КГБ во Франции - Вольтон Тьерри - Страница 42

Тогда зачем же вообще было подозревать Жака Фоккара? Вероятно, он стал обыкновенной жертвой заговора, организованного французскими спецслужбами. Во время недавно закончившейся войны в Алжире Фоккар принудил эти службы к участию в борьбе против ФНО. Многим контрразведчикам не понравилось изображать из себя параллельную полицию. Подсунув его в качестве подозреваемого американцам, которые все время присутствовали на допросах Голицына, разведка решила отомстить Фоккару, скомпрометировав его в глазах союзников Франции. Поступок весьма подлый.

Луи Жокс – второе имя, названное перебежчику. В данном случае соответствие приметам казалось гораздо серьезнее. Во время войны Жокс был близок к генералу де Голлю (занимал пост генерального секретаря Комитета национального освобождения в Алжире с 1942 по 1944 год), а после освобождения страны выступал почти в министерской роли секретаря временного правительства республики в 1945-1946 годах, что позволяло ему присутствовать на заседаниях совета министров без права участия в обсуждениях. Кроме того, Луи Жокс с 1952 по 1955 год был послом Франции в Москве. Три признака, которые отлично подходили к портрету "крота". Ко всему этому добавлялся еще и тот факт, что Жокс – левый голлист – всегда с пониманием относился к политике СССР. (В дальнейшем он стал национальным президентом ассоциации "Франция – СССР".) Сделать из всего этого агента… И все-таки понадобились настоящие доказательства, а не простые совпадения.

Так же как и Жак Фоккар, Луи Жокс стал, несомненно, жертвой заговора. Государственный министр по делам Алжира. Его роль в урегулировании конфликта нравилась не всем. За несколько месяцев до описываемых событий в подпольной листовке ОАС его обвинили без малейших доказательств в том, что он "советский агент". И сам факт, что он фигурировал в списке подозреваемых, переданном Голицыну, слишком похож на маневр с целью дискредитировать человека, которому было поручено выполнение Эвианских соглашений 1962 года, по которым Алжир получал независимость.

Подозрения, однако, не помешали Луи Жоксу продолжить политическую карьеру и сохранить доверие генерала де Голля.

Чем больше контрразведка занималась прошлым людей, окружавших главу государства, тем больше запутывался след. При ближайшем рассмотрении многие голлисты походили на идеального "крота", нарисованного перебежчиком. Другой подозреваемый, Жорж Горс, – государственный секретарь по иностранным делам (1961-1962), потом министр по делам сотрудничества в правительстве Помпиду. Этот бывший депутат-социалист от Вандеи входил в состав кабинета де Голля в Алжире, а ранее от имени Французского комитета национального освобождения выполнял различные поручения в Москве. Как и Луи Жокс, Горс никогда не скрывал своих симпатий к Советскому Союзу. Впоследствии он также стал членом национального руководства ассоциации "Франция-СССР".

В конечном итоге под подозрение попало столько людей, что Франция стала походить на кротовник или – хуже того – на филиал КГБ.

Существовал ли в действительности подобный агент в самом сердце французского государства?

Поскольку весьма мало вероятно, что Голицын когда-нибудь снова повторит свои признания, то и дело это навечно останется одним из самых таинственных в истории шпионажа.

Однако много лет спустя, в начале 80-х годов, один французский политик дал возможность хоть частично разрешить загадку. Он сам попросил УОТ выслушать его и признался, что работал на КГБ. Человек, близкий к де Голлю, член его кабинета в первые годы президентства, он был завербован во время войны. Он признал, что передавал секретную информацию. Но так как это признание было добровольным, то старика оставили в покое. Он мирно дожил свои дни.

И еще контрразведка узнала курьезный факт. Раскаявшийся "крот" переправил в Москву экземпляр "Мемуаров" де Голля с дарственной надписью автора. Труд, в котором, конечно, нет ничего секретного… Но который давал руководителю 5-го отдела ПГУ КГБ (в чьи задачи входит работа во Франции) возможность похвастаться перед подчиненными: "Мы так хорошо внедрились в политические круги Франции, что даже получили книгу с автографом главы государства".

В разведывательных службах

Именно по этой сфере разоблачения Голицына ударили сильнее всего. По его словам, внутри службы разведки и контрразведки (СРК) действовала разведгруппа КГБ под кодовым названием "Сапфир", за которым скрывалась добрая дюжина офицеров.

Во время допросов перебежчик доказал, что он на редкость хорошо знаком с французскими разведслужбами. Он подробно описал предпринятую несколько лет назад реорганизацию с привязкой по отделам. Он знал имена многих руководителей. Такая информация могла быть получена только с помощью источника внутри СРК.

Известие о существовании "Сапфира" для специалистов-контрразведчиков было подобно удару молнии. Оно явилось недостающей деталью головоломки. Если советский разведчик говорил правду, если КГБ и на самом деле проник в СРК, тогда многие тайны обретали разгадку. Существование "Сапфира", в частности, позволяло объяснить, почему в нескольких весьма деликатных делах разведка потерпела сокрушающий провал.

Например, операция "Минос", проводившаяся в 1950 году совместно с ЦРУ. Ее цель: внедрить за "железный занавес", а именно в Чехословакию, группу боевиков-антикоммунистов для организации партизанской борьбы. Эта экспедиция – амбициозная и рискованная – финансировалась американцами, они же поставляли материально-техническое обеспечение и вооружение. Группа, которую должны были выбросить на парашютах в Словакии, тренировалась во Франции (в Люзарш, департамент Валь-д'Уаз, и в Серкотт в Луаре) под руководством специалистов службы "Аксьон" СРК. Все коммандос были добровольцами. Все бежали из Чехословакии после захвата власти коммунистами в 1948 году. Из-за того, что предполагалось парашютировать группу в лес, им пришлось тренироваться в течение нескольких недель. Чтобы свести риск до минимума, американцы соорудили специальные комбинезоны, в которых наиболее уязвимые части тела предохранялись прокладками. Только четыре человека знали об ультрасекретной операции "Минос", и все-таки, несмотря на все предосторожности, о ней узнали и чешские власти. В день "X" парашютистов, направив на них автоматы, ждал весьма оригинальный комитет по встрече. Их взяли в плен, и больше никто ничего о них не слышал. Несколько дней спустя службе радиоперехвата СРК удалось поймать передачу одного из коммандос. Но она, без сомнения, велась под контролем чешской разведки. Американцы тогда сочли, что провал "Миноса" был следствием утечки информации из недр СРК. Было проведено безрезультатное расследование. В дальнейшем ЦРУ еще очень долго с недоверием относилось к французской разведке.

Через четыре года Николай Хохлов из отдела ОС-2 КГБ, в чьи функции входили убийства (сейчас этот отдел распущен), перебежал на Запад и попросил убежища в США. Он получил приказ ликвидировать во Франкфурте (ФРГ) Игоря Околовича, лидера НТС (Национального трудового союза) – оппозиционной партии, объединяющей эмигрантов из СССР. Для этой операции КГБ вручил Хохлову специальное оружие: пакет сигарет, стреляющих пулями с цианистым калием. Очутившись на Западе, Хохлов отказался выполнить приказ. В Штатах во время одного из допросов он рассказал о том, что его друг, Волокитин, работающий в Париже, мог бы согласиться сотрудничать с западными разведками или по меньшей мере бежать на Запад. Американцы предупредили СРК и УОТ, а те собрали сведения о "дипломате". Началось наблюдение, установили подслушивающие устройства, чтобы точнее определить момент, когда без риска для Волокитина можно вступить с ним в контакт. Через несколько недель ЦРУ решило привезти в Париж Хохлова, чтобы он сам установил контакт со своим другом. Доклад службы подслушивания категоричен: Волокитин лично, без посредства коммутатора посольства, отвечает на телефонные звонки. Было решено, что Хохлов позвонит Волокитину и договорится о встрече. Но в назначенный день все идет не так, как задумано. Трубку снимает телефонистка, которая заявляет, что "дипломат" отсутствует. Новая попытка, предпринятая через несколько часов, опять не приносит результатов. Американцы и французы решили назавтра начать все сначала. Слишком поздно. Ранним утром посольская машина покинула Париж, увозя с собой Волокитина. В Орли "дипломата" посадили на самолет "Аэрофлота". Французские полицейские попытались вмешаться, но Волокитин, со всех сторон окруженный коллегами, заявил, что добровольно возвращается в СССР. О нем больше никто и никогда не слышал. ЦРУ ясно, что КГБ был предупрежден о попытке перевербовки. И снова только утечка из французской разведки, или, еще точнее, из СРК, могла объяснить этот провал.