Майра - Видал Гор - Страница 42

– Знаешь, – сказала Летиция, когда Рандольф, наконец, замолчал, – из тебя бы получился удивительно красивый мужчина. Ей-богу, Майра, уверена.

– Не говори глупостей! – я вспыхнула от негодования, не на шутку разозлившись на нее и на доктора Менджерса, который не делает ничего для того, чтобы предотвратить это ужасное возвращение (надеюсь, временное) к моему изначальному состоянию.

– Дорогая, я не хотела обидеть тебя. Наоборот. На самом деле… – Летиция продолжала извиняться все время, пока мы пили мартини, которое принесла сиделка, и смотрели, как Рандольф режет большой ананас и терзает его внутренности.

Как только за ним закрылась дверь, Летиция пересекла на своей каталке комнату и остановилась вплотную к моей кровати.

– Это что-то необыкновенное! – она радостно захохотала. – Полное совершенство! Я никогда в жизни ничего подобного не знала. Полное и абсолютное счастье. Это… нет, нет слов, чтобы все это описать. Единственное, что я могу сказать, это то, что абсолютно удовлетворена. Я наполнена жизнью и любовью до краев! Я даже могу теперь совсем отказаться от секса, потому что дальше может быть только хуже.

– Не загадывай, – должна сказать, счастье Летиции привело меня в уныние. – Скажи лучше, что Расти сделал для тебя за это время?

– Проще сказать, что он не сделал. – Ее глаза блестели от воспоминаний и джина. – Все случилось в тот день, когда он подписал контракт с «Фокс». Я получила для него ведущую роль в сериале, с большими деньгами, хорошей рекламой, презентациями. После подписания мы вернулись в Малибу, чтобы отметить успех, – ее голос звучал мечтательно. – Это началось наверху, когда он сорвал с меня одежду в стенном шкафу. Потом он взял меня стоя; у меня на шее болталась металлическая вешалка, она меня душила. Я едва могла дышать. Это было необыкновенно! Дальше – больше. Ну, разные такие штучки, о которых маленькие девочки вроде меня мечтают… сигарета, погашенная о мой зад, жестокая порка с применением его огромного толстого кожаного ремня, зверские укусы в разные части тела, кровь. Обычные забавы, за исключением того, что на этот раз все по-новому, не так, как раньше. На этот раз он гнал меня по лестнице, трахая сзади, и колотил меня своим ботинком. И вот, когда я была почти готова достичь своего пика, визжа от удовольствия, он швырнул меня с лестницы, так что мой оргазм и финальный хруст перил последовали одновременно.

– И теперь вы здесь, наполовину парализованы, – я не удержалась, чтобы не позлорадствовать.

– Лишь временно. Но я согласна, еще чуть-чуть – и я бы погибла, поэтому мы договорились больше не встречаться, только по делу.

– Вы ему больше не нужны, и он вас бросил.

– Ну вы и штучка, Майра! – Летиция звонко рассмеялась. – Как раз наоборот. Коль он решил стать звездой, он нуждается во мне еще больше, чем прежде. В деловом отношении. Нет, все идет как надо. Честно говоря, я не думаю, что когда-нибудь еще буду испытывать потребность в сексе. Когда человек достигает совершенства, которого я достигла в момент соприкосновения с перилами, все остальное представляется ему второразрядным. Я – абсолютно-удовлетворенная-женщина. Может быть, единственная в мире.

Можно только восхищаться Легацией (и, возможно, завидовать). Никогда, еще со времен ранней Бетти Хаттон, женский мазохизм не подавался так великолепно. Но у меня были свои проблемы, и я перешла прямо к делу.

– Расти вернется к Мэри-Энн?

– Никогда. Он стал непостоянен. Сейчас он делит холостяцкую квартиру с этим молодым жеребцом, которого только что взяли на «Юниверсал». Джон Эдвард Джейн.

– Так вы думаете, он теперь не очень разборчив? – я вздохнула с облегчением.

– А что ему остается после меня? Не волнуйтесь! Ваша подружка его больше не интересует.

Сказано это было с веселой улыбкой. Тем не менее я почувствовала неловкость, не столько за себя, сколько за Мэри-Энн.

– Она мне не подружка. Она испытывает отвращение к лесбиянству.

– Она, но не вы. Ну-ну, не темните, Майра! Вы все можете сказать своей Летиции. Все мы когда-нибудь проходим через это.

Тем не менее я продолжала защищать нашу невинность, в то время как Летиция, все больше и больше пьянея от джина, описывала в деталях, как много лет назад ее соблазнила жена Бака Бобби Дин, которая затем, несомненно в порыве раскаяния, стала вдруг очень набожной, пристрастилась к цикорию, который покупала на фермерском рынке, перестала ходить в ночные клубы и вступила в секту Свидетелей Иеговы. Вдохновляющая история.

Сильнее всего я беспокоилась о репутации Мэри-Энн. Наши отношения значили для меня больше, чем что-либо в мире.

Я говорила с Мэри-Энн несколько минут назад, сразу после того как мертвецки пьяная Летиция укатила обрат но к себе в комнату. Мэри-Энн была счастлива. Она не может дождаться моего возвращения. Я повторила ей то, что мне только что сказал доктор: гипс снимут завтра, и к концу недели я смогу вернуться домой. К сожалению, доктор отказался давать мне гормоны, и мое лицо со странно клочковатой бородой выглядит чудовищно. Снятие гипса пугает меня еще и потому, что, как сказала моя сиделка, мои чудесные волосы остригли. Я надеюсь, что Мэри-Энн сможет пережить отвратительное зрелище. Надеюсь, что и я смогу.

Где мои груди? Где мои груди?

Что за поразительный документ! Все утро я читал эту записную книжку и едва мог поверить, что когда-то я был тем самым человеком, который написал эти безумные страницы. Я долго колебался, показывать или нет записки моей жене, и в конце концов решил, что не стоит: пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Так уж получилось, что никто из нас не вспоминает тот период, когда я был женщиной, и за исключением моего агента Летиции Ван Аллен мы сознательно избегаем встреч с кем-либо, кто знал меня в то время.

Уже более трех лет мы живем в Сан-Фернандо-Вэлли. Наше владение все почему-то называют «ранчо», хотя это всего лишь несколько акров земли, на которой растут финиковые пальмы и лимонные деревья. Дом новый, со всеми удобствами; рядом с домом я соорудил барбекю – вожделенное место для моих соседей, многие из которых – известные личности в шоу-бизнесе. Мы с удовольствием общаемся.

Я пишу сценарии бесконечного сериала на Эй-би-си, тянущегося уже второй год. Конечно, мне бы хотелось сделать настоящий фильм, но к этому не так-то просто подступиться. Мисс Ван Аллен, однако, везде меня рекламирует, так что, возможно, мне и выпадет удача. Зато сериал не испытывает недостатка финансирования, и я неплохо зарабатываю.

Разбирая как-то ящики стола, я наткнулся на эту записную книжку и разные бумаги, написанные еще в Нью-Йорке. Честно говоря, я мало что в них понял: вычурно и претенциозно. Слава богу, сейчас все в моей жизни стабилизировалось, у меня прекрасная жена, и мы счастливы вместе. Время от времени Мэри-Энн поет в концертах, кроме того, пять раз в неделю по утрам у нее собственная детская программа на телевидении. В определенном смысле она знаменитость.

Я уже долгое время не встречался с Баком Лонером, но, похоже, дела в Академии идут неплохо, так как то и дело кто-нибудь из ее выпускников получает работу в шоу-бизнесе. Так что мои старания не пропали даром. Лучший пример тому – Эйс Манн, он же Расти Годовски. Снявшись в том самом сериале, он сразу же подписал многолетний контракт с «Юниверсал». Сейчас он, если верить «Фильм-дейли», четвертый в мировом рейтинге самых высокооплачиваемых актеров. Я с сожалением узнал, что он стал настоящим педиком, и я чувствую, что в этом есть доля моей вины. Однако доктор Монтаг, которого я на прошлой неделе встретил возле кафе «Уилла Райта» в Санта-Монике, говорит, что, возможно, ему это на роду было написано и что я только способствовал выявлению его истинной природы. Надеюсь, что доктор Монтаг прав.