Полнолуние - Белошников Сергей - Страница 89

И это было для меня вдвойне мучительно.

И я понял: для нее это было ничего не значащим приключением, перепихоном со здоровым провинциальным мужиком, заскочившим на пару дней к ее деду. Будет о чем рассказать московским подружкам: так, случайный любовник одноразового пользования, внезапный порыв, который никогда не получит продолжения. А если попробую напомнить ей о том, что произошло между нами, – она мигом поставит меня на место.

Поэтому после недолгих раздумий я решил не высовываться: всяк сверчок знай свой шесток.

Все рано или поздно заканчивается. Закончился и мой поздний завтрак. Стася собрала со стола и отправилась на кухню мыть посуду. Старик посмотрел вслед внучке, подождал, пока она закроет за собой дверь. Мы наконец остались одни. Он неторопливо закурил и коротко сказал:

– Рассказывай.

И я рассказал. Все, как было, подробно, стараясь не упустить мельчайших деталей: и про свою засаду, и про Михайлишина, и про то, как я лопухнулся. Когда я закончил, а закончил я, естественно, на том, что Стася уложила меня и ушла спать, старик только хмыкнул. Скептически. К чему его хмыканье относилось, я не понял: то ли к моему охотничьему провалу, то ли к тому, что у него появились подозрения по поводу моего вранья насчет скорого ухода Стаси.

– Сегодня ночью я снова пойду. Найду и пристрелю к чертовой матери этого сукина сына, – зло сказал я.

– Не пойдешь.

– Почему это? – Я даже привстал со стула.

– А потому, что убийцу уже поймали, – спокойно сказал Николай Сергеевич.

Вид у меня, видимо, был тот еще, потому что старик довольно ухмыльнулся и добавил:

– Спокойно, спокойно. Садись и пей кофе, а то остынет. Хороший кофе. Сам варил. И слушай.

Теперь уже он начал рассказывать. Оказывается, пока я дрых без задних ног, к ним заехал донельзя счастливый Михайлишин. Он поведал подробности об убийстве Гуртового. Потом рассказал о том, как участвовал сегодня утром в задержании его убийцы – уголовника по прозвищу Головня.

– Это тот рыжий бугаина, которого ты вчера вырубил возле магазина, – уточнила вернувшаяся в столовую Стася.

Я укоризненно посмотрел на нее – зачем при старике? Мы же договорились не болтать о драке на площади. Она пожала плечами:

– У меня от деда секретов нет. Тем более после того, что Антон нам поведал. Теперь-то чего скрывать, раз этого урода арестовали?.. Вот я деду и рассказала. Обо всем.

Интересно, о чем еще она ему рассказала?..

– Я думаю, кстати, потому-то Головня и напал на тебя сегодня в лесу. За вчерашнее мстил, – добавила Стася.

Я покосился на старика. Он невозмутимо молчал.

– А что, этот самый Головня признался в остальных убийствах? – спросил я его.

– Антон говорит, что тот пока что молчит, – сказал Николай Сергеевич.

– Расколется, расколется. Этот душка майор Терехин живо из него добровольное признание выколотит, – злорадно вставила Стася.

Я посмотрел на нее.

– Тебе что, жалко этого бандюгу? – удивилась она.

– А вы-то сами поверили, что он убил остальных? – снова повернулся я к старику, оставив Стасин вопрос без ответа.

– Нет, не поверил. Ни на секунду, – невозмутимо ответил Николай Сергеевич.

У Стаси приоткрылся рот. А я, между прочим, был почти уверен, что он так ответит, – уж больно спокойно, без особой радости он рассказывал про поимку убийцы.

– Но ты же сам говорил, дед, что теперь все кончено, убийца пойман и… – начала было Стася.

– Говорил, – согласился старик. – Но говорил я при Антоне, милая, не забывай. Убийство Гуртового – да, допускаю. И то с массой натяжек. Нападение на Кирилла? Возможно, хотя скорее он собрал бы с десяток человек с ножами или кастетами, а не нападал бы в одиночку после того, как Кирилл так его проучил. Но в любом случае он постарался бы обойтись без убийства. Или попытки убийства. Избили бы тебя, – ткнул старик в меня пальцем, – до полусмерти и бросили бы в лесу… А что касается остальных убийств – нет. Не верю, что это Головня. Увольте. Неубедительно.

– Почему, дед? – спросила Стася.

– Потому что Гуртовой не был охотником. А трое убитых, и даже мальчишка Скоков, – все заядлые охотники. Семенчук, кстати, тоже часто ружьишком баловался. Ваня Пахомов сам мне рассказывал.

– Эка невидаль, – пробурчал я. – И у вас в поселке, и в райцентре мужики, считай, через одного охотники. Что же они теперь – все до единого кандидаты в покойники?

– Про райцентр я не говорю. А про поселок – возможно. Хотя сейчас здесь осталось всего человек тридцать – сорок, остальные уехали. Но дело не в этом. Если я прав, и Головкин ни при чем…

– Кто? – переспросила Стася.

– Владимир Головкин. Рыжий уголовник по прозвищу Головня, якобы убийца Гуртового, – пояснил старик. – Мой бывший воспитанник, кстати. Так вот, если я прав в своих рассуждениях и тот, настоящий убийца выбирает только поселковых охотников, то у меня возникает резонный вопрос: почему, Кирилл, он напал на тебя?

– Естественно, потому что Кирилл тоже охотник, – быстро ответила Стася.

Старик помолчал, глядя на Стасю, а потом сказал:

– Верно. Но о том, что Кирилл охотник, а не геолог, как я его всем представлял, знали только я и ты, моя милая внучка.

– Ч-черт! – вырвалось у Стаси. – Но я-то никому не говорила! Да у меня просто времени не было кому-нибудь даже по глупости ляпнуть, ведь я узнала про ваши тайны только вчера вечером, перед уходом Кирилла.

– И я не говорил, – сказал Николай Сергеевич.

Я ошеломленно посмотрел на старика:

– Значит, либо он откуда-то узнал, кто я на самом деле, либо…

– Да, – кивнул Бутурлин спокойно. – Либо я прав. Он просто узнал тебя. И хочет убить.

– Но этого не может быть! – почти закричал я. – Это же мой брат! И значит, тогда он знает, что я – его брат. Я бы тоже обязательно узнал его…

– Мы уже говорили с тобой об этом, – терпеливо продолжал Николай Сергеевич. – Он наверняка сильно изменился. И узнать его совершенно точно можно было бы только по этому…

И старик почти ткнул пальцем мне в грудь. Я машинально посмотрел вниз: из-за жары рубашка у меня была расстегнута, и на правой стороне груди четко выделялось родимое пятно в форме перевернутой пятиконечной звезды.

А я и забыл про него.

– Ведь у твоего брата точно такое же родимое пятно, – сказал Николай Сергеевич.

Я невольно посмотрел на пятно. Потер его. Застегнул рубашку на все пуговицы.

– Значит, мне надо было не по лесу шататься, а в местную баню ходить, – криво усмехнулся я. – Или на пляж…

– Но это еще не все, – не обращая внимания на иронию, продолжал Бутурлин.

– Постойте, – попросил я. – Все равно возникает куча вопросов. Я все же не могу поверить, хотя постоянно об этом думаю: если это действительно мой брат, то почему он хочет меня убить? Почему он напал на меня? И раз напал, то почему не добил?

– Не знаю. Но мне кажется, ты ему сейчас очень мешаешь. Он обхаживал мой дом, сомнений нет. Потому что следующей жертвой выбрал, судя по всему, меня. А тут появляешься ты. Этой ночью ты ему помешал. Но ведь ты не собираешься навсегда переселиться ко мне, хотя я совершенно не против твоего присутствия, Кирилл. Так что, к сожалению, рано или поздно он до меня доберется…

Старик замолчал. И мы со Стасей молчали.

– Так что же делать, дед? – вздохнув, спросила Стася.

Николай Сергеевич неожиданно весело улыбнулся и сказал:

– Как что? Перехитрить его.

Глава 17. СТАСЯ

Кирилл сидел в кухне на табуретке и смотрел в окно – поселок уже почти погрузился в темноту. При этом он слегка морщился от боли – я видела его отражение в оконном стекле. Потому что он настоял на своем, сколько я его ни отговаривала, и заставил меня снять с него бинты. И теперь я отмачивала перекисью присохший к ране тампон. Он хотел, чтобы я поменяла бинты на что-нибудь менее приметное.

– Потерпи, – сказала я и одним резким движением отодрала марлевый тампон.