Черная богиня - Вронский Константин - Страница 40

«Она очень сильно мучилась, – прочитал я в глазах Холодова правду. – Бесконечно…»

Холодов достал какую-то бумагу, ручку и протянул мне.

– Распишись, Паш, в получении. Вот здесь, пожалуйста…

С каким бы удовольствием вместо обычной подписи я начирикал три жирных черных креста, так погано я чувствовал себя в этот момент.

– Что… – я задохнулся вопросом. – Что с ней будет дальше?

– Дальше? – Холодов вскинул на меня недоумевающие глаза, потом покосился на подписанную мной бумажонку, словно там искал достойного ответа. – Ох, Паш… Ее вскроют, кремируют и так далее…

Я вышел из больницы, добрался до ближайшего киоска, бойко торгующего спиртными напитками, купил два блока «Парламента», две бутылки водки и поехал домой…

– … А ну, брысь отсюда! – рявкнул Алексей, рубанув рукой воздух. – Чтоб духу твоего здесь не было! Или же я не буду оперировать!..

Первым, кто вновь обрел дар речи, был Павел Савельев.

– Ты что, совсем рехнулся, идиот? – прошептал он. – Они ведь только того и ждут, чтоб ты отказался от операции, и они вытащат на всеобщее обозрение твое сердце… Уж извини, Леш, но даже если у меня сердчишко и покалывает иногда… с богом дождя мне им делиться не очень-то хочется!

– Ты не понимаешь, Паша, – Холодов с вызовом глядел на Сикинику. Он уже привык к золотым лучам этой ходячей статуи. – Это мы так силой меряемся!

– Ты ж в проигрыше останешься, болван!

– С чего бы такая уверенность? Это наше личное дело, Савельев… Мужчина против женщины…

– Ты и в самом деле чокнулся, – задохнулся от возмущения Павел. – Скажи уж честно, что зацепил богиню за живое…

– Ну да, что-то в этом роде, – Холодов отошел от операционного стола. – Я все тебе объясню, но позже, позже. Не здесь, не сейчас…

– А ты – оптимист! Будет ли оно, это твое «позже»?

– Ну, сколько мне ждать еще? – не отвечая Павлу, рыкнул на всю операционную Холодов. Его голос эхом отскочил от стен и прокатился по залу. За спиной врача раздался шорох жреческого одеяния Домбоно. «Вот и все, – окаменел Холодов. – Сейчас пырнут ножом в спину, и дело с концом». Он и не думал оборачиваться, он ждал этого удара, пристально глядя на Сикинику. Глаз ее с такого расстояния видно не было, только толстый слой блестящей алмазной пудры.

– Я начинаю заниматься наркозом! – прошептал Домбоно, вплотную подойдя к Холодову.

– Придется обождать! – холодно приказал Алексей. – Пока не выясним кое-что раз и навсегда. Я хочу знать, кто здесь сегодня командует? Вы, царица, или все-таки я?

«Я и в самом деле съехал», – подумал Холодов, выжидая, как отреагируют они на его слова. Напряжение все росло, уголок его рта начал нервно подрагивать. «Что я делаю, что я делаю, господи? Я гоню к чертовой матери богиню Мерое!»

– Приступайте к операции! – мрачно отозвался Домбоно.

– Нет!

Минут пять они с царицей исподлобья поглядывали друг на друга, два противника, связанные тайным чувством. Один – на золотом троне, залитым неземным сиянием… другой – в потрепанных джинсах и белой футболке. От великолепного операционного одеяния жрецов Холодов принципиально отказался, оно только мешало ему. По телу бежали мурашки… сок чистоты действительно начинал действовать.

Так же внезапно стена сомкнулась. А свет остался, только Сикиника исчезла, растворилась, растаяла в золотом сиянии.

«В сценических эффектах она еще как соображает, – подумал Холодов. – Вот так и держат хитрые боги наивный народ за полнейших дураков». Алексей обернулся к Домбоно.

– А вот теперь и в самом деле приступим, пожалуй! – с довольным видом произнес Холодов. И бросил горделивый взгляд на Савельева. Вечный циник был белее столь нелюбимого им снега. – Ну? Чего мы ждем?! Остеома сама из мальчишки не выпрыгнет!

Савельев вымученно улыбнулся ему.

– Когда все это закончится, Холодов, – прошептал он, – я обязательно надаю тебе по морде!

– Если это тебе по кайфу, Паш, попробуй, – и Холодов вернулся к столу. Принца Мин-Ра уже успели переложить с кровати на стол и перевязать. Косо усмехнувшись, Алексей подмигнул Савельеву. – Если бы ты знал, Паш, как у меня сейчас все поджилки трясутся!

Домбоно склонился над мальчиком. В золотой чашечке уже был готов таинственный напиток сна. Мин-Ра колебался только мгновение, а потом решительно выпил сок богов. Холодов судорожно вздохнул.

– Савельев, держи на всякий случай эфир наготове, – посоветовал он.

– Не нужно. Я ж тебе рассказывал об операции на желчном пузыре. Больная улыбалась, словно ей сны цветные снились…

Мин-Ра тоже спал. Он действительно улыбался умиротворенно, сбежав в сон от всего земного.

– Удовлетворены? – хмыкнул Домбоно.

– Не совсем. Как долго этот ваш наркоз продержится?

– Сколько нужно, столько и продержится.

– Ваши слова да богу в уши, – и Холодов взялся за скальпель.

Первый надрез. Быстро и ровно, словно по линейке. Пока крови было мало. Савельев быстро промокнул тампоном алые капельки. Жрецы замерли в священном ужасе. Кровь! Кровь сына Солнца.

– Леш, а ты не хочешь ножами Домбоно воспользоваться? – осторожно спросил Павел. – По очереди, а, Холодов…

– Обойдусь, – Холодов взял новый, большой скальпель…

Это была, несмотря на старательную помощь Савельева, «кровяная» операция. Лицо Домбоно блестело от пота, словно гладко отполированный камень. Видно было, как переживает и нервничает верховный жрец. Он весь взмок. Жрецы молча молились.

«Придется воспользоваться ножами Домбоно, – спустя двадцать минут решился Холодов. – Иначе Пашка не справится».

– Домбоно, хватит корчить из себя уписанный собаками памятник! – грубо скомандовал Алексей. – А ну, покажите нам, на что вы способны… Домбоно!

Верховный жрец склонился над мальчиком. Его нож скользнул по краям раны, по мускулам… и кровотечение стало тише, тише, словно сосуды заснули.

– Браво, Домбоно! – искренне восхитился Холодов. – 1:0 в вашу пользу!

Кости, опухоль… нож на нож, Холодов рядом с Домбоно: они добрались до остеомы, врага в теле сына Солнца.

– Остеома! – прошептал Холодов. – Господи, Савельев, как же нам повезло. Это и в самом деле всего лишь остеома!

В операционной воцарилась гробовая тишина. Позвякивали инструменты – и все, больше ни единого звука. Прошло несколько часов… и Холодов совершенно утратил чувство времени, забыл, где он, что с ним. Он оперировал, и все, жизнь за пределами операционной закончилась. Он удалял остеому. Перед ним лежал больной, и только это было важно. Только это…

…Принц Мин-Ра еще спал, улыбался во сне, а личико мальчика было забрызгано кровью. Холодов проверил дыхание, пульс, сердцебиение, давление… все в норме, все, как и положено после завершения такой операции.

– Я восхищен, Домбоно! – сказал он, поглядывая на мальчика, которого аккуратно переносили на кровать. – Дадите мне с собой ваш напиток богов?!

– Ничто из Мерое не покинет Мерое, – Домбоно кивнул, и медсестра поднесла им чашу с ароматно пахнущей водой. Врачи погрузили в нее руки, с блаженством чувствуя освежающее покалывание в пальцах. – Когда Мин-Ра снова пойдет?

– Для этого нужно время, – Холодов провел рукой по лицу, чувствуя неимоверную, свинцовую просто усталость.

– Но он будет ходить?

– Это я вам гарантирую.

– Спасибо, – Домбоно низко поклонился, а затем, не говоря ни слова, вместе со всеми своими жрецами вышел из операционной. Оставив Холодова и Савельева одних. Изгои. Чужие.

– Сейчас этот гад начнет интриговать по новой! – пробормотал Холодов, рассеянно наблюдая за тем, как хорошенькая медсестричка прибирает инструменты. – Кстати, что там с Шелученко? Он и в самом деле свихнулся?

– Я вообще не знаю, где он! – Савельев удивленно взглянул на Холодова. – Я думал, что он тебе для чего-то понадобился. И Домбоно поэтому забрал его…

– Нет! Савельев, мне нужно к мальчику, срочно! Все самое опасное только начинается! Скажи ребятам, что сегодня мы спасли их жизнь…