Убить Генри Киссинджера! - де Вилье Жерар - Страница 36

Террорист надавил дулом автомата на шею диспетчера. У того потек по спине холодный пот. Дуло автомата еще сильнее вдавилось в шею. Диспетчер проглотил слюну. Ему не хотелось умирать за Генри Киссинджера.

– Ноябрь 720, фокстрот, – сказал он придушенным голосом, – здесь Кувейт-тауэр. Ваша посадка танго 3, дорожка 2.

Диспетчер всем своим существом чувствовал, что штурман ощутил неестественность его голоса, однако дисциплинированный американец отозвался ясно и точно:

– Кувейт-тауэр, здесь ноябрь 720, фокстрот, вас понял, дорожка свободна.

Египтянин, вытаращив в ужасе глаза, смотрел на палестинца.

– Что вы делаете?! Вас же заметят! Там полно народу!

Террорист жестко улыбнулся:

– Там никого не будет. Там будем мы!

Глава 20

Шино-Бю сквозь полуприкрытые веки наблюдала за пассажирами транзитного зала. Какие-то мужчины ходили взад и вперед с озабоченными физиономиями. Она разлеглась на скамейке и стала глазеть в потолок. Он весь был в трещинах и разводах – как раз для нищей публики из Дюбаи, которая прибыла в Кувейт, надеясь приискать работу. Арабы в мятых и грязных дишдашах не обращали никакого внимания на тощую японку, которая походила на обычную бродяжку.

В Бомбее никакой проверки багажа не было. В Кувейте ее чемодан вместе с другим багажом, предназначенным для транзита, поместили между транзитным залом и холлом аэропорта. Таможенному досмотру они не подлежали. Самолет на Бейрут отправлялся в 4 часа 30 минут, багаж грузился за час до отлета.

Японка чувствовала себя в полнейшей безопасности и, усмехаясь, поглядывала на битком набитые таможенные боксы, где проходил такой свирепый обыск, что пассажир был счастлив, если разрешали пронести зубочистку. Дела с доставкой оружия пока шли отлично, но Жамбо не выходил у Шино-Бю из головы. Она никак не могла понять, что с ним приключилось. Кроме того, японка боялась, что встречающие могут ее не узнать.

Неожиданно она увидела какого-то мужчину, который, показав на контроле раскрытый документ, спокойно вошел в транзитный зал и пересек его из конца в конец с таким видом, словно кого-то искал. Мужчина, уже в годах, с седоватыми усами и интеллигентным лицом, выглядел солидно и представительно. Шино-Бю сидела на скамейке, вытянувшись всем своим тощим телом, и едва сдерживалась, чтобы не закричать.

Усатый подошел к стойке бара, заказал кофе и, облокотившись на стойку, стал внимательно изучать находившихся в зале. Видимо, в чем-то удостоверившись, он отставил чашечку в сторону, вновь пересек зал и опустился на скамейку напротив неказистой иностранки.

– Шино-Бю?

Он говорил почти не разжимая губ, и ей показалось, что она ослышалась. Однако мужчина смотрел на нее не отрываясь, и японка сделала непроизвольное движение, чтобы встать. Но усатый жестом приказал ей не двигаться.

– Спокойно. За нами, может быть, наблюдают. Мы боялись, что вы не приедете. У вас были какие-нибудь осложнения?

Она заколебалась:

– Да... Перед самым отъездом Жамбо заболел. Поэтому я одна.

– Болен!

В его голосе послышалось облегчение.

– Где чемодан?

– С другой стороны. Перед таможней.

– Какой он?

– Коричневый, Сремнями и белой отметкой сзади.

– Великолепно! – улыбнулся он. – Я благодарю вас от имени моих товарищей. Всего хорошего. Надеюсь встретиться с вами в Бейруте!

Усатый встал и удалился, и как раз в этот момент на одной из взлетных дорожек японка увидела медленно приближающийся гигантский самолет с американским флагом на борту. Еще метров тридцать – и он остановится перед стенами аэропорта. Шино-Бю затаила дыхание. Где находились сейчас члены коммандо «Иерусалим», что они делали? А вдруг им не удалось проникнуть в аэропорт?

У Ричарда Грина возникло ощущение, что его сто двадцать килограммов превратились в груду желатина. Повернув голову, он увидел остановившийся возле аэропорта в полутора километрах от них «Боинг-707» военно-воздушных сил США. Там не предусматривалось планом никакой охраны прибывающего самолета.

– Проклятая сила! Что происходит! – взвыл американец.

Возле него толпились полицейские, солдаты и агенты секретной службы. Огромный красный ковер окружала живая автоматная изгородь, гигантский ангар Кувейтской авиакомпании, казалось, потонул под бесчисленными пулеметами.

Ричард повернулся к помощнику Абу Чаржаха, который организовывал встречу:

– Сделайте же что-нибудь, черт возьми! – Он в отчаянии воздел руки к небу: – Как это получилось?! Кто дал приказ экипажу самолета остановиться возле аэропорта?!

– Безусловно, диспетчеры из контрольного пункта, – побелевшими губами прошептал кувейтец.

– Позвоните туда немедленно и прикажите, чтобы переменили команду и приказали самолету поворачивать к ангару!

Кувейтец кинулся к машине и стал лихорадочно бить по клавишам телефона. Возле него с окаменевшим лицом ждал Грин:

– Ну, что?

– Они... они... не отвечают.

Грин секунды две стоял неподвижно, потом ринулся к полицейскому «джипу» и втиснулся в кабину, сзади в мгновение ока очутились три агента секретной службы. Один из агентов по передатчику дал команду всем полицейским, рассыпанным по территории аэропорта, мобилизоваться и быть готовыми к атаке. К сожалению, большинство из них находилось слишком далеко от места событий, чтобы оказать действенную помощь. Ричард в отчаянии смотрел на приближавшийся к аэропорту самолет. Чтобы туда доехать, требовалось, по крайней мере, минуты четыре. Целая вечность... Что же делать?! Что делать?

«Мерседес» одолел последние метры, ведущие к аэропорту. Масса других машин мчалась отовсюду в том же направлении, но все они находились гораздо дальше «мерседеса».

– Откройте! – крикнул чей-то нетерпеливый голос. – Откройте немедленно!

Диспетчеры, которых палестинцы продолжали держать под прицелом, молча в отчаянии переглянулись. Возле диспетчерского пункта просвистели реакторы «Боинга». Радио проговорило:

– Кувейт-тауэр, здесь ноябрь 720, фокстрот, приближаюсь к танго-3, конец.

Радио замолкло. В дверь отчаянно колотили ногами и прикладами. Один из палестинцев крикнул по-арабски:

– Если вы сорвете дверь, мы немедленно убьем диспетчеров!

Снаружи продолжали неистово бить по двери, которая уже почти срывалась с петель. Палестинец отчеканил:

– Ликвидируем первого заложника!..

Он схватил одного из диспетчеров за волосы, повалил его на колени, пригнул голову к полу и стволом пистолета надавил на шею.

– Скажи им, что я с тобой делаю, собака!

Тот дрожащим срывающимся голосом истерически завопил:

– Остановитесь! Прошу вас, остановитесь! Он сейчас меня убьет!

Двое других диспетчеров застыли, не в силах вымолвить ни слова. Наконец старший произнес:

– Что же вы с нами делаете?! Мы ведь такие же арабы, как и вы!

– Вы не арабы! – сквозь зубы прошипел палестинец. – Вы грязные собаки и подлецы. Иначе бы вы сражались вместе с нами!

– Откройте! – орали снаружи. – Вы врете! Мы не верим ни единому вашему слову!

– Не верите, псы?! – Палестинец нажал на спусковой крючок, и пули просвистели в нескольких сантиметрах от головы несчастного. – А ты молчи! – крикнул палач сжавшемуся в комок диспетчеру. – Не то...

Кошмар длился, диспетчеры ждали неминуемой смерти, раздирая уши, свистели реакторы «Боинга»...

– Мы казнили первого заложника! – выкрикнул палестинец. – Оставьте нас в покое! Через десять минут выйдем!

По ту сторону двери раздался сухой требовательный голос кувейтца-командира:

– Огонь!

Раздался глухой взрыв, окутанная клубами сизого едкого дыма дверь рухнула, и палестинец с колена пустил автоматную очередь в образовавшийся проем. Лавина солдат и полицейских отхлынула. Другой палестинец выхватил из кармана гранату, вырвал предохранитель и с криком «Палестина! Палестина!» швырнул ее в микрофон.