Жестокий роман. Книга 2 - Винченци Пенни - Страница 51

— С вами все в порядке, Флер?

— Да.

— Я никогда еще не видел вас такой задумчивой и тихой.

— Вы просто редко видели меня, — холодно сказала Флер.

— Верно. Можно ли спросить вас еще об одном человеке? — обратился он к Розе.

— Конечно.

— Вы слышали имя Зверн?

Роза пристально посмотрела на него.

— Флер уже когда-то задавала мне этот вопрос. Мне ничего не говорит это имя, хотя оно очень редкое.

— Это точно.

— А что он сделал? Или это женщина?

— Я и сам ничего не знаю, но очень хотел бы узнать. Этот человек тоже из далекого прошлого.

— А этот мистер или миссис Звери живет в Лос-Анджелесе?

— Нет. Во всяком случае, сейчас.

— О Господи, я и не думала, что окажусь такой неосведомленной!

— Значит, вы абсолютно уверены, что Пирс не был в Голливуде в то время и никогда не встречался с Брендоном?

— Да, иначе я знала бы об этом.

— Но…

— Послушайте, — прервала его Роза, — это что, интервью или допрос? Я рассказала вам все, что знаю.

А вы, видимо, считаете, будто я что-то скрываю от вас. — Роза улыбнулась, но Флер заметила, что она напряжена.

Флер чувствовала себя разбитой, смущенной и разочарованной этой беседой. Магнус посмотрел на Розу.

— Извините меня, вы правы. Я просто настырный английский журналист. Всем известно, что у нас не слишком хорошие манеры. Спасибо за интервью.

— Мне нравится ваш метод работы, — весело заметила Роза, вытирая волосы.

— У вас великолепные волосы, — вдруг сказал Магнус.

— Благодарю вас.

— У вас, конечно, есть парикмахер, которого вы берете с собой в поездки?

— Да, к счастью, я могу себе позволить такую роскошь.

— А как ее зовут?

— Зачем это вам?

— Обычное любопытство.

Господи, подумала Флер, что он несет? При чем здесь парикмахер?

— Ее зовут Дориан Рот.

— Никогда не слышал этого имени. Мисс Шарон, могу ли я угостить вас ужином сегодня вечером?

— Увы, — с наигранным огорчением ответила Роза, — сегодня вечером я занята.

— Очень жаль. Может быть, завтра? Все было просто чудесно, не так ли. Флер?

— Да, — согласилась Флер, жалея о том, что так и не научилась скрывать свои эмоции.

— Ну что ж, благодарю вас. Давайте еще немного поплаваем, потом пообедаем и расстанемся.

— Я еще слишком мало общалась с Флер.

— Я тоже, — улыбнулся Магнус.

После обеда у Флер разболелась голова. Виной тому были южное солнце, калифорнийское вино и бессонная ночь.

— Я хотела бы немного отдохнуть, — сказала она Розе и Магнусу. — Я плохо себя чувствую.

— Конечно, дорогая, — охотно согласилась Роза. — Магнус, что вам предложить? Немного вина? Бассейн?

Теннис? Или вы хотите вернуться в гостиницу?

— А разве вы не поедете вечером в студию?

— Мне следовало поехать, но очень уж не хочется.

В этот момент на гравиевой дорожке появилась Сью на небольшом мотоцикле.

— О! — оживился Магнус. — А можно мне прокатиться на этой замечательной штуке?

— Конечно, — обрадовалась Роза. — Сью, ты не возражаешь?

— Нет, пожалуйста. — Та игриво улыбнулась Магнусу.

— Вы любите мотоциклы?

— Обожаю. Это прекрасный транспорт; У меня дома стоит «харли-дэвидсон».

— Следуйте за мной. — Роза направилась к гаражу.

Подойдя к нему, она с гордостью распахнула дверь.

Там рядом с чистым бледно-голубым «кадиллаком» стоял большой мотоцикл фирмы «БМВ».

— Прошу. — Она указала на великолепную машину. — Это будет некоторой компенсацией за то, что у нас не нашлось настоящего оксфордского джема.

— Вы не хотите прокатиться со мной на заднем сиденье? — спросил Магнус.

— Нет, это вы прокатитесь на заднем сиденье, — возразила Роза. — Я повезу вас на побережье океана.

Магнус устроился позади Розы, крепко обняв ее за талию. Флер, бросив быстрый взгляд на его шорты, заметила, что они оттопыриваются в самом деликатном месте. Затем она с завистью посмотрела на Розу и поняла, что та чувствует это. Лицо ее сияло. Когда они уехали. Флер быстро поднялась в свою комнату, задернула шторы и упала на кровать, обливаясь слезами от гнева и отчаяния.

Глава 32

— Хлоя, дорогая, скажи мне, что случилось? Я не могу больше выносить такого напряжения и враждебности ко мне.

— У меня нет к тебе никакой враждебности, Людовик. Это просто дурное настроение.

— Это написано у тебя на лице. Вчера на вечеринке ты выглядела ужасно. Я вдруг понял, откуда твоя бледность.

— Людовик, я…

— Хлоя, послушай, я долго терпел, хотя это было очень трудно. Думаю, наконец настало время объясниться. Если мы этого не сделаем, то с каждым днем будет все хуже и хуже.

«Это правда», — подумала Хлоя.

— Ты слышишь меня?

— Конечно.

— Я хочу предъявить тебе ультиматум. Иначе мы будем спорить с тобой до скончания века. Если ты не поговоришь с Пирсом до конца недели, я приеду к вам и сделаю это сам.

— О Людовик, пожалуйста…

— Извини, дорогая, но у нас не просто роман, хотя иначе это не назовешь. Я люблю тебя, и ты нужна мне.

Я хочу решить эту проблему раз и навсегда. Хорошо?

— Хорошо, только не говори с Пирсом. Я сама это сделаю.

— Ну что ж, превосходно.

— Спасибо, что позвонил.

— А как насчет встречи?

— Нет, нет, не сейчас. Только после того, как я поговорю с Пирсом.

— Ну что ж, надеюсь, хоть это подстегнет тебя. А может, ты специально отложишь разговор, чтобы не встречаться со мной?

— О Людовик! Как ты мог подумать? Если бы ты только знал, как я…

— Да, дорогая, я знаю. Тебе нужно обязательно отдохнуть. Пойди к какой-нибудь подружке и поужинай с ней.

— Это мне не поможет, — ответила Хлоя, вдруг поняв, что ей опять хочется есть. Что делать, ребенка надо кормить! Господи, как хорошо, что Пирс целыми сутками занят своим «Отелло»! Он так занят, что не заметит, если она родит.

Чем меньше оставалось времени до премьеры, тем больше курил Пирс. Его кашель стал хроническим. Баннерман настоял на рентгеноскопии, а потом сказал Хлое, что у Пирса вот-вот начнутся бронхит и плеврит.

— Ему обязательно нужен отдых, — заявил он. — Хотя бы на несколько дней. Он должен полежать на солнце и поплескаться в море. Если Пирс этого не сделает, возможно, «Отелло» не состоится.

— Постараюсь уговорить его, — пообещала Хлоя.

— Постарайтесь, это очень серьезно.

После разговора с Баннерманом Хлоя набрала номер туристического агентства и заказала два билета на острова Антигуа и бунгало на берегу Джамби-Бей на две недели.

Затем позвонила в театр и сказала, что приедет за мужем.

Это был смелый шаг, но, как казалось Хлое, единственно возможный в данных обстоятельствах.

Приехав в театр, она тихо вошла в зал, села за колонной и стала смотреть репетицию. Зал был погружен во мрак, и лишь на сцене горел свет. В первом ряду сидели продюсер, режиссер, директор театра, художник и осветитель. Пирс, стоя посреди сцены, говорил:

— Знаю, знаю, но, по-моему, все будет хорошо. Я хочу попробовать. Пожалуйста!

— Ладно, валяй, но из этого ничего не получится, — ответили ему из первого ряда. — К тому же у нас нет Дездемоны. Она приедет только через десять минут, черт бы ее побрал. А времени осталось очень мало.

Пирс отошел в сторону, немного постоял там, а потом вернулся на середину сцены. Но это уже был не Пирс, ибо он совершенно преобразился за несколько минут. Когда он начал читать монолог, Хлоя замерла от изумления и восторга. Да, в такого Пирса она когда-то влюбилась. Он читал страстно и вдохновенно. Когда он воскликнул, подняв руки: «Моя жена! Моя жена! У меня нет больше жены!» — Хлоя не выдержала и заплакала.

Затем она встала и вышла из зала, опасаясь, как бы ее не заметили. Подождав в фойе, она пошла в костюмерную Пирса и, к своему удивлению, застала его там. Пирс был бледен и курил.