Крот из Лэнгли - де Вилье Жерар - Страница 32

В ожидании результата «метода бариевой каши» он решил проведать Криса Джонса в больнице.

От былого Криса Джонса осталась лишь тень. Когда Малко вошел в его палату в больнице Джорджтауна, телохранитель смотрел по телевизору «Династию». Он был уже без капельниц, но по побледневшему и похудевшему лицу было заметно, что он вернулся с того света.

— Милтон заходил, — сказал он. — Он ввел меня в курс дела. Паршивая история...

— Да, — сказал Малко, расстроенный тем, что Милтон проговорился. — Я сам не могу опомниться... Во что бы то ни стало надо узнать правду.

Он рассказал Крису о своем посещении Арлингтонского кладбища. Тот ловил каждое его слово; когда Малко сообщил ему о своем заключении, лицо его просияло.

— Меня не удивляет, что вы ничего не нашли, — сказал Крис. — Я уверен, что он невиновен.

— А кассета?

Крис приподнялся на подушках с гримасой боли.

— Я думал об этом. У меня здесь много времени... Крамер в течение нескольких дней был под действием кокаина... У них было время состряпать кучу фокусов... Нарочно подложить эту кассету, чтобы ее нашли. Возможно, из-за этого они и застрелили Крамера. В конце концов, ничто не доказывает, что эта кассета принадлежит Крамеру.

— Его жена подтвердила телефонный звонок.

— Она не слышала разговора, — уточнил Крис. — Может быть, это звонил кто-то другой. А кассета — фальшивка. Вы прекрасно знаете, что с электроникой можно творить чудеса.

— Надеюсь, что вы правы, — сказал Малко. — Я уверен, что с помощью «метода бариевой каши» все быстро прояснится...

Крис Джонс изобразил улыбку и откинул одеяло, выставив напоказ огромную повязку на животе.

— Я бы предпочел получить еще одну рану, только чтобы этой проклятой кассеты никогда не существовало.

Малко только проснулся, когда зазвонил телефон. Жизнерадостный голос Джессики Хейз спросил:

— У вас есть время, чтобы перекусить? Я в городе. У меня сломался компьютер.

— Разумеется, — сказал Малко.

— "Мо и Джо". На Коннектикут-авеню, на углу Л-стрит. В час.

Облегченно вздохнув, он повесил трубку. Четверг медленно миновал, не принеся никаких новостей. Он провел его частично в отеле, работая за неимением лучшего с документами по ремонту своего замка. Расследование застыло на мертвой точке из-за отсутствия улик. Надо было ждать результатов «метода бариевой каши».

Стены пивного бара в подвале, штаб-квартире журналистов «Вашингтон пост», были покрыты карикатурами на знаменитостей. Джессика Хейз была укутана в зеленое пальто из плотной шерсти. Сняв его, она осталась в облегающем шерстяном платье такого же цвета. В нем она выглядела еще более сексуальной, чем в костюме.

— Дядя Фрэнк хочет срочно увидеться с вами, — сказала она еще до того, как посмотрела меню. — Он вас ждет сегодня на «конспиративной квартире» с пяти часов. Поскольку сегодня пятница, он, возможно, немного опоздает.

— Есть новости?

— Он ничего мне не сказал.

В отличие от вчерашнего дня, погода была ясная, но Вашингтон дрожал от холода под ярко-голубым небом. Если ничего нового не произойдет, Малко мог занять свой уик-энд только посещениями Криса Джонса в больнице и, в случае удачи, пышнотелой сотрудницей ЦРУ.

Они съели незатейливые гамбургеры с картофелем, обжаренным в отработанном масле, и Джессика посмотрела на часы.

— Мне нужно вернуться в Лэнгли, чтобы подготовить воскресный выпуск «Насьональ Интоллидженс Дайджест». Его никто не читает, но такова традиция.

— Увидимся завтра? — предложил Малко.

Она весело глянула на него.

— Позвоните мне. В выходные я много времени уделяю дочке.

Они расстались на Коннектикут-авеню после довольно прохладного поцелуя. Малко спрашивал себя, не приснилось ли ему его первое свидание с Джессикой Хейз.

Меряя шагами маленькую гостиную на «конспиративной квартире», Фрэнк Вудмилл, казалось, находился в состоянии невероятного возбуждения.

— Есть новости, — сказал он. — Я вас предупреждал о ловушке, которую я собирался устроить Уильяму Нолану. Как было условлено, информация, касающаяся программы «Индиго», была передана директору ЦРУ и его заместителю. Значит, об этом знаем только мы трое, и, кроме того, она преждевременна.

— И что?

— Вы видели позавчера Уильяма Нолана на Арлингтонском кладбище?

— Да.

— Считаете ли вы, что он мог там с кем-нибудь вступить в контакт?

— Мне это кажется невозможным. Он был на виду то у своих телохранителей, то у меня.

Как можно подробнее он описал визит заместителя директора ЦРУ на кладбище.

— Вы осмотрели могилу? — спросил Вудмилл.

— Да. Я ничего не заметил.

Заместитель директора оперативного отдела покачал головой.

— Значит, от нас что-то ускользнуло...

— Почему?

— Один из наших спутников наблюдения за советскими межконтинентальными баллистическими ракетами несколько раз в день пролетает над базой в Байконуре. Вчера он пролетел двенадцать раз. В первые шесть раз ничего необычного не было.

— У вас есть фотографии в реальном времени? — спросил Малко.

— Да, переданные по каналам радиосвязи и воспроизведенные компьютером. Они были расшифрованы Национальным агентством безопасности через несколько минут.

— Что же случилось во время последних шести витков? — спросил Малко, уже догадавшийся, какой последует ответ.

— Люки, преграждающие доступ в шахты, были закрыты, — объяснил заместитель начальника оперативного отдела. — Русские знали или, скорее, думали, что знали о существовании нового спутника «Индиго». Единственным человеком, который мог передать им эту информацию, был Уильям Нолан.

Глава 16

В комнате воцарилась гнетущая тишина. В гроб Уильяма Нолана был вбит последний гвоздь. Заместитель начальника оперативного отдела налил себе виски «Джонни Уокер», закурил и повернулся к Малко.

— У меня больше нет ни малейшего сомнения, — отчеканил он. — Уильям Нолан — предатель. Но если я сообщу об этой истории ФБР, они попрут своими сапожищами, и он снова спрячется в свою раковину. Строго говоря, у нас нет никаких доказательств. Ничего. 14 побудительных причин тоже нет. Он рассмеется нам в лицо и уйдет в подполье, и если это будет необходимо, то навсегда.

Малко был более чем взволнован.

— Вы мне сказали, что передали эту информацию в понедельник, — заметил он. — Очевидно, русские получили ее не позднее, чем в четверг утром. Уильям Нолан ездил на Арлингтонское кладбище в среду. Он мог ее передать, но я не представляю себе, каким образом. Так что же?

Американец откинул назад волосы. Было заметно, что предыдущей ночью он мало спал.

— Распорядок дня Уильяма Нолана очень прост. Это-то меня и тревожит, — признался он. — Он выезжает из своего дома в Фоксхолле в Лэнгли ежедневно около семи часов утра со своим шофером. Каждый день он обедает в столовой шестого этажа и сразу после этого возвращается к себе, кроме тех случаев, когда его приглашают в Белый дом или на сенатскую комиссию. Во всех этих случаях он ездит со своим шофером и, иногда, с телохранителем. Таким образом, невозможно даже представить себе, что он может с кем-то вступить в контакт. По вечерам шофер ждет его, чтобы отвезти в город поужинать и привезти обратно. Единственное время, когда он более свободен — это уик-энды. Иногда в пятницу вечером он ужинает с Фон Мак-Кензи и остается у нее на ночь.

— Однако в данном случае, — заметил Малко, — нас интересуют будние дни.

— Действительно, — подтвердил Фрэнк Вудмилл. — Скажу вам больше: с того момента, как я передал Уильяму Нолану дезинформацию, я поручил Милтону Брабеку следить за ним. Я по минутам изучил его распорядок и не представляю себе, как он мог передать русским сведения об «Индиго».

— Остается кладбище... — сказал Малко. — А я ничего не видел.