Страх на побережье - Вильямс Чарльз - Страница 38

Она опустилась на колени рядом с ним.

— Что именно? — тихо спросила она.

— Понятия не имею, — озабоченно ответил Рено. — Мы и должны это обнаружить. Но я стал догадываться, только когда Истер сказал, где и когда он слышал эти выстрелы. Все сходится. Во-первых, Консул ни за что не хотел менять свои планы и покидать Италию на самолете вместе с миссис Конвей. Тогда и она не понимала, в чем дело, но сейчас я, кажется, догадываюсь: он вез с собой что-то такое, что можно было везти только по воде. Помнишь, как этот болтун-лоцман говорил про всплески, которые он слышал? Он не мог вспомнить название корабля, но это было судно той самой компании «Серебряная линия», и наверняка Консул был на этом самом корабле.

Потом, эта драга. Это тоже был в какой-то степени намек. Если ты помнишь, именно то, что Консул вычитал в уэйнспортской газете, заставило его появиться здесь. Я просмотрел эту газету и не один день ломал голову, пытаясь понять, что привлекло его внимание. И теперь я понял. Маленькая заметка, где говорилось, что городские власти заключили контракт на проведение работ по расчистке канала. Понимаешь? То, что он бросил за борт, все еще оставалось на дне реки, и, если бы он не вернулся и не достал бы эту вещь, драга подцепила бы ее и вынесла в море.

— Но, — прошептала она озадаченно, — почему Конвею понадобилось ждать столько времени? Почему он не вернулся и не забрал эту вещь сразу, как только сошел на берег? Пусть даже это и была контрабанда и он не мог провезти это через таможню?

Рено колебался, ему страшно не хотелось говорить ей.

— Пат, ты помнишь, что сказал лоцман? Он слышал два всплеска. И второй раздался прямо около старой пристани Консулов, как раз там, где взорвался катер. И вспомни, взрыв произошел в самой лодке. Именно здесь и проявился хладнокровный гений Консула. Он рассчитал, что все, кто был вместе с ним, как-то связаны с этим делом, должны вытащить именно второй предмет из тех двух, что он бросил в воду. Мне кажется, теперь я понимаю все. Один из его сообщников оказался слишком догадливым и не захотел участвовать в этом деле. Поэтому Консулу пришлось удирать.

На лице девушки читалось неподдельное горе.

Но она, очевидно, и раньше начала подозревать, что услышит нечто подобное, подумал он, беря ее руку в свою. Она догадывалась, даже если ей не хотелось верить в это: ее брат и Мортон вместе с Консулом были замешаны в этих армейских пропажах.

— Но, — тихо спросила она, — кто же был этим третьим, который не сел в эту лодку?

— Гриффин, — просто ответил он. — Именно Гриффин убил Консула, а потом и Мака.

Патрисия нервно закашлялась, с сомнением посмотрев на Рено.

— Но… Я не понимаю, Пит… Откуда ты знаешь, что это Гриффин?

— Помнишь, как он оборвал разглагольствования Шевлина под дурацким предлогом, что ему надо послушать мотор? Понимаешь, до сих пор Гриффин не знал, где был выброшен настоящий груз. Он только тогда и понял, о чем рассказывает лоцман, и тут же заставил его замолчать, пока мы с тобой еще ни о чем не догадались.

В следующий момент капитан Шевлин сказал бы, что все это случилось в ту же самую ночь, когда произошел взрыв на лодке. Теперь ты понимаешь, Пат?

— Да, — сказала она. Ее тихий голос задрожал от волнения. — Мы должны рассказать все это полиции.

Рено покачал головой:

— Мне очень жаль, Пат, но мы ровным счетом ничего не сможем доказать.

— Что же нам делать?

Он оперся на импровизированный костыль и встал, бледный от боли.

— Мы должны засветло добраться до этого четырнадцатого буя. Если это и в самом деле Гриффин, он будет там.

— Но может быть, все же следует подключить полицию?

— Нет. Они могут спугнуть его. — Он помолчал, потом тихо добавил:

— Пат, мне нужен Гриффин. Полиция получит его уже после меня.

Уже спустились сумерки, когда Рено и Патрисия наконец вышли к главному руслу протоки, неподалеку от кемпинга, и Рено, измученный и истекающий потом, рухнул на землю. Они шли мучительно медленно, с бесконечными остановками на отдых каждые двести или триста ярдов.

Костыль то и дело глубоко увязал в земле, и Рено пришлось обрезать штанины брюк и обмотать ими нижний конец костыля, чтобы получилось что-то вроде подушки. При каждом шаге лодыжку пронзала острая боль, она не отпускала, даже когда он не ступал на больную ногу. И лишь одна мысль билась в голове, заставляя делать все новые и новые шаги: «Мы опоздаем, мы придем слишком поздно».

Теперь они сидели на корточках, под защитой густого кустарника и в свете сгущающихся сумерек смотрели на протоку.

— Все же мы должны переплыть на ту сторону, — прошептала она.

— Я должен переплыть, — поправил он. — А ты, Пат, подождешь меня здесь.

— Но как ты собираешься плыть? Если ты оставишь костыль здесь, ты не сможешь передвигаться на том берегу.

— Я возьму его с собой, — ответил он.

Поднявшись на ноги, он с трудом сделал несколько шагов вдоль берега. Вскоре он нашел то, что искал, — кусок высохшего дерева, когда-то выброшенный на берег наводнением. Опустившись на четвереньки, он покатил его и столкнул в воду. Девушка помогла ему.

— Давай я с тобой, — умоляющим голосом попросила она.

— Нет, — коротко сказал он.

Теперь Рено действовал быстро. Сев на песок у самой воды, он положил костыль вдоль бревна, снял ботинки, связал их между собой с помощью шнурков и перебросил поперек. Затем снял ремень, обмотал его вокруг всей этой конструкции и сверху прикрепил свои часы.

Уже совсем стемнело. Время уходило. Он уже с трудом различал в сгустившейся темноте фигуру девушки. Отцепив револьвер от пояса, он протянул его Пат.

— Жди меня на этом месте, — тихо сказал он. — Сиди тихонько и не кури. Когда увидишь приближающуюся лодку, скорее всего, это буду я, но не верь, пока не услышишь мой голос и не узнаешь его. Если появится Истер, не пытайся отпугнуть его с помощью пистолета. Сразу стреляй.

Рено плыл медленно, отталкиваясь всего одной ногой, но зато мог остановиться и отдохнуть, держась за бревно. Когда он выбрался на берег, нога распухла и болела так, что ему не удалось надеть левый ботинок, и он просто зашвырнул его в сторону, заковыляв вдоль берега. Под деревьями было совсем темно, он то и дело натыкался на них, путался в густой траве и кустарнике.

Несколько раз споткнулся больной ногой, и резкая боль вызвала поток беззвучно посылаемых проклятий.

Гриффин, должно быть, уже ждал здесь. Рено чувствовал безумное желание бросить костыль и бежать бегом. Если только Гриффин найдет то, что искал, и улизнет, они уже никогда и ничего не смогут доказать. У них не было других улик, кроме той, что покоится на дне канала. Рено потерял счет времени и не знал, сколько минут или часов прошло до того момента, как он увидел на берегу огни кемпинга и здание ресторана.

Он продолжал держаться берега, пробираясь за домиками. Вокруг не встретилось ни единой души, когда он, хромая, добрался до пристани и на ощупь пошел к яликам. Он перебрал несколько, прежде чем нашел лодку, в которой были весла. Сесть в нее оказалось тоже делом не легким: ему пришлось заползать на скамью на четвереньках. Опять разболелась голова. Но когда он наконец уселся на сиденье и вытянул ноги, боль в лодыжке несколько поутихла. Он взял весла г оттолкнулся от берега.

Со стороны залива наползали низкие облака, закрывая звезды. Он едва различал темную массу деревьев по обеим берегам реки. Повинуясь сильным и уверенным взмахам весел, лодка обогнула поворот и миновала место, где протока отходила от канала. Тогда он подошел к берегу и тихо окликнул ее по имени.

— Я тут, Пит, — послышалось совсем близко.

Рено ткнулся в берег кормой. Девушка забралась в лодку и села, осторожно протягивая ему револьвер.

— Я высажу тебя на пристани, — сказал он. — Пойдешь вперед до первого автомобильного моста, у «Консула».

— Нет, — сказала она решительно. — Я пойду с тобой.

— Нет, ты не пойдешь. Это может быть опасно.