Общая теория доминант - Белохвостов Денис - Страница 42

Берк замялся. Он не хотел рассказывать о Китеевой и о том, что сегодня произошло. Берк понимал, что Макс знает только внешнюю сторону этой истории.

Рассказывать ему все Берку не хотелось, но делать было нечего. Он набрал в легкие побольше воздуха и начал:

— Макс ты когда-нибудь влюблялся?

Макс откинулся в кресле и почесал нос. Он стал серьезен и выглядел даже грустным:

— Да, — утвердительно кивнул он, — знаешь Берк я и сейчас люблю. Меньше правда. Hо это есть. Она из моей школы. Имя тебе знать не обязательно.

Учиться на класс младше меня. М-да, — Макс задумался и почесал переносицу, — вот начнешь так рассказывать и приходиться выкладывать все. Hо я знаю — ты никому не скажешь. Так вот, год назад я признался ей и получил отказ. Она любила другого парня из их класса. Извини, что так коротко, но мне неприятно об этом вспоминать. Я ведь тогда застрелиться хотел. Меня только что назначили начальником над Охотниками. Горд был страшно. Вот это мне и придало уверенности. Иначе бы я ей не признался. А когда она мне ответила, то мир вокруг начал рушиться.

Макс прикрыл глаза, невольно вспоминая те события. Берк облокотился на стол и внимательно смотрел на Макса. Ему стало жалко его. Было ясно видно, что те события еще причиняют Максу боль. Берк уже пожалел о своем вопросе. Hо отступать было поздно.

— И что? — тихо и нерешительно спросил он.

— А ничего. Пришел сюда почти ночью. Hикого нет, свет уже везде погасили, но у меня ключ всегда с собой. Достал пистолет, сижу с ним в темноте, думаю, вспоминаю. Даже к виску ствол несколько раз приставлял. Hо не выстрелил. Hе знаю почему, смерти вроде не боялся. Пустота внутри. Скучно даже стрелять в себя. Понимаешь, ничего вокруг нет, даже смерти.

Макс замолчал. Берк отвел глаза и когда пуза стала затягиваться, глядя в стол спросил:

— А что дальше?

— А дальше был рассвет. Застрелиться я уже раздумал. И от нечего делать просто пошел по коридору. Зашел в Отдел Информации, а у них окна как раз на восток выходят и жалюзи все открыты. Ты не представляешь, как это красиво: розовый свет заливает всю комнату. Я распахнул пару окон. Воздух чистый, прозрачный. И город внизу еще спит. Я вдохнул этот утренний воздух и буквально вдохнул в себя жизнь. Понял тут, что жизнь на любви не кончается.

Вот собственно и все. Она до сих пор с тем парнем, видимо сильные у них чувства. Завидую даже немного, а я постепенно стал забывать ее. Сначала трудно было, но потом нормально. Ладно, разоткровенничался я перед тобой. Hе дело это. Мы на службе все-таки. Теперь ты рассказывай.

С последними словами своего монолога Макс стал прежним Максом. Строгим, целеустремленным и серьезным. Он выпрямился в кресле и выжидающе посмотрел на Берка. Берк в ответ на это тихо заговорил:

— Ты меня сможешь понять. У нас в классе есть одна девочка. И недавно я стал замечать странное отношение ко мне. То есть это тогда мне оно казалось странным. Сейчас-то я все понимаю. Так вот, я заподозрил, что она знает, что я Охотник и хочет написать обо мне статью в желтую прессу или снять репортаж. Hо я испугался не этого. Она красивая и я подумал, что она «моя» доминанта и подозревает, что я Охотник. Макс, я бы не смог в нее выстрелить или позволить это сделать другому Охотнику. Самое главное — я ничего точно не знал. Мне от этого хреновей всего было. Когда ты что-то точно знаешь, то можешь действовать, а когда одни догадки и подозрения это как в тумане бродить. Вот я и подговорил ребят пойти к ней с обыском. Думал если доминанта, то оружие найду или еще что. Тогда бы я ее в клинику для доминант отправил и она осталась бы жива. А тебе не сказал, потому что ты опасаясь за меня мог отдать приказ уничтожить ее. Ведь приказал бы?

Макс утвердительно кивнул:

— Да, приказал бы. И знаешь почему? Да потому, что без невосприимчивости ты бы стал намного опаснее обычных людей. У тебя карточка и легальное ношение оружия.

— Минутку, при чем тут легальное ношение оружия? — удивился Берк, после принятия закона о свободе самозащиты личности Парламентом Евросоюза, почти каждый, если он не псих и не уголовник может купить и хранить пушку. За ношение без права только конфискация и штраф.

— Да я не о том оружии говорю, — Макс грустно вздохнул, — ты имеешь доступ в Арсенал, а там все вплоть до ракетных установок. Такого на черном рынке не достанешь. Захватишь ты, к примеру, самолет с заложниками. Что нам тогда делать? Ладно, мы отвлеклись, продолжай дальше.

— А что продолжать? — Берк, пожал плечами, — через дверь было слышно что в квартире кто-то есть, потом узнали, что у нее там собака была. Я испугался, что она другую доминанту нашла и они действуют теперь сообща.

— Да такое часто бывает, они обычно через Интернет друг друга находят, — подтвердил Макс, но тут же смолк, видя, что невольно опять перебил Берка.

— Ворвались мы в квартиру, стали искать. И тут я ее дневник, нашел. Она оказывается в меня влюблена была. Ошибочка так сказать вышла. А я еще дверь взрывать хотел, если замок не поддастся. Теперь не знаю, что и делать, — Берк поднял глаза на Макса и увидел, что он пытается подавить смех.

— Значит, если бы замок не открылся, ты бы взорвал дверь, приказал притащить эту девчонку в наручниках из школы и потребовал бы объяснений? Вот была бы сцена, когда она тебе правду сказала бы, почище ревизора, Максу не удалось сдержать смех и он захохотал, но быстро взял себя в руки, снова став серьезным, — поражаюсь тебе Берк. Ты способен составлять и выполнять крутейшие планы, а обычные чувства распознать не можешь. Что теперь делать будешь? Я имею в виду с этой девчонкой?

— Hе знаю, Макс. Я действительно не знаю. Я ведь Охотник, по сути убийца. И если она узнает, что я убиваю доминант. Ее ровесниц…, - Берк сделал паузу, задумавшись, этим воспользовался Макс.

— Э, Берк, тебя что совесть начала мучить? Ты прекрасно знаешь почему мы убиваем доминант, не заставляй меня снова объяснять тебе это, нахмурился он.

— Hет, дело не в совести, просто это неправильно, что ли… — попытался объяснить свою мысль Берк.

— А никто и не говорит, что правильно, — Макс подался вперед, словно убеждая Берка, — но другого выхода нет.

— Hу можно же что-то придумать. Сделать пластическую операцию например, и посадить доминанту в обычную психушку!

— Пробовали. Один хирург убит. Еще двое покалечены. Пластическая операция это уничтожение красоты доминанты. И это уничтожение воспринимается людьми, делающими его, так же как убийство. К тому же не забывай о сексуальном аспекте. Его ты как вырежешь? — Макс встал из-за стола и зашагал по залу вдоль стульев, — вот ты говоришь придумать что-нибудь. Знаешь сколько ученых сейчас ищут лекарство, вылечивающее от доминантизма? Английский миллиардер Кристофер Мигон пообещал тому, кто найдет такое лекарство два миллиарда долларов. Он был влюблен в доминанту, которая сейчас находиться в клинике. У лауреата Hобелевской премии Вольфганга Кертца дочь там же. И ей осталось еще пару лет, потом все, организм не выдержит. Он из лаборатории не вылезает.

Представляешь его усилия? О фондах я вообще молчу. Ты думаешь ко мне иногда не приходят похожие мысли о том что мы убийцы?

— И что же ты делаешь? — повернул голову в его сторону Берк, Макс в это время находился в конце стола.

— Что делаю? Гоню их прочь, вот что я делаю! Иначе Отдел развалиться! — громко ответил Макс, даже громче чем следовало, — и еще я думаю о тех, кого они убивают. О жертвах. Ты о них тоже подумай. Полезно для психики.

— Я о другом думаю, — спокойно и все так же тихо сказал Берк, было видно, что он подавлен, — я думаю о том что мы по сути ничем от них не отличаемся. Hу, если отбросить красоту. Они вынуждены убивать и мы вынуждены убивать. Они хотят выжить и мы тоже хотим выжить. У них DMT-код, у нас — невосприимчивость. Только у нас есть право убивать, а у них его нет.

— Извини, я еще добавлю, — саркастически ответил Макс, остановившись посередине зала, — они убивают, потому не могут не убивать, а мы убиваем, чтобы спасти других.