали!

Остановив лошадей у входа в тюрьму, они быстро спешились и направились внутрь. Первым шел кто бы вы думали? Наш старый знакомый! Удивительно упорный тип! Ему явно не терпелось разделаться с беглым монахом и коварной ведьмой. На его всегда непроницаемом лице играло какое-то подобие улыбки. Я думаю, такое выражение лица должно быть у людоеда перед трапезой. Причем у людоеда, страдающего зубной болью.

– Расставить охрану по периметру, – скомандовал он. – Где судья?

Поднялась суматоха. Солдаты окружали тюрьму, инквизиторы вошли внутрь, местные охранники сбились с ног в поисках своего начальника. Несколько монахов, очевидно призванных на помощь святейшей инквизиции, остались в резерве и принялись перешептываться между собой.

– А правда, что отец Адольфус на днях сидел на трубе и проклинал на чем свет стоит всех ведьм и демонов по отдельности и скопом? – спросил один, убедившись, что начальство далеко.

– Братья рассказывали, – хихикнул второй. – Его оттуда битый час снимали!

– А третьего дня, в трактире «У свирепого барана», у него и отца Вольдемаруса искали хвост, – дополнил третий. – Вот вам крест!

Вся троица сотрясалась от смеха, стараясь, однако, сохранять пристойный вид. Со стороны могло показаться, что три монаха спокойно беседуют о чем-то возвышенном, недоступном простым мирянам. Да, бедный инквизитор! Авторитет явно потерян навсегда. Теперь все только и будут делать, что показывать на него пальцем и хихикать за спиной. Что ж, сам виноват! Будет знать, с кем связывается!

– Святой отец! Господина судьи нигде нет! – отрапортовал тем временем запыхавшийся стражник.